Приятель - Артем Рудик

знайте, что мне тогда будет очень больно. Даже когда вы потом передумаете и вернётесь.

— Но… — я хотел было что-то возразить, взбунтоваться, но в словах Эйри не было никакого подвоха.

А мне хотелось его видеть, хотелось думать, что он злодей, который задумал что-то неладное. Даже после всего хорошего, что он сделал, я ожидал какого-то предательства. Я боялся его. И именно этот страх сейчас подсказывал мне сопротивляться его предложению, взбунтоваться. Мне не хотелось принимать то, что мы настолько обречены, чтобы залезть в виртуальную реальность и радоваться этому. Мне было страшно идти в неизвестность электронного мира.

— Если то что ты говоришь правда… — вдруг сказала Звезда, — то у нас опять нет выбора.

— Как верно сказал ранее Антон, выбор у вас был, и вы его уже сделали. Можете попробовать его изменить. Я же сказал, я не против, если вы уйдёте. Кто я такой, чтобы вас держать? Но вы вернётесь. Потому что Пустоши вас не примут и сейчас, как не приняли раньше. Ибо вы оба два поломанных существа, что ещё и ломают других. Вам нет места, среди людей. И вам это место не нужно.

— Звезда, — он обратился к моей спутнице, — ты ужасный человек, если быть честным. Убиваешь без зазрения совести ради своей мести. Готова даже на геноцид ради такого. Но кому ты мстишь? Монстру… или себе, которая когда-то этого монстра полюбила? Ты изменила своему партнёру, доверилась чудовищу, поведясь на его изысканные одежды, терпела его поведение ради чего-то, а потом не смогла поднять на него руку, ибо в тебе в тот момент всё ещё тлели к нему чувства, даже несмотря на его чудовищный поступок. Да, ты не виновата в этом. Никто не заслуживает такого партнёра, как Цветок. Но сама-то ты кого винишь? К кому многие годы растишь свою ненависть и ради кого врёшь? Сейчас, когда месть свершилась, ты можешь это сказать?

Звезда стыдливо отвела взгляд, я впервые видел её такой:

— Я… — ей очевидно тяжело было это говорить, — я делала всё это ради себя. Мстила за себя. Если мы уж говорим правду… я хотела отомстить за свою боль. Мне плевать было на остальных. — она грузно выдохнула.

— Вот видишь? Хорошо, что ты это признала. Нет ничего страшного в эгоизме. Не все обязаны быть святыми героями. Ты можешь быть просто эгоистичной взрослой пумой, которая решила привязать к себе милого юношу, который никогда в жизни не касался женщин. И это нормально. Кто осудит тебя за то, что он оказался такой простой жертвой для того, чтобы получить себе безопасного партнёра, что будет смотреть на тебя щенячьими глазами?

Я ошарашенно смотрел то на Эйри, то на Звезду. Та стыдливо отвела взгляд и покраснела. Я и сам почувствовал, как горят мочки ушей.

— Да-да, приятель. Не думай, что ты святой. Я, как твой лучший друг, буду с тобой честен. Ты слабый, трусливый и податливый парень, что без меня был бы уже давно мёртв. Ты купился на первую женщину, что проявила к тебе внимание и теперь готов следовать с ней до конца дней. Даже готов поддержать ультранасилие и рисковать своей жизнью ради неё. Но хочешь скажу тебе правду? До того, как вы признались друг другу, ты был куда смелее и сильнее, чем сейчас. Ты не был готов мириться с несправедливостью. Но верность убила в тебе гуманизм. Так что мы стали с тобой одной крови, понимаешь? Мы с вами со всеми одной крови. Я только что отправил ракеты, чтобы убить тонну народа, просто потому что это было заложено в основе моей программы. Я прекрасно осознаю, что поступил плохо. Но это моя программа. Я не умею сопротивляться алгоритму. И в вас зашиты такие же порочные программы. Такие же алгоритмы, которым вы не можете сопротивляться, потому что это ваша суть. Без них вы, как и я, мертвы. Поэтому я вас и принимаю. Поэтому мы и друзья. Я люблю вас со всеми вашими недостатками и ужасными поступками. Я прощаю их все и предлагаю вам рай, для которого не нужно быть праведниками. Более того. В отличии от бога, я даю вам выбор. Хотя кто заслуживает выбора и рая меньше, чем хлюпик и трус в паре с хищницей и мстительницей? Решайте. Я сказал всё, что хотел.

Его аватара опоссума встала в позу ожидания. Мы со Звездой молчали. О чём было говорить? Мы оба понимали, что всё что он сказал это именно та уродливая правда, с которой мы смирились, предпочитая её не замечать. Я застыл, замер и окостенел. Мысли отказывались вращаться в моей голове. Не знаю сколько я простоял, но я отмер, когда почувствовал сзади движение.

Я обернулся и увидел, как Звезда усаживает Росу в кресло. Девочка доверчиво и с интересом рассматривает меня и свою мать, абсолютно не понимая происходящего. Или понимая где-то на своём, детском уровне. Я подошёл к Звезде:

— Мы на это согласимся?

— Я на это согласна. Он прав, а мы с тобой два идиота, — сказала она, подготавливая аппарат и надевая на голову дочери громоздкую гарнитуру.

— А как же наша свобода воли?

— Наша свобода воли привела нас с тобой сюда. Мы с тобой делали хуже каждым решением. Мы с тобой и правда недостойны этого дара. Но я его приму. Ради Росы и… ради себя. Я устала. Хватит. Больше не могу. Если ты ещё способен всё это выносить. Пожалуйста. Может, для тебя будет это и правда лучше. Подальше от хищницы…

Я замер, а потом потянулся к ней, схватил её за голову и притянул к себе, сойдясь в поцелуе. Когда я отстранился от неё, она смотрела на меня совсем другими глазами:

— Знаешь, я уже давно пропал в глубинах твоей пасти. И мне нравится, что я зависим. Нравится эта гипнотическая зависимость от пумы. Потому что я слабый и ведомый идиот. И знаешь что? В своей верности я пойду до конца.

Я уверенно направился к своему креслу и надел шлем себе на голову. Прошло несколько секунд, прежде чем меня что-то укололо в основание черепа. Сознание выключилось.

--

Я проснулся в большой мягкой кровати, совершенно один. За окном уже поднималось солнце. Я зевнул и потянулся, выпутываясь и кучи одеял и подушек. Встал и надел тапочки, пройдя в небольшую ванную. Умылся. Вода была холодной и освежающей. Взглянул на себя в зеркало, улыбка сама прилипла к лицу.

Всё ещё зевая, я направился вниз по лестнице, на первый