Предатель - Эль Кеннеди

Я тихо хмыкаю.

– Я со своими врагами буду драться насмерть. Но это моя сила. Твоя? Ты своих врагов убиваешь добротой.

– Звучит как-то жалко, – ворчу я.

– Неправда. Это достойно уважения. Доброта – это сила. Сострадание, как папа сказал. Прощение. Твоя сила – это терпение и упорство. Не убегай от нее. Я бы хотела быть хоть наполовину такой мягкой, как ты. – Теперь уже ей словно бы становится стыдно. – Я пытаюсь смягчиться последнее время. Не уверена, получается ли.

Ее слова заставляют меня задуматься. Я всегда считала Слоан непробиваемой, неумолимой стихией похлеще любого урагана. Той, кто смотрит в глаза всему миру и не ведет даже бровью. Но если подумать, то она и правда стала чуть мягче, когда встретила Эр Джея. Стала относиться к другим чуть толерантнее. Слоан стала чуть менее жесткой, но все такой же внушительной. Всегда бы выбрала ее первой при наборе в вышибалы.

– Нет ничего плохого в мягкости. – Приобняв меня за плечи, она перекладывает мою голову себе на колени. – Или в легкой уязвимости, иногда. Это не делает тебя слабой. Никто из моих знакомых бы не смог пережить такой год, какой выдался тебе, и выстоять. Никогда не забывай, кто ты.

– Хорошо. А кто я? – с улыбкой спрашиваю я.

– Ты чертова Кейси Тресскотт, и ты абсолютно невероятна.

Глава 47

Фенн

– Вот увидишь, все наладится, – настаивает папа, доставая из бумажного пакета сэндвичи, которые подхватил нам на завтрак в кафе по дороге к Сэндоверу.

Беру кофе и сажусь на диван.

– Я им не позволю бросить тебя в тюрьму за то, что ты спас тонущую девочку. Это же бред.

– Предъявляют-то мне не за спасение, – напоминаю я.

Папа укоризненно смотрит на меня. Даже удивительно, что он все еще не научился смотреть на ситуацию с долей черного юмора. Я благодарен ему за попытки меня приободрить, но у меня оптимизма насчет собственной судьбы куда меньше.

– Если бы эта чертова полиция делала свою работу нормально в прошлом году, мы бы сейчас здесь не сидели. Так я и дал им свалить все на своего сына, потому что они до сих пор не поймали настоящего преступника. Охрана в Балларде, кстати, тоже отвратительная. Черт-те что на территории, ученики болтаются не пойми где. Виновных целый вагон. О тебе они должны беспокоиться в последнюю очередь, Фенн.

Может, меня просто так напугало количество обвинений, которого я никак не ожидал. Или то, как скалился и прожигал меня взглядом через плечо опозоренный начальник полиции, пока принимавший меня сотрудник пересказывал ему причину, по которой я к ним приперся.

– С яйцом или без яйца? – спрашивает папа Эр Джея, читая закорючки на обертках сэндвичей.

– Без яйца, пожалуйста.

Взяв сэндвич с кофе, сводный брат ест у себя за столом, держась на почтительном расстоянии. Наверное, до сих пор боится, что, если я попаду за решетку, из него потом сделают козла отпущения. По сути, это ведь его происки привели к тому, что у меня внезапно проснулась совесть.

Я пытался ему сказать, что все нормально, но, подозреваю, он не уверен, согласится ли с этим Дэвид, когда все факты всплывут на поверхность. По моему мнению, ничего Эр Джею не будет.

– Не думаю, что мы что-то можем поделать, – говорю я папе, который опять начинает себя накручивать.

– Еще посмотрим, – с вызовом говорит он.

За последние несколько часов я совсем лишился аппетита, но все равно запихиваю в себя немного еды. Это помогает успокоить нервы. Слегка.

Как раз допиваю кофе, когда у папы звонит телефон.

– Ну наконец-то, – бормочет он, выхватывая трубку из кармана и рыча в нее: – Ну что там, Джон?

Он отходит от нас, курсируя по комнате с телефоном у уха и глядя себе под ноги. И много кивает, что выглядит как хороший знак.

– Да? – Он вдруг резко поднимает голову. – Вы уверены?

Папа переводит взгляд на меня, но я не могу понять выражение его лица.

– Ну хорошо. Тогда вечером еще раз созвонимся. – Он убирает телефон и разворачивается к нам с какой-то странной улыбкой. – Это был адвокат. Ты свободен.

Скрипнув креслом, Эр Джей наклоняется вперед.

– Стойте, что?

– Серьезно? – Я едва не давлюсь собственной слюной. – Это как?

– С тебя сняли все обвинения. Джон пока не понял почему. Он даже с окружным прокурором еще не созванивался.

– Так значит, это все? – переспрашивает Эр Джей, озадаченный не меньше меня. – Фенну ничего не будет?

– Похоже на то. Джон попробует выяснить детали, но, судя по всему, на этот раз ему повезло. Очевидно, до них наконец дошло, что нет никакого смысла гнобить хорошего парня за их провал.

Можете назвать меня пессимистом, но что-то я сомневаюсь, что копы вот так вот проснулись сегодня с утра и решили побыть душками. По опыту могу сказать, что обычно это не так работает. Мы с Эр Джеем переглядываемся. Если моя жизнь меня чему и научила, то это тому, что тут есть какой-то подвох.

Ничего не бывает так просто.

– Ну хорошо. – Папа с довольным видом кивает. – Тогда я обратно в отель, буду выселяться. – Помедлив, он неуверенно улыбается мне. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я задержался? Проверил, все ли в порядке?

– А? Да нет, езжай уже. Ты тут не вписываешься, – с ответной улыбкой отвечаю я.

– Или можешь на несколько дней вернуться домой. Отвлечься немного. Скажу директору, что семейные обстоятельства. Это вас обоих касается, – добавляет он в сторону Эр Джея.

– Все нормально, – настаиваю я. – Мне и тут хорошо.

– Согласен, – встревает Эр Джей. – Только не заставляйте меня идти на уроки. Я думал, мы будем ждать звонка адвоката весь день, и уже морально подготовился к этому, так что меня нельзя отправлять сегодня учиться.

Играю бровями, глядя на папу.

– Если Эр Джей сейчас выйдет, он еще успеет на второй урок…

– Да иди ты, – рычит сводный брат, швыряя в меня скомканной салфеткой. Я без труда ловлю ее.

– Эй, я что, виноват, что тебя не отстраняли от занятий?

– Хвастаться тут нечем, Феннели, – отчитывает меня папа, но он и сам едва сдерживает улыбку. – Ладно. Я пошел.

У нас в семье не принято обниматься – последние несколько лет у нас даже не было принято находиться в одной комнате дольше пары минут, – но в знак