Соната незабудки - Монтефиоре Санта

По пути к главной дороге Алисия увидела тетю Сисли, которая шла в местный магазин, чтобы купить свежих яиц. Она съехала на поросшую травой обочину, чтобы дать ей пройти. Но Сисли заметила племянницу, и ей пришлось подъехать и открыть дверь.

— Ты, конечно, уже придумала оправдание своему поступку, юная леди, — сердито сказала Сисли.

Алисия была поражена: ее тетя сильно постарела и смотрела на нее отекшими глазами старой женщины.

— Если вы о Марселе…

— Конечно, о Марселе!

— Я не просила его ехать во Францию, он просто оказался там, — сказала Алисия, передергивая плечами.

— Оказался во Франции?! — задохнулась от возмущения тетя Сисли.

— При чем тут я? Он был вашим любовником. Послушайте, — сказала девушка почти покровительственным тоном, — он много раз пытался совратить меня, когда я жила у вас. Слава богу, я была ребенком. Каждый раз я давала ему отпор. Я была на пляже в Антибе со своими друзьями, и вдруг он появился рядом и стал клясться мне в вечной любви и всякой прочей ерунде.

— Мой Марсель?

— Да, ваш Марсель. — Она тяжело вздохнула. — Я просила его вернуться домой. Он не был мне нужен.

— И что он сделал?

— Я не знаю. Я была уверена, что он вернулся к вам.

Сисли задумалась и окинула взглядом поля.

— Мне очень жаль, — сказала Алисия. — Но уверяю вас, я тут ни при чем.

Тетя Сисли вспомнила о картине, на которой на месте смеющегося лица Алисии теперь зияла громадная дыра.

— Извини, — мягко сказала она. Она сомневалась в Алисии, но Марсель — художник, и богатая фантазия — часть его таланта. Ей ничего не оставалось, кроме как поверить своей племяннице. Такая красавица… Но красота ее была злой, беспощадной. — Полагаю, он не сказал, куда уехал.

— Нет. Но вы же не хотите, чтобы он вернулся, правда, тетя? Он — никчемный тип, и я сомневаюсь, что он рисует хорошие картины. Вы когда-нибудь видели его работы?

— К сожалению, да, — ответила она. — Он оставил одну, но как только мои руки доберутся до спичек, она будет сожжена. Зато у меня хорошие новости о Флориене и Леоноре, — добавила она, меняя тему. Она заметила, что по лицу Алисии скользнула неприятная самодовольная полуулыбка.

— Они идеально подходят друг другу, — сказала племянница. — Лео всегда мечтала стать цыганкой и жить в одном из этих дурацких маленьких фургонов. Там и для котенка мало места. Хотя, возможно, она будет счастлива. Лошади, прогулки и так далее…

— Да. — Тете Сисли не нравился ее тон. — А ты замуж собираешься?

— Пока ничего конкретного, — ответила она. — Ищу Мистера Совершенство. Мужчина должен заслужить мою любовь. — Она усмехнулась, вспоминая экзотические уголки планеты, которые посетила благодаря толстым бумажникам своих любовников. Тетя Сисли удивленно подняла брови, но Алисия только рассмеялась. — На дворе семидесятые, — сказала она, будто это могло оправдать ее беспутное поведение.

— Ты тратишь слишком много времени на развлечения. Смотри, как бы самое важное не прошло мимо.

Алисия сделала круглые глаза.

— Вы говорите, как мама! — Она тяжело вздохнула и покачала головой. — Жизнь никогда не была такой прекрасной!

По дороге она вспоминала измученного любовью Марселя, каким он предстал перед ней на пляже в Антибе. Какой он имел ужасный вид! Она бы переспала с ним, если бы он не отверг ее год назад. Он упустил свой шанс. Дурак. Она отмахнулась от него, как от назойливой летней мухи, а он молил ее о пощаде, заверяя в вечной любви, утверждая, что не может ни есть, ни спать без нее.

— Моя жизнь — как пропасть, — в отчаянии говорил он. — Я бросил Сисли, которую любил, ради миража.

Картина, оставленная им на чердаке, лишила его возможности вернуться.

Свадьба была назначена на 29 октября. Одри смахнула пыль со своей швейной машинки и сшила для Леоноры изысканное платье из шелка цвета слоновой кости, а для Грейс, маленькой подружки невесты, — костюм феи. Панацель отдал сыну один из фургонов, чтобы он и его молодая супруга могли начать новую жизнь посреди поля, где впервые встретились. Тетя Сисли пообещала, что позволит им остаться там, даже когда продаст ферму, поскольку за землями поместья нужно присматривать, а она уже слишком стара и одинока, чтобы делать это самостоятельно.

Никто не знал о том, что произошло между Флориеном и Алисией в кабине трактора. Но как же сам он хотел, чтобы этого никогда не случилось! Он делал все возможное, чтобы не видеть ее. Но вина изводила его.

Леонора была счастлива, и ее лицо стало удивительно красивым. Она не могла сравниться с яркой, вызывающе красивой Алисией, но мягкость и доброта делали ее по-настоящему очаровательной.

Когда лето уступило место осени, Одри полюбила гулять по берегу моря. Грейс была в школе, Сесил работал в близлежащем городке в небольшой инвестиционной фирме. Он зарабатывал не много по сравнению с Буэнос-Айресом, но в Англии все было дешевле, и они справлялись. Она размышляла над их новой жизнью. К своему удивлению Одри обнаружила, что Англию оказалось очень легко полюбить. Волнистые холмы, лоскутки полей, такие зеленые и живые, рассветы цвета розового фламинго, хрупкое прозрачное небо, словно дождь смыл с него всю голубую краску… Понемногу нежный пейзаж завоевал ее сердце. Она стала близка с Сисли, часто виделась с Леонорой, Алисия почти каждый выходной приезжала их навестить. Одри скучала по матери, смерть отца до сих пор причиняла ей боль. Она часто думала о тетушке Эдне и тоже скучала по ней. Но ее переезд — маленькая жертва ради восстановления их с Сесилом брака. Она бы никогда не смогла сделать шаг к примирению там, в Аргентине, где была тетушка, которая знала слишком много. Присутствие Эдны постоянно напоминало Одри о ее слабости.

Свежий английский воздух дал им второй шанс. Она предприняла попытку простить своего мужа за то, что он отправил близнецов за границу, когда те были еще маленькими, и была за это вознаграждена. Одри не могла врать себе — она постоянно вспоминала о Луисе. Но все же Сесил был хорошим человеком… Она знала, что поступила правильно. Каждый день делал ее ближе к мужу и уносил дальше от Луиса. Боль от расставания не покинула ее сердца, но она старалась не обращать на нее внимания. Одри сдержала свою клятву и никогда не играла «Сонату незабудки», хотя душа ее томилась по ставшей родной музыке. Но тот факт, что она отказалась себе потакать, стал важной частью процесса излечения.

Она больше не танцевала и навсегда заперла в ящике тетрадь в шелковой обложке. Грейс осталась единственным напоминанием о Луисе, но Сесил вел себя так, словно она была его родной дочерью. Одри с каждым днем все больше восхищалась мужем, наблюдая, как отец и дочь общаются, такие разные, но все же искренне привязанные друг к другу.

— Ее ангелы — чепуха, — бывало, говорил он, — но мне нужно научиться понимать ее, чтобы любить.

И Одри любила его за то, что он любил Грейс.

В день своей свадьбы Леонора проснулась, трепеща от волнения. Флориена терзало чувство вины и нервного напряжения. Алисия встала с кровати не в силах поверить, что он все же сделает это. В тот день в кабине трактора она получила удовольствие. Но теперь реальность его неизбежной женитьбы предстала перед ней в новом свете. У Алисии разболелась голова, к горлу стала подкатывать тошнота. Она была уверена в любви Флориена. Она владела его сердцем с первой секунды их встречи и не сомневалась, что сможет удерживать его до тех пор, пока сама не захочет отдать его ему. Только она не была готова отдать… А сегодня брачные узы свяжут его с ее сестрой… Алисия побежала в ванную, где ее вырвало.

Леонора выкупалась и надела платье, сшитое мамой. Даже Алисия, лицо которой было серым, как октябрьское небо, вынуждена была признать, что сестра выглядит превосходно. Грейс прыгала по комнате в своем костюме феи, время от времени похлопывая Алисию по спине волшебной палочкой со словами, что превращает ее в жабу, чем невероятно раздражала старшую сестру. Сесил появился на пороге спальни в костюме и обвел семью взглядом.