Сладкая месть под Рождество - Морган Элизабет

тело сковывает унижение и неподдельный ужас.

– Ричард, это…

– Что здесь происходит? – спрашивает Дэмиен, переводя взгляд с Ричарда на меня и обратно, медленно и вдумчиво собирая части головоломки. – Это правда, Эбигейл? Он твой бывший?

– Нет, Дэмиен. Нет, я…

– Ты сказала, что вы знакомы и что нам нужно поговорить.

Шестеренки крутятся в его голове. Дэмиен же чертовски умный. Конечно же, он сложит два плюс два и поймет, как обстоят дела.

– Черт. Он тот самый бывший?

Я поджимаю губы, кусаю их и пытаюсь справиться со слезами, навернувшимися на глаза.

Господи. Я ужасный человек.

Я так сильно облажалась.

Киваю.

Странная и неожиданная нежность появляется в его взгляде на долю секунды, но злость и растерянность тут же скрывают ее.

Он зол на меня.

И это логично.

Его следующие слова подтверждают, что он уже понял, что к чему.

– Ты знала, что я его начальник?

У меня внутри все обрывается.

Кровь перестает поступать в мозг, и я чувствую, как кружится голова.

Я знаю.

Знаю, что все кончено. Вижу по его взгляду, по его боли и растерянности. Я чувствую это в его прикосновении, когда он сильнее сжимает руку на моей талии. Как будто мир надо мной издевается и использует это прикосновение, чтобы я сама ощутила, как ужасно поступила.

– Я…

Хочу сказать «нет». Хочу начать все отрицать. Хочу сказать ему, что Ричард сумасшедший и ревнивый грубиян и нам нужно поговорить обо всем позже, когда я смогу рассказать всю историю целиком без свидетелей.

Но он заслуживает большего.

Дэмиен заслуживает все, чего угодно. И прежде всего правду.

– Да, – говорю я, встречаясь с ним взглядом.

Я мечтаю рассказать ему все прямо там.

Признаться, что все началось как шутка.

Как часть плана мести.

Как гребаная дурацкая игра.

Но все изменилось… И мы оба это знаем.

Я надеюсь, что он увидит все это в моих глазах. Надеюсь, что вспомнит, сколько раз я пыталась рассказать ему, но все время что-то мешало. И да, я должна была настоять на своем, но что вышло, то вышло.

А вышло так, что я влюбилась в него и не оправдала его доверия.

И мой гребаный дурацкий бывший все никак не заткнет свой тупой рот и не оставит меня наедине со страданиями.

– Конечно, она знала. Она встречалась со мной четыре года. И всегда мечтала попасть на эту вечеринку, ведь так, Эбби? Я вижу, твое желание наконец исполнилось, – говорит Ричард так, будто он вообще допущен в этот очень личный разговор. – Но, черт, все равно разоделась как шлюха, да? Боже, неужели я так тебя ничему не научил?

Кажется, меня сейчас стошнит. В голове разом пробудились воспоминания обо всем том дерьме, которое он годами мне втирал, и о моей самооценке, которую он втоптал в грязь.

Зачем я надела это платье?

– Научил ее? – переспрашивает Дэмиен, и его пальцы впиваются в мое бедро.

Наверное, в реальности мне было бы больно, но сейчас я нахожусь в каком-то кошмарном сне, и его прикосновение – единственное, что удерживает меня в сознании. И если это последнее прикосновение Дэмиена ко мне, я хочу, чтобы оно оставило синяки на коже.

– А она тебе не рассказывала? Я же несколько лет пытался сделать из нее хорошую жену. Учил ее прилично одеваться, быть скромной и милой. Но нет. Она же просто не способна на это. Позорище. – Он окидывает меня взглядом с головы до ног. – Я бросил ее на Хэллоуин. Она собиралась прийти на праздничную вечеринку компании, разодетая как шлюха. – Он пожирает мои изгибы и открытые ноги жадным взглядом. – Прямо как сейчас.

– Хэллоуин, – говорит Дэмиен, и я знаю, о чем он думает.

Он продолжает складывать части этой картины. Вспоминает мой профиль, созданный в тот вечер, и свое приглашение.

– Дэмиен, пожалуйста, позволь мне…

– Боже, вот это да… – говорит Ричард, пьяно усмехаясь. – Ты не знал. Боже, да вам нет равных, сэр. Не смог даже распознать шлюху, разодетую, чтобы впечатлить тебя.

Он поворачивается ко мне, и его взгляд полон яда.

– Ты думала, что можешь выиграть? Думала, можешь победить меня? – спрашивает он, как будто является каким-то чемпионом в игре, в которой мы все проигрываем. – Какая же ты жалкая, Эбби. Ты всегда такой была. Неудачница, которая все никак не может повзрослеть. Ты никогда не была достойна того, чтобы я тратил на тебя свое время.

Внутри меня переключается тумблер.

Я теряю связь с реальностью и всякие представления о приличиях. Забываю, что мы находимся в роскошной фешенебельной комнате, а вокруг нас самые влиятельные люди Нью-Йорка.

Забываю, что стою рядом с Дэмиеном, что мне нужно наплевать на Ричарда и попытаться спасти хоть что-то.

Вместо этого я обретаю себя.

Я нахожу последний кусочек того пазла, который собирала на протяжении двух месяцев.

Я была целой, когда встретила Ричарда.

Прекрасной в своем несовершенстве. Я находилась в гармонии со своими мечтами и надеждами, воплощавшими мою жизнь до нашей встречи.

Ричард увидел эту красоту, но решил, что голубое небо какого-то неправильного оттенка. И попросил меня исправить это.

И я стала исправлять.

Потом ему показалось, что деревья не того сорта, и он стал заклеивать их вырезками из журналов, чтобы видеть только то, что ему нужно.

И я позволила ему.

После он взял ножницы и стал кромсать, отправляя в мусорку ненужные ему куски. И в конце концов скомкал все, как неудачный проект, и выбросил.

Он выбросил меня.

А я два месяца искала те потерянные части себя, склеивала их скотчем, ночными попойками со своими подругами, перекрашиванием волос, горячим шоколадом, выпитым под снегопадом, походом на «Роккетс» с сестрой и сумбурным планом по возвращению себя себе.

Мне казалось, что все кусочки уже на месте, что я нашла все обрывки и вновь стала целой, пусть и со шрамами, вмятинами и следами слез.

Но Ричард припас кусочек для себя. Оставил, как трофей.

И сейчас, стоя рядом с ним в этой комнате, я возвращаю его себе.

Мне начинает казаться, что все это время я старалась не столько ради мести, сколько ради этой последней части.

Я открываю рот и даже не пытаюсь остановить поток слов:

– Знаешь что? Катись к черту, Ричард! Ты прав. Я все это сделала, чтобы тебе было хреново. Ты меня уничтожил. Я несколько лет ждала, когда ты станешь воспринимать меня всерьез. Несколько лет своей жизни делала то, что хочешь ты, а тебе вообще было плевать. Сколько ночей я не смыкала глаз, чтобы у тебя всегда под рукой была