Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

прочищает горло. – И я решил, что это, должно быть, ты, потому что в вашей части света не так уж много богатых подростков-спортсменов по имени Ройс.

– Это было еще до того, как я лучше тебя узнала, – уверяю я Ройса сдавленным голосом. – Сейчас я почти не применяю некоторые, э-э-э, не очень хорошие прозвища. Ты же знаешь, эмоции во время игры иногда зашкаливают.

Рэй улыбается, но взгляд у него становится серьезным.

– Я рад, что ты такая болтушка. Это был единственный способ узнавать новости о моем напыщенном, заносчивом брате.

– Ну спасибо, – ворчит Ройс.

Рэй обнимает меня за плечи.

– В любом случае, – говорит он Ройсу, – я бы никогда в жизни не стал плохо думать о своем брате. Так, а что мы все будем делать сегодня вечером?

Ройс бросает взгляд на Рэя:

– Дело в том, что… ну, у нас с Агнес вроде как… есть планы на сегодняшний вечер.

Ройс многозначительно смотрит на меня, и я краснею. В памяти сразу вспыхивает наш первый поцелуй.

– Ах… верно! – отвечает Рэй, быстро соображая. – Конечно, без проблем! Тогда, может, встретимся завтра?

– Договорились, – кивает Ройс. – Но перед встречей нам придется продумать кое-какие маневры. Что-то вроде соглашения о неразглашении.

Он кивает на Джита, который только что вернулся после того, как оставил нас с Ройсом наедине, и теперь смотрит на Рэя так, словно тот – уродливый близнец клоуна Пеннивайза.

– Дело в том, – театрально шепчет Ройс, – что Джит никогда не видел Рэя Таслима во плоти.

Мы все смеемся, когда Джит бледнеет. Бедняга, сколько ему приходится вытерпеть!

– Итак, встречаемся завтра днем? – спрашивает Алексис.

Мы все киваем.

– И чем займемся?

– Если ни у кого нет планов получше, я бы с удовольствием съела рогалик на бранче в Russ and Daughters, потом хот-дог в Nathan’s Famous, а десерт попробовала бы в кондитерской Sugar Sweet Sunshine Bakery и затем заглянула бы в Коллекцию Фрика[59], – бодро вступаю я, как раз вовремя оправившись от смущения, которое только что испытала.

– Но ресторан Nathan’s находится в Бруклине, – начинает Алексис.

– Что ж, тогда я, пожалуй, ограничусь рогаликами и кексиками и, может, Фриком.

Тут со мной никто не сможет поспорить, что я не знаю своих приоритетов.

Затем Ройс извиняется и отводит меня в тихий уголок. Мы оба не отрываем друг от друга взгляда.

– Итак, Агнес Чан.

– Итак, Ройс Таслим.

Он обнимает меня за талию.

– Сейчас я тебя поцелую, если ты не против.

– Целуй уже давай, – шепчу я.

Ройс наклоняет голову и легонько целует меня в лоб, потом в кончик носа, а затем, думаю, пытается изобразить поцелуй бабочки[60] у меня на подбородке, но я ему не позволяю. Я ловлю его губы, обхватываю лицо руками и жадно притягиваю к своему, а затем целую Ройса так, словно заявляю на него права, что в некотором смысле так и есть.

* * *

Окей, окей, не буду вдаваться в подробности того, что происходило дальше.

Ну ладно, кое-что расскажу. Это была умопомрачительная ночь до звезд в глазах, просто МЯУ-ВАУ-ВАУ

Мы ускользаем от Джита и бежим в отель к Ройсу, смеясь и держась за руки. Вприпрыжку взбегаем по лестнице, потому что лифт занят. Преодолеваем три этажа как ни в чем не бывало, и наши сердца бьются где-то в горле. Ройс останавливается перед дверью своего номера, внезапно оробев, и я призываю его поторопиться. Он обнимает меня за талию, притягивает к себе и закрывает дверь в номер. Наши поцелуи – неистовые, возбуждающие, дыхание – горячее от шепота и желания, и Ройс без конца повторяет: «Агнес, Агнес», как мантру, а потом я прижимаю его к себе и забываю обо всем.

На следующее утро я просыпаюсь рядом с Ройсом с растрепанными волосами и улыбаюсь. На мне его рубашка и мои джинсовые шорты. А он – голый по пояс, и это страшно отвлекает.

– Эй, привет, – говорит Ройс.

– Привет, эй, – отвечаю я притворно-серьезно.

Он проводит пальцем по моей щеке.

– Эй, привет, – повторяет, наклоняясь, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на моих губах.

Этим мы и занимаемся еще некоторое время.

– Послушай, нам уже наконец нужно почистить зубы и позавтракать, – наконец говорит Ройс, когда у меня урчит в животе.

Он проводит ладонью по моим волосам, и я чуть было не останавливаю его и не говорю: «Давай останемся». Но, учитывая, что мы отключили телефоны и до нас нельзя было дозвониться более двенадцати часов, думаю, Джита необходимо оповестить, что с нами все в порядке. Или подкупить, или убить.

Шучу. Он предан Ройсу.

– Пойдем, – соглашаюсь я, вытаскивая Талсима из кровати.

Мы быстро одеваемся и выходим на холодный солнечный свет. Март в Нью-Йорке бодрит. Мы покупаем кофе навынос и круассаны в ближайшей пекарне и возвращаемся в отель.

– Надеюсь, Джит не слишком зол, – говорю я.

Джит не знал, что Ройс тайно поменял комнаты, когда вчера заселял мою семью, так что он наверняка уже беспокоится, поскольку не в курсе, что происходит.

– Я его предупредил, что мы хотим побыть наедине и ему не стоит волноваться. Но да, вероятно, он немного зол.

Ройс стучит в дверь, и, как и следовало ожидать, на пороге возникает Джит. И он, похоже, не рад нас видеть, хотя мы принесли кофе и круассаны. Может, Джит ненавидит глютен. Или кофеин. Или меня.

– Извини, Джит, – говорит Ройс и указывает на мобильный телефон телохранителя, который выглядит невероятно хрупким в его мускулистой руке. – Ты же видел сообщения, которые я отправил, когда я поменял комнаты? Надеюсь, ты не испугался, когда потерял нас.

Губы Джита подергиваются.

– Ну, ребята, – отвечает он, – я же следил за вами, когда вы ушли с площадки, всю дорогу до вашего номера. Вы двое не очень-то скрывались все это время, так что это было довольно легко. Ночь вы провели в номере триста тринадцать.

Ройс ухмыляется:

– Ты должен получить повышение.

– И прибавку к зарплате, – добавляет Джит.

– Я поговорю с руководством, – обещает Ройс.

– Если ты поедешь в Нью-Йорк, – предупреждает телохранитель, – твои родители вряд ли отправят меня с тобой. Им будет нужен кто-то, преданный им на все сто процентов.

– Знаю. Спасибо за вчера.

Джит кивает:

– Предупреди, если вам понадобится… побыть… немного в триста тринадцатом номере. Я подожду у себя.

Ройс поворачивается ко мне, а я – к нему: мы как раз на том этапе, когда для общения нам