В договор не входит - Лина Ласс

же мысли, что и меня, таким жадным и непристойным был его взгляд, задерживающийся то на моей обнажённой ножке, то на утянутой в корсет груди, то на губах, которые я то и дело нервно облизывала.

Уже в самолёте я перехватила его взгляд, когда поправляла тесный корсет. Дышать в нём было можно, но при этом требовалось большое терпение и необходимость задерживать дыхание. Хотя не скрою, мне чертовски нравилось, как платье подчеркнуло талию и сделала пышнее бёрда и грудь.

– Помочь ослабить шнуровку? – Максим задумчиво погладил пальцами нижнюю губу.

Я осеклась на Марка и охрану, которые изо всех сил делали вид, будто их здесь нет.

– Может, позже?

Я представила, как Эккерт разрывает это платье голыми руками, и вновь облизнула губы, смазывая остатки помады. Не знаю, как бы прожила с этой картинкой в голове до окончания вечера, но мои мысли прервал тихий смешок.

– Помнишь, в Риме ты сказала, что всё это напоминает тебе фильм, – потемневшие глаза смотрели с ироничным прищуром. – Полёт в оперу на частном самолёте, ожерелье, взятое напрокат. Теперь я и правда вижу совпадения. Прости, только это будет не увлекательное развлечение, а всего лишь скучный приём.

Если пару месяцев назад я даже посмеялась над схожим сюжетом, сейчас это сравнение прозвучало обидно. Преобладавшее последний час воодушевление стало утихать.

– Ты всё же посмотрел «Красотку»? – как можно более хладнокровно спросила я, стараясь сохранить спокойное лицо, но кажется Максим заметил перемену.

– Да, интересное кино, только… неправдоподобное, – он окинул меня внимательным взглядом, но я изо всех сил постаралась не выказать горечь.

Для него я как героиня Джулии Робертс, как проститутка Вивьен, которую выгуливали в свет. Всего лишь эскорт, всего лишь взятое напрокат, как и драгоценность на моей шее. Мы вещи. Что-то дороже, что-то дешевле, но вещи. И моё желание стать Эккерту чем-то большим было таким же неосуществимым, как и сюжет из фильма в реальной жизни. Потому что так не бывает. Золушки существуют лишь в сказках для маленьких девочек, для тех, кто ещё не потерял веру в чудо, для таких, какой была я в детстве, когда мечтала о прекрасном принце.

– Да, неправдоподобное, – я отвернулась к иллюминатору, смотря на проплывающие огни города чтобы хоть как-то отвлечься, но вскоре темнота поглотила даже самые яркие из них.

Только в Брюсселе слова Марка о красной дорожке дошли до моего сознания. Мы уже подъезжали к величественному зданию с колоннами как я поняла, что его окружает целая толпа репортёров. Вспышки камер были ярче молний, прожектора освещали площадь перед дворцом, подсвечивая древние стены и воздвигнутые на них скульптуры. Стяги в алых цветах украшали вход и подъездную дорожку, вокруг которой сновали папарацци, пытаясь выхватить из толпы самых ярких представителей элиты. Даже издалека я заприметила несколько известных лиц – актёров, музыкантов, именитых бизнесменов и даже парочку политиков.

Внезапная сухость во рту помешала сглотнуть. Если в мой первый выход в свет я едва ли представляла, кто нас окружает, то сейчас мы были в эпицентре богатых и знаменитых. Думаю, даже вечеринка в честь Оскара не собрала бы вокруг себя такое количество звёзд. И оказаться среди них теперь показалось тяжёлым испытанием. Кто есть я среди тех, кого знает весь мир? Сиротка, не имеющая за душой ни гроша, ни блестящей репутации. И мне здесь явно не место.

Мои мысли прервало тёплое прикосновение к руке. Максим сжал мою ладонь, заставив посмотреть на него.

– Ты дрожишь.

– Я… я немного нервничаю, – мой голос трепетал. – Что-то мне не по себе. Там такая толпа.

– Это всего лишь люди, Мила.

– Это не просто люди. Это небожители, – я снова пробежала глазами, отметив ещё несколько знакомых лиц. – И нам придётся пройти через всю эту толпу?

– Нет, – Эккерт сильнее сжал мою похолодевшую руку. – Ты пройдешь через эту толпу. С гордо поднятой головой.

– А ты?

– Я не могу попасть в их объективы. Машина отвезёт меня дальше и высадит за поворотом. Но Марк будет рядом с тобой, – он кивнул на притаившегося на переднем сиденье Виардо, – и проведёт тебя к самому входу, где я уже буду ждать.

– Можно с тобой?

– Что тебя пугает? – Максим нахмурил брови.

Конечно, такому хладнокровному и влиятельному человеку нечего было бояться, а вот я… я чувствовала себя Вивиан, проходимкой, волею случая оказавшаяся в сказке. И несмотря на красивое платье и дорогое украшение, подо всем этим скрывалась неуверенная в себе девушка, боящаяся выйти на красную дорожку навстречу едкому вниманию фотографов.

– Чувствую себя самозванкой. Если бы я знала, что здесь будет… кто здесь будет…

Мы встретились взглядами. Вместо поддержки и утешения, которое было мне так необходимо, на лице Эккерта отобразилось совершенно иное. Оно излучало такое тепло, что я на секунду забыла, где мы находимся. Я видела только робкую улыбку и застывшее в его глазах восхищение. Оно обволакивало и успокаивало, манило и убаюкивало. Крики восторженной толпы утихли, вспышки уже не отвлекали, а все мои чувства сосредоточились на тихом поглаживании ладони, которую Максим так и не выпустил из своих рук.

– Ты лучше их всех. Все эти титулы и регалии ничто, только ширма для повсеместного лицемерия. Деньги и слава не делают их особенными.

– Что же делает меня лучше их всех?

Улыбка Эккерта стала шире, и он чуть наклонился, понизив голос.

– Я бы мог долго перечислять все твои достоинства, даже те, в которых ты никогда бы не призналась самой себе. Если думаешь, что тебе не место рядом с ними, то ты абсолютно права. Ты выше этого. Едва ли среди всей этой толпы отыщется человек, способный на такую же жертвенность. Пусть они все увидят тебя такой, какой тебя вижу я – настоящей, сильной… прекрасной.

Последнее слово он выдохнул мне в губы и чуть коснулся ими уголка моего рта. Ток в этом месте пронзил кожу. Пьянящее чувство любви вновь отозвалось в сердце, но теперь оно не несло в себе горечи. Абсолютное счастье разлилось по телу, сметая всю нервозность и волнение. Руки перестали дрожать, а сердце бешено стучать.

Скажи он мне другие слова, главные слова, эффект был бы тот же самый.

Как в замедленной съёмке я вышла из машины, опираясь на поданную кем-то руку и прошла к алой дорожке, ведущей к широкой лестнице. По ней по-прежнему щеголяли люди в нарядах от кутюр и бриллиантах, слышались выкрики фотографов повернуться то к одному, то к другому для лучшего ракурса. Вряд ли кто-то из них заинтересуется неизвестной девушкой, но тем не менее я