Похвали меня - Сара Кейт

– Я бы тоже хотела, – шепчу я, позволяя ему крепко обнять меня.

Правило 29:

Последующий душ – самый лучший

Шарлотта

– Не хочешь поехать ко мне домой? – спрашивает Эмерсон, целуя меня в лоб.

– Конечно, хочу, – шепчу я, как будто это самый разумный ответ на его вопрос.

– Мы можем продолжить и там.

Мое сердце танцует от восторга, потому что мне не нужно спрашивать, что такое последующий уход – в конце концов, я провела свое исследование. А Мадам Кинк – вернее, Иден – была очень непреклонна в отношении важности последующего ухода, и вообще… кто бы не хотел, чтобы его баловали и любили? Как будто Эмерсон недостаточно это делает.

– Я думала, что это последующий уход, – указываю я.

Он уже счистил весь воск, заставил меня выпить бутылку воды и весь последний час обнимал меня, погрузив в приятное блаженство. Но он смотрит на меня и убирает волосы с моего лица. На его собственном лице выражение отнюдь не веселое.

– Ты слегка расстроилась. Я не хочу оставлять тебя. Лучше я продержу тебя рядом всю ночь.

– О боже.

Пытаюсь скрыть свое лицо, все еще немного униженная тем, как плакала. Но Эмерсон не дает мне отвернуться. Он заставляет меня посмотреть ему в глаза и ждет моего ответа.

– Не смущайся, Шарлотта. Это нормальная реакция на боль. Я сделал это с тобой нарочно.

– Ты хотел увидеть, как я плачу?

Он проводит большим пальцем под моим глазом, под которым, я уверена, есть потеки туши от моих слез.

– Да. Я хотел, чтобы ты отпустила все, за что цеплялась. Знаю, это было больно. Но сейчас ты хорошо себя чувствуешь?

Я киваю. Мне лучше, чем просто хорошо. Я чувствую себя измученной, но вместе с тем обновленной.

– Отлично. – Он целует меня в висок. – Поехали домой.

Мы одеваемся и тихо выходим через заднюю дверь, чтобы ни с кем не столкнуться. Мне интересно, понимает ли Эмерсон, что делает со мной, когда говорит такие слова. Домой, как будто это наш общий дом. Пока мы занимались сексом, он называл меня своей. Говорил, что хочет трахать меня вечно, что могло быть сиюминутным разговором о сексе, но его слова продолжают вертеться у меня в голове.

Чувствую себя принадлежащей ему, а его – мне. Я смогла заблокировать любые мысли о том, чтобы быть с ним навсегда и как это будет выглядеть, потому что две недели назад, когда все началось, мы заключили сделку, чтобы никто не мог узнать. И что мы возьмем все, что только сможем.

И эта сделка, похоже, не вяжется с тем, как мы ведем себя сейчас, и мне интересно, замечает ли это и Эмерсон тоже.

Всю дорогу до его дома мы молчим, но он, пока ведет машину, держит мою руку в своей, мягко поглаживая мой большой палец. Тихо играет радио. Я не могу заглушить вопросы в моей голове, мне страшно их озвучивать. Вдруг, если я это сделаю, он скажет мне, что его слова были просто словами, сказанными в пылу страсти, и что у нас просто тайная интрижка. Я же этого не переживу.

Я понимаю: то, чего я хочу, нелепо. Это полное безумие. Потому что я хочу быть для Эмерсона на первом месте, отодвинув даже Бо. Хочу, чтобы он сказал мне, что наши отношения для него важнее, чем те, которые он пытается наладить со своим сыном.

Больно осознавать, что это невозможно. Я действительно тупая, раз подумала об этом.

Когда мы добираемся до его дома, Эмерсон сразу ведет меня наверх. Мы не останавливаемся в его спальне, он тянет меня прямо в гигантскую ванную. Там стеклянная душевая кабина. Одной рукой он все еще держит мою ладонь, а другой включает воду.

Затем, не говоря ни слова, начинает меня раздевать. Его движения медленны и методичны, как будто я раненая, а он пытается не сделать мне больно. Эмерсон стягивает с меня блузку и целует кожу, покрытую черными пятнами там, куда упал воск свечи. Расстегнув на мне лифчик, он целует красные следы от зажимов. А когда стягивает юбку, то нежно прижимается губами к тому месту, где укусил меня.

Это не жаркие поцелуи. Он не пытается разогреть меня для секса. Это больше похоже на то, что он старается залечить рану, и я хочу сказать ему, что лечить нечего. По крайней мере, ничего физического. Но если он сможет успокоить голоса сомнения и страха в моей голове, то будет здорово.

Как только я снимаю с себя одежду, он открывает дверь душа и шепчет:

– Входи.

Эмерсон раздевается и следует за мной. Мы стоим вместе под горячими струями, позволяя им омывать нас обоих. Обняв его за талию, я прижимаюсь лицом к его груди. Эмерсон довольно высок, и я могу уткнуться носом ему в шею. Мне нравится то, как хорошо наши тела подходят друг другу. Его тело одновременно и мягкое, чтобы быть уютным, и мускулистое, чтобы им любоваться. Я всерьез считаю, что мужские руки еще никогда не были такими манящими.

Мы стоим так некоторое время, и я сдерживаю все, что хочу сказать или спросить. Этот момент слишком хрупок, и одно слово опасения может привести к тому, что все вокруг нас рухнет. Что будет со мной после этого? Какой будет моя жизнь после Эмерсона Гранта и Клуба Распутных Игроков? Я ведь никогда бы не смогла пойти туда без него, верно? Встречаться с другим мужчиной? Называть кого-то еще «сэр»?

Сейчас все это кажется невозможным. Больше, чем невозможным – непостижимым.

Я отстраняюсь и тянусь за шампунем, но он останавливает меня.

– Давай я.

Я смотрю, как он наполняет ладонь шампунем, как наносит его на мои пряди – медленно и чувственно. Он бережно моет мне волосы, как будто я самое хрупкое существо в целом мире. Как будто я значу для него все, и я закрываю глаза, чтобы отогнать боль от этой мысли. Боже, я бы отдала все, лишь бы чувствовать себя самой важной в жизни Эмерсона. Быть для него всем миром.

Он ополаскивает мои волосы, и я смотрю на него снизу вверх. Возможно, он замечает красноту моих глаз. Эмерсон останавливается и тоже глядит на меня.

И не произносит ни слова.

Клянусь, он чувствует то, что чувствую я, и знает, чего я на самом деле боюсь, но он не говорит мне, что все будет