Обманный бросок - Лиз Томфорд

поехал на семейный ужин. Я знал, что надвигается гроза, но еще отчетливее понимал, что не в состоянии игнорировать отсутствие Кеннеди. Достаточно тяжело засыпать каждую ночь, зная, что ее нет в моей постели, не говоря уже о том, чтобы сидеть на ужине, который наконец-то стал полноценным, потому что она была рядом.

Прошло две ночи с тех пор, как я видел ее в последний раз. Прошло две ночи с тех пор, как я вообще получил от нее весточку.

Вчера у нас весь день был выходной, так что у нас не было возможности встретиться в спортивном зале. А сегодня на утренней воскресной тренировке она сказалась больной.

Кеннеди ни разу не отпрашивалась с работы по болезни. И это пугает меня до чертиков, потому что я знаю: все не так. Она в своей квартире, пакует чемоданы, а я просто сижу и жду, когда узнаю, еду ли с ней.

Я знаю, что сам посоветовал ей взять выходной, но не ожидал, что от нее не будет вестей целых два дня. И чем больше времени мы не видимся, тем сильнее я опасаюсь, что решение, к которому она придет, не в мою пользу.

Я испытывал тошноту, подготавливая документы на развод, но это ничто по сравнению с тем, что я почувствую, если Кеннеди их подпишет. Да, мне хочется, чтобы у нее был выбор. Но я всем сердцем желаю, чтобы она выбрала меня.

Окна дребезжат от очередного раската грома, и я собираю все свои силы, чтобы не потянуться к телефону и не позвонить ей. Не набрать Каю. Не позвонить всем своим друзьям.

Но я попросил брата не проверять меня сегодня вечером. Мне нужно бросить вызов самому себе, и я не стану лучше, если так и буду позволять кому-то из нас предаваться тревожным мыслям.

Но, черт побери, как же это сложно – сидеть сложа руки и просто надеяться, что Кеннеди сегодня вечером не окажется за рулем!

Я хватаю телефон, но не для того, чтобы кому-то позвонить. Вместо этого я просматриваю фотографии, надеясь отвлечься. Там есть фото Макса, дурацкие снимки моих товарищей по команде в клубе и несметное количество ее фотографий. Иногда Кеннеди называет меня преследователем, и, черт возьми, так оно и есть.

Первая фотография недавняя: она лежит у меня на груди в постели и улыбается в камеру, когда я делаю фото. На другом снимке ест пасту, которую я приготовил, и спагетти свисает у нее изо рта. Одна из моих любимых фотографий – это Кеннеди и Миллер, обнимающие друг друга. Они сидят на корточках, а Макс – между ними, и все трое широко улыбаются. И есть еще одно видео, где Кеннеди пытается прикрыть лицо сложенной газетой, без сомнения, со своим кроссвордом, но, когда я включаю просмотр, можно отчетливо услышать ее смех.

Продолжая прокручивать фото на телефоне, я натыкаюсь на старые снимки. Еще с прошлого сезона. Кеннеди можно найти на заднем плане некоторых фото, сделанных на поле.

Вот Коди показывает мне, как принимает ванну со льдом. Она стоит в стороне, одетая в поло с логотипом команды, и хмурится.

На другой фотографии Макс сидит на скамейке запасных и улыбается мне. Кенни на заднем плане, грустные глаза безучастно смотрят на поле.

Еще один снимок, на котором Кеннеди и Миллер запечатлены в прошлом году, когда они встретились впервые. Руки Кеннеди скрещены на груди, все ее тело напряжено. Она наклоняется, пытаясь приблизить голову к Миллер и попасть в кадр. Весь язык ее тела говорит о том, что ей очень неудобно, а отчаянное выражение лица кричит, что она этого не хочет.

За последние пару месяцев многое изменилось. По крайней мере, я могу радоваться тому, что за время, проведенное рядом со мной, она научилась чувствовать себя комфортно в своем теле. Кеннеди обнаружила, что есть люди, которые любят ее. И узнала, что я – один из них.

Я возвращаюсь к более свежим фотографиям и скриншоту, который сделал с обложки спортивного раздела «Чикаго трибюн». Это было утро, когда мы поженились, и ни один из нас, черт возьми, понятия не имел, во что мы ввязались. Она в своем белом платье и джинсовой куртке, а я держу над головой ее туфли.

Да, я был без ума от Кеннеди, но это ничто по сравнению с той любовью, которую я испытываю к этой девушке сейчас.

Раздается громкий раскат грома, и я закрываю глаза, пытаясь заглушить звук, когда в моей руке звякает телефон – сообщение от Кеннеди.

Миссис: Привет!

У меня в груди все успокаивается.

Я: Привет.

Миссис: Ты в порядке?

Миссис: Ты просил меня взять выходной, но если я понадоблюсь, то буду рядом.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не позвонить ей прямо сейчас, чтобы просто услышать ее голос. Но я не делаю этого, потому что не хочу ее торопить.

Я не звоню Кеннеди, потому что нам обоим нужно знать: я могу справиться со своей тревогой без ее помощи, независимо от того, вместе мы или нет.

Я: Собираюсь справиться с этим сам, но чертовски скучаю по тебе.

Следует долгдолгая пауза. Серые точки танцуют по экрану, затем исчезают и появляются вновь.

Миссис: Я горжусь тобой.

Миссис: И скучаю по тебе.

Я: Ты сегодня ела?

Миссис: Не делай вид, будто это не ты сегодня заказал еду в мою квартиру три раза подряд. Да, я поела.

Миссис: И спасибо тебе.

Я: Ты ведь сегодня не болела, верно?

Миссис: Мне просто нужно было немного побыть на расстоянии.

На расстоянии от меня? Я хочу спросить, но сдерживаюсь, потому что она присылает еще одно сообщение.

Миссис: Мой ноутбук там. Он стоит на комоде в твоей кладовке.

Ноутбук с конспектом исследований, которые прислала одногруппница. Техники поведенческой терапии, которые описаны простым языком, чтобы я мог их применить.

Миссис: Позвони мне, если понадоблюсь, и я буду рядом. Но, Исайя, ты намного сильнее, чем думаешь.

И я, стараясь поверить в себя, переживаю эту ночь, не позволяя своей тревоге взять верх. Не стараясь с кем-то связаться или позвать Кеннеди на помощь, потому что она должна знать: я способен справиться сам.

37

Кеннеди

Паркуя машину на стоянке для сотрудников, я полна решимости, хотя немного опаздываю. Ободряющая речь, которую я произнесла самой себе перед зеркалом, заняла чуть больше времени, чем планировалось. Но я здесь, и я в полной готовности.

Меня не было на поле с пятницы, а сегодня всего лишь понедельник, но я не