Из Лондона с любовью - Сара Джио

Ты же говорила, что живешь прямо над ним.

Я осторожно поднимаю голову с дивана и выглядываю в окно: да, он стоит на тротуаре с букетом в руке. Я немедленно пригибаюсь.

– Э-э, да-да, правда.

– Говоришь, у тебя вечеринка?

– Мм… – тяну я. – Ну да, была, но гости… уже ушли – через боковой переулок.

– Жаль, – говорит он. – Был бы рад познакомиться с ними… – Он замолкает. – Слушай, сейчас, наверное, поздно, но я подумал… Могу я зайти поздороваться?

– О, – говорю я, и с бешено колотящимся сердцем тут же начинаю наводить порядок в квартире. Запихиваю стопку нестираного белья в шкаф и бросаю в мусорное ведро бутылку из-под вина. – Прямо сейчас?

– Ну да, – говорит он. – То есть, если ты считаешь, что поздно, я могу… прийти в другой раз. Я же понимаю, что застал тебя врасплох.

– Нет-нет, – быстро говорю я, – все в порядке. Заходи. Боковая дверь. Код – 7893. Третий этаж.

Что, я черт возьми, натворила? Дэниел сейчас придет? Черт возьми, на мне же домашняя одежда. Я бегу в спальню и переодеваюсь в узкие джинсы и свитер с открытыми плечами. Слышу стук в дверь, и мое сердце замирает. Сделав глубокий вдох, я открываю, и вот он уже стоит в коридоре.

– Привет, – говорит Дэниел с некоторым удивлением.

– Привет, – говорю я, небрежно прислоняясь к дверному косяку. Он с широкой улыбкой протягивает мне букет.

– Спасибо, – говорю я. – Прекрасные цветы.

– Скажи, – говорит он, недоверчиво глядя на меня, пока я роюсь в кухонных шкафчиках в поисках вазы. – Ты всегда принимаешь гостей с грязевой маской на лице?

Я прикасаюсь к лицу и охаю, нащупав угольно-черную массу, которой намазалась полчаса назад.

– О господи. Я и забыла, что это на мне!

Он ухмыляется.

– А тебе идет. В этом есть что-то… рептильное.

– О черт, – в ужасе говорю я и ретируюсь в ванную. – Сейчас же пойду… умоюсь.

Я отдраиваю лицо, подкрашиваю губы и оцениваю свое отражение в зеркале. Вид не ахти – далеко не лучшее, на что я способна, – но хорошо, что освещение в гостиной неяркое.

– Выпьешь что-нибудь? – спрашиваю я.

Он бросает взгляд на бокал с остатками красного вина на кофейном столике.

– Я буду то же, что и ты.

Я открываю новую бутылку, наливаю ему бокал и сажусь рядом с ним на диван. Нервно ерзая, я жду, что он возобновит разговор в стиле журналистского расследования, как при нашей первой встрече. Но сегодня все как-то по-другому. Мы перескакиваем с темы на тему: его любимые районы Лондона, мое отношение к королевской семье, старый друг его матери, который в данный момент сидит в тюрьме, рождественские елки, жизнь и смерть, Калифорния.

Кажется, он тоже немного нервничает.

И вдруг я чувствую его руку на своей руке.

– Послушай, – говорит он. – А можно я просто поцелую тебя, и все тут?

Я смеюсь, не зная, что ответить. Применимы ли правила Лайзы к подобным случаям?

– Может быть, я нарушаю все правила, – говорит он, и я улыбаюсь, – но, черт возьми, Валентина, я хочу поцеловать тебя. Это… – он замолкает, медленно наклоняясь ко мне, – нормально?

Я тоже хочу, чтобы он меня поцеловал.

– Да, – шепчу я.

Я закрываю глаза, когда губы Дэниела встречаются с моими, и на мгновение мне кажется, что я парю над землей. За пятнадцать лет я целовалась только с одним мужчиной – ясное дело, с Ником, – но это что-то совсем другое и новое.

Дэниел улыбается, обхватывает мое лицо ладонями и нежно целует меня в лоб.

– Мы должны делать это почаще.

– Должны? – говорю я в некотором изумлении. – То есть, ну да, конечно должны.

– Что ты делаешь завтра вечером?

– Ничего, – быстро отвечаю я.

– Отлично, – говорит он. – Тогда приглашаю тебя на ужин в клуб.

– В клуб?

– В КАК, – говорит он и замолкает, видя, что я ничего не поняла. – Королевский автомобильный клуб. Моя родня состоит в нем целую вечность. Скучная лондонская окаменелость, но если любишь древности, может показаться довольно забавным. Несколько лет назад там снимали эпизод «Аббатства Даунтон». Так или иначе завтра в семь я ужинаю там с приятелем и его девушкой и предлагаю тебе присоединиться.

– Двойное свидание?

– Ну да, – говорит он. – Так что скажешь?

– Согласна, конечно. Буду ждать с нетерпением.

– Вот и отлично. – Он целует меня в последний раз и направляется к двери. – Сладких снов, Валентина.

Глава 26

Элоиза

На следующий день

Свет утреннего солнца просочился в окна моей спальни. Я села в постели и зевнула. Мгновение спустя в комнату ворвалась Вэл и прыгнула прямо на кровать вместе с розовым рюкзаком, пристегнутым к плечам. «Доброе утро, мамуля!» – закричала она, ткнувшись в меня носом. Я взглянула на будильник на тумбочке: скоро Бонни отвезет ее в школу.

– Не забудь цветы, – сказала я, – на день рождения учительницы. Я оставила их на столе для завтрака.

– Хорошо, мамуля, – сказала она, крепко обнимая меня. Скоро ее детство закончится, и она превратится в юную женщину. Как бы мне ни хотелось узнать, какой она станет в годы взросления, я страстно желала сохранить ее для себя такой, какая она есть – моя обожаемая малышка.

– Поторопись, а то опоздаешь!

Она выскочила за дверь, а я вздохнула и встала. Я оделась, зачесала волосы назад и взяла картину, которую купила накануне вечером для Фрэнка. Я собиралась повесить ее у входа – будет для него сюрприз, когда он вернется с работы.

– Доброе утро, – сказал он, когда я спустилась по лестнице. Я вздрогнула от неожиданности.

– Фрэнк, – сказала я, застигнутая врасплох. – Я думала, ты уже ушел в офис.

– Я освободил себе утро, – сказал он и сел на диван, скрестив руки на груди. – Элоиза, нам нужно поговорить.

– Хорошо, – радостно сказала я; мне не терпелось показать ему картину. – Но сначала сюрприз. – Я села рядом с ним и положила картину на кофейный столик, чтобы он мог ее рассмотреть. Но он лишь бегло взглянул на нее и уставился прямо перед собой.

– Недавно я сдала в комиссионный несколько своих старых платьев, – продолжала я. – И купила это вчера в квартале искусств – для тебя. Она немного напомнила мне Вэл и наш дом. Видишь, как похоже? Тебе нравится? Думаю, можно повесить ее вон там, у…

– Элоиза, – сказал он, – где именно ты была прошлой ночью?

– Как, Фрэнк, ты же знаешь – в квартале искусств. Я же тебе говорила.

Его лицо закрывала тень, и я не могла разглядеть выражения.

– Может, расскажешь