Соната незабудки - Монтефиоре Санта

— И с самой ужасной, — подхватил он цинично. — Чего никогда не должно происходить.

— Вы были на фронте? — вдруг спросила Айла.

Одри вздрогнула: ведь достаточно было только посмотреть на него, чтобы понять, что нет. Внезапный прилив стыда окрасил его щеки в пунцовый цвет, а губы сжались, выдавая смущение. Плечи Луиса поникли, но он вежливо продолжил разговор.

— Нет, нет, я не воевал, — ответил он быстро.

Одри тактично сменила тему, чтобы избежать неловкости в дальнейшем.

— Я слышала, что вы великолепно играете на фортепиано, — сказала она с энтузиазмом.

Молодой человек взял себя в руки, и его глаза с благодарностью улыбнулись ей.

— Тетя Эдна сказала, что, наслушавшись вашей музыки, члены клуба долго не могли уснуть, а потом всем снились кошмары, — со смешком перебила сестру Айла.

Луис довольно хмыкнул.

— Я играл от всего сердца, а даже я не всегда его понимаю.

— Вы говорите очень странные вещи! — заметила Айла. Уголки ее губ опустились в капризной гримаске.

— Айла!

— Не тревожьтесь, Одри. Мне нравятся люди, которые говорят что думают. Немногие на это способны.

— Боюсь, Айла всегда говорит что думает. Или почти всегда, — добавила Одри, улыбаясь. — Правда, часто она не думает вообще.

— А Одри думает слишком много, — хихикнула Айла.

Луис еще раз посмотрел на старшую сестру, словно оценивая ее.

— Я вижу, — сказал он.

Одри в смущении опустила глаза. Его изучающий взгляд казался ей назойливым. Но, к своему ужасу, она поняла, что именно это приводит ее в волнение.

Айла почувствовала, что пауза слишком затянулась.

— Вы оставили в Англии возлюбленную? — спросила она, отпивая очередной большой глоток шампанского.

— Если бы у меня была возлюбленная, я бы сюда не приехал, — ответил он. — Я надеюсь встретить свою любовь в Аргентине, стране танго и романов.

Айла снова засмеялась.

Одри чувствовала, что вся горит, и тоже отпила немного из своего бокала, чтобы скрыть смущение.

Ветра не было, воздух был насыщен влагой — тяжелой, пропитанной запахами природы.

— Тетя Эдна говорит, что сейчас очень мало мужчин, так как многие ушли воевать и не вернулись, — продолжала Айла.

Одри пожалела, что мама позволила младшей сестре пить шампанское.

— Перестань, Айла! Бедный мистер Форрестер недавно приехал, а ты хочешь его женить еще до начала ужина.

Луис рассмеялся и покачал головой.

— Не беспокойтесь, Одри, я правильно понимаю вашу сестру. Она говорит то, что у нее на уме, почти так же, как я. — Затем он повернулся к младшей из сестер и мягко добавил: — Пожалуйста, называйте меня Луис, обращение «мистер Форрестер» заставляет меня чувствовать себя старше. Мистер Форрестер — это не обо мне. Сесил, например, с достоинством носит это имя. Мистер Сесил Форрестер… звучит очень хорошо.

— Ваша сестра живет в Англии? — спросила Айла, следуя за родителями, которые направились к террасе, где под сенью винограда накрыли стол.

— Сисли? Да, в Англии. Она живет в холодном доме в деревне, — ответил он.

— Ей, должно быть, очень грустно оттого, что она отпустила своих братьев в Аргентину.

— Я так не думаю, — сказал он с улыбкой. — Если бы вы знали мою сестру, вы бы поняли меня. Она не очень сентиментальная женщина.

— А моя сестра очень сентиментальна, — сказала Айла, начиная глотать слова. — Она живет в своем мире.

Васильково-синие глаза Луиса остановились на Одри. Он задумчиво улыбнулся.

— Я тоже романтик, — произнес он, и на мгновение Одри показалось, что тень печали упала на его лицо, словно солнце ненадолго исчезло за тучами.

— Я бы умерла от горя, если бы Одри оставила меня жить в чужой стране, — мелодраматично воскликнула Айла. — Пообещай, что такого никогда не будет, Одри!

Одри поймала встревоженный взгляд матери, которая заметила, что ее младшая дочь успела выпить слишком много.

— Обещаю, что не сделаю этого, — ответила она снисходительно. Когда она снова посмотрела на Луиса, его лицо просветлело.

— Айла, дорогая, сходи, пожалуйста, на кухню и скажи Марисоль, пускай подает ужин, — сказала Роуз. И добавила шепотом, когда Айла нетвердой походкой проходила мимо нее: — Выпей большой стакан воды, пока будешь там. Отец придет в бешенство, если заметит, что ты пьяна.

Гости сели рядом с хозяйкой дома, Айла устроилась между Луисом и отцом. Слева от Одри сел Сесил, а справа — тетя Эдна. Одри поглядывала на Луиса. Ей так хотелось поменяться местами с сестрой! Луис поднял глаза и смотрел на девушку, не пытаясь скрыть своего восхищения. Одри тотчас же уставилась в свою тарелку с супом. Минуту спустя она вступила в разговор. Мама с Сесилом беседовали о войне, и было очевидно, что она очарована им. Позволь Одри себе задержать взгляд на секунду дольше, она увидела бы, как лицо Луиса озарилось нежной улыбкой.

— Он просто прелесть! — задыхаясь от восторга, шепнула тетя Эдна.

Одри знала, что она говорит не о Луисе.

— Да, конечно, — машинально ответила она.

— И очень красив. Красивый военный, невероятно романтичный, ты не находишь? Мне кажется, ты ему понравилась, моя дорогая. Я видела, что он с тебя глаз не сводит.

— Я так не думаю, — возразила девушка. — Кроме того, я слишком молода для любви.

Тетя Эдна засмеялась.

— Тебе восемнадцать, дорогая. Мне тоже было восемнадцать, когда я влюбилась в Гарри. Милый Гарри… Он был хорошим человеком.

— Вы его очень любили? — спросила Одри, чтобы отвлечь тетушку от рассуждений о своей собственной судьбе.

— Очень, — ответила тетя Эдна, подумав о том, что не позволит мыслям о своем покойном муже испортить ей удовольствие от такого чудесного вечера. Она улыбнулась, в который раз юмором побеждая грусть и тоску. — Гарри был великолепный актер, — начала она. Одри посмотрела на Луиса, который громко смеялся над шуткой Айлы. К своему сожалению, при виде их радости она испытала необъяснимый приступ ревности, поэтому повернулась к тетушке, отчаянно пытаясь не обращать внимания на это новое чувство, которое одновременно было и незнакомым, и недостойным. — Он умело пародировал мою мать — твою бабушку, — продолжала тетя Эдна, не замечая смятения своей племянницы. — Однажды, когда мой отец крикнул из сада: «Элизабет, что ты предлагаешь сделать с этим вишневым деревом?», Гарри ответил голосом моей матери, еще до того, как та успела открыть рот: «Сруби его, дорогой, сруби их все». Мой отец так и остался стоять в замешательстве.

— Тетя, а как вы узнали, что Гарри и есть тот мужчина? — спросила Одри, подавляя желание снова посмотреть на сестру и ее кавалера.

Тетя Эдна нахмурилась.

— Как же ты любопытна, дитя мое! — Пухленькие пальцы тетки опустились на рубиновое обручальное кольцо, которое она все еще носила. Она задумчиво вздохнула. — Потому что он отличался от других мужчин, которых я когда-либо встречала. Он смешил меня чаще других. Мне кажется, я это почувствовала. Инстинкт, примитивный до безобразия. С ним я была счастлива. С Гарри я всегда шла навстречу солнцу. Мой солнечный Гарри… С тех пор, как он ушел, солнце уже никогда не казалось мне таким ярким, — добавила она, затем крепко сжала губы, возвращаясь мыслями в настоящее. — Ты узнаешь, Одри, дорогая. Когда придет он, ты узнаешь!

Одри вдруг показалось, что она уже знает. Она снова украдкой взглянула на Луиса, осознавая, что неведомая сила притягивает их друг к другу.

Когда подали горячее, Роуз повернулась к Луису, давая Сесилу возможность поговорить с Одри. Их беседа была легкой и непринужденной. Его лицо было очень добрым, а внимание было направлено на очаровательную собеседницу. И, если бы не его брат, который сидел напротив них, уже спустя мгновение девушка купалась бы в его романтическом настроении, и сердце ее могло бы быть покорено этим ослепительно красивым военным. Но Одри нравился Луис. Он завладел ее мыслями, и ей безумно хотелось услышать, о чем он говорит с Айлой. Она знала, что поступает дурно, и отчаянно боролась с этим желанием, пытаясь взять верх над своими чувствами.