Все закончится на нас - Колин Гувер

в лифте с Райлом мне показалась невероятно долгой. Я несколько раз поймала его взгляд на своем животе и задумалась о том, каково ему было три месяца не видеть меня беременной.

Дверь в мою квартиру не была заперта, поэтому я толкнула ее и вошла. Райл вошел следом за мной. Он отнес последний мешок с подарками в детскую, и я слышала, как он передвигает там что-то, открывает коробки. Я осталась в кухне и мыла то, что совершенно в мытье не нуждалось. От сознания того, что Райл у меня в квартире, сердце билось у меня в горле. Я его не боялась, просто нервничала. Мне хотелось быть более подготовленной к предстоящему разговору, потому что я ненавижу конфронтацию. Но я понимала, что нам надо было обсудить ребенка и наше будущее. Просто я этого не хотела. Во всяком случае, пока.

Райл прошел по коридору и появился в кухне. Я снова заметила его взгляд, устремленный на мой живот. Но он быстро отвернулся.

– Хочешь, чтобы я собрал колыбель, пока я здесь?

Вероятно, мне стоило ответить «нет», но он нес половину ответственности за ребенка, который рос во мне. Если он собирается предложить физическую помощь, то я ее приму, как бы зла я на него ни была.

– Да. Ты бы очень мне помог.

Он указал на прачечную.

– Мой ящик с инструментами все еще там?

Я кивнула, и Райл направился туда. Я открыла холодильник и заглянула внутрь, чтобы не смотреть на него, когда он будет возвращаться через кухню. Когда он ушел в детскую, я закрыла холодильник и прижалась лбом к дверце, продолжая крепко держаться за ручку. Я контролировала дыхание, пытаясь разобраться в том, что происходило в моей душе.

Райл выглядел очень хорошо. Я давно его не видела и забыла, насколько он красив. Мне захотелось пробежать по коридору и броситься в его объятия. Мне хотелось почувствовать его губы на моих губах. Я хотела услышать, как он скажет мне, насколько сильно любит меня. Мне хотелось, чтобы он лег рядом со мной и положил руку на мой живот, как я много раз представляла.

Это было бы так легко. Моя жизнь стала бы намного легче, если бы я простила его и приняла обратно.

Я закрыла глаза и повторила те слова, которые сказала мне мать: «Если Райл по-настоящему любит тебя, он не позволит тебе принять его обратно».

Только это воспоминание не позволило мне побежать в детскую.

* * *

Следующий час я суетилась на кухне, а Райл оставался в детской. В конце концов мне пришлось пройти мимо детской, чтобы взять в спальне зарядку для телефона. Идя обратно по коридору, я остановилась у двери.

Колыбель была собрана. Райл даже положил в нее постельные принадлежности. Он замер у колыбели, вцепившись в прутья, глядя в пустую кроватку. Райл стоял так тихо и неподвижно, что был похож на статую. Он ушел глубоко в свои мысли и даже не заметил, что я стояла на пороге. И это заставило меня задуматься о том, чем заняты его мысли.

Думал ли он о ребенке? О том самом ребенке, который будет спать в этой колыбели и с которым он не будет жить под одной крышей?

До этой минуты я не была уверена в том, что он хотел быть частью жизни нашего ребенка. Но выражение его лица убедило меня в обратном. Я никогда не видела Райла таким печальным, а я даже не смотрела ему в лицо. Я ощущала, что печаль, которую он испытывал у колыбели, не имела абсолютно никакого отношения ко мне и была связана исключительно с мыслями о его ребенке.

Райл поднял глаза и увидел меня в проеме двери. Он оттолкнулся от колыбели и стряхнул с себя задумчивость.

– Готово, – объявил он, махнув рукой в сторону кроватки, и начал складывать инструменты в ящик. – Тебе нужно что-то еще, пока я здесь?

Я покачала головой, подходя к колыбели и любуясь ею. Так как я не знала, родится мальчик или девочка, я решила выбрать тему природы. Набор для кроватки был желтовато-коричневым с зеленым и с изображениями растений и деревьев. Он гармонировал с занавесками и будет совпадать с настенной росписью, которую я хотела в какой-то момент сделать в детской. Я планировала поставить в детской несколько живых растений из моего магазина. Я не могла не улыбнуться, увидев, как картина начинает складываться. Райл даже повесил над кроваткой мобиль. Я протянула руку, включила его, и зазвучала «Колыбельная» Брамса. Я смотрела, как мобиль совершил полный круг, а потом перевела взгляд на Райла. Он стоял в нескольких шагах и просто смотрел на меня.

Глядя на него, я подумала о том, как легко нам судить людей, когда мы вне ситуации. Я сама долгие годы осуждала свою мать.

Если мы смотрим на ситуацию со стороны, то нам легко верить, что мы без раздумий уйдем от того, кто плохо обошелся с нами. Легко говорить, что мы не сможем продолжать любить того, кто плохо обходится с нами, когда не мы любим обидчика.

Но когда это наш собственный опыт, выясняется, что не так легко ненавидеть того, кто плохо обращается с нами, поскольку бо́льшую часть времени этот человек для вас – настоящая находка.

В глазах Райла зажегся робкий огонек надежды, и мне стало неприятно, что он заметил, когда стены моей защиты временно стали ниже. Он медленно шагнул ко мне. Я поняла, что он готов привлечь меня к себе и обнять, поэтому я быстро отошла от него.

И между нами снова выросла стена.

Одно то, что я снова впустила его в свою квартиру, уже было для меня гигантским шагом. Ему нужно было это понять.

Райл стоически принял то, что я его отвергла. Он сунул ящик с инструментами под мышку, другой рукой подхватил коробку, в которую была упакована кроватка. Она была наполнена бумагой и более мелкими коробками из-под тех частей, которые он разворачивал и собирал.

– Я вынесу это в мусорный бак, – сказал он, направляясь к двери. – Если тебе потребуется помощь с чем-то еще, просто дай мне знать, ладно?

Я кивнула и сумела пробормотать «спасибо».

Услышав, как за ним захлопнулась входная дверь, я повернулась и посмотрела на кроватку. Мои глаза наполнились слезами, и на этот раз я оплакивала не себя. И не нашего ребенка.

Я оплакивала Райла. Да, он был в ответе за ту ситуацию, в которой оказался, но я знала, как его это печалит. А когда любишь человека, то, видя его печаль, ты тоже становишься печальной.

Никто из нас не заговорил о расставании или о шансе на примирение. Мы даже не попытались обсудить, что мы будем делать, когда через десять недель наш ребенок родится.

Я просто еще не была готова к этому разговору, и самое малое, что Райл мог для меня сделать в этот момент, это проявить терпение.

Он был обязан его проявить, так как был должен мне за все те случаи, когда у него терпения не оказалось.

Глава 34

Я закончила промывать кисточки и вернулась в детскую, чтобы полюбоваться росписью на стене. Я начала ее рисовать накануне и только что закончила.

Прошло две недели с тех пор, как Райл собрал колыбель. Теперь, когда роспись на стене была закончена и я принесла в детскую несколько растений в горшках из моего магазина, я почувствовала, что в детской все готово. Я огляделась, и мне стало немного грустно, потому что некому было полюбоваться комнатой вместе со мной. Я схватила телефон и написал сообщение Алисе.

Я: Стена готова! Тебе следовало бы спуститься и посмотреть на нее.

Алиса: Я не дома. Бегаю по делам. Но я зайду завтра.

Я нахмурилась и решила послать сообщение матери. На другой день ей предстояло работать, но я знала, что ей не терпится увидеть то, что у меня получилось.

Я: Не хочешь приехать в город сегодня вечером? Детская полностью закончена.

Мама: Не могу. В школе концерт. Задержусь допоздна. Но не могу дождаться, когда увижу детскую! Заеду завтра!

Я села в качалку и, зная, что мне не следовало бы этого делать, все-таки это сделала.

Я: Детская готова. Хочешь на нее посмотреть?

В моем теле ожил каждый нерв, как только я нажала «Отправить». Я неотрывно