Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Глаза ее были полны слез, но взгляд был твердым.

– Поскольку я не могу добиться от него хотя бы взгляда, я лишь хочу, чтобы он до скончания века помнил меня.

– Глупости! – Взмахнув рукавом, я отвернулась. – Думаешь, что Цзянся-ван начнет отговаривать тебя?

Гу Цайвэй яростно покачала головой.

– Нет!

– Как можно ставить на одну доску столь чистую и искреннюю любовь с делами государственной важности?! – Я повысила голос: – Слышать не хочу ничего подобного! Можешь идти!

Позади раздался стук – она опустила голову к полу, ударившись о него лбом.

– Может, в моей жизни и нет места взаимной любви, но лучше я выйду замуж за чужеземца, нежели проживу несчастливую жизнь с нелюбящим мужем! Ванфэй, вы тоже женщина! Прошу, войдите в положение Цайвэй!

Я рассердилась не на шутку.

– Ты еще так молода. Как ты можешь думать о том, что не проживешь счастливую жизнь?

Занавес дернулся, и вошла тетя Сюй. Скорее всего, она услышала мой гневный голос. Увидев меня и Гу Цайвэй, она помрачнела и холодно сказала:

– Ванфэй нужно отдохнуть. Ей нужен покой. Никакого шума.

Я горько улыбнулась и махнула рукой.

– Я устала. Прошу, ступай.

Гу Цайвэй стояла на коленях, продолжая тихо плакать, и упорно отказывалась вставать. Я больше не могла это терпеть. Когда я ушла, то попросила тетю Сюй не грубить Цайвэй – пока она не шумит и не создает проблем, ее лучше оставить в покое.

Откинувшись на спинку лежанки, я нахмурилась и задумалась: что же случилось с Гу Цайвэй? Отчего она пала духом? Откуда эта безысходность?..

Я и не заметила, как заснула.

Проснулась я поздним вечером. Встав и умывшись, краем глаза увидела, как зашел Сяо Ци. Мы встретились взглядами.

– Что происходит с женщиной у ворот? – спросил он.

– Какой женщиной? – удивилась я.

– Как же ее зовут… – Он напрягся, стараясь вспомнить ее имя. – Дочь из семьи Гу.

Я тут же громко ответила:

– Гу Цайвэй! Она все еще здесь?!

Сяо Ци кивнул.

– Да. Это ты заставила ее стоять на коленях перед воротами? Что случилось?

Я была настолько поражена, что не сразу смогла ответить. Небо уже было темным, затянутым густыми облаками – вероятно, скоро пойдет дождь. Ночной ветер шуршал занавесками. Я послала слуг в резиденцию Цзянся-вана за братом, но его долго не было. Ночной ветер принес за собой запах дождя и раскаты приближающейся грозы. Гу Цайвэй продолжала упрямо стоять на коленях перед воротами.

– А если А-Су не придет? Она собралась стоять на коленях до самой смерти? И умрет прямо под нашими воротами? – нахмурился Сяо Ци.

– Что ты такое говоришь? – Я тоже нахмурилась и пристально посмотрела на него. Затем со вздохом сказала: – Эта несчастная женщина достойна уважения. Не нужно так говорить о ней.

Сяо Ци удивленно заметил:

– Не каждый день о несчастных маленьких девочках говорят, что они достойны уважения.

Я вздохнула.

– Она настойчива, следует за мечтой, не переходя границы, чтобы заполучить желаемое.

Сяо Ци выдержал паузу, затем кивнул и сказал:

– Это в самом деле большая редкость.

Порыв ветра подбросил украшенную бисером штору, отчего по комнате разлетелся приятный, чистый звук.

Служанка поспешила закрыть окно.

– Прибыл Цзянся-ван, – тихо сообщила А-Юэ, заглянув в мои покои.

Мы с Сяо Ци удивленно оглянулись и увидели одиноко стоящего брата в белых одеждах.

– Гэгэ, что происходит между вами? – нахмурилась я, не зная, с чего стоит начать разговор.

Он устало отмахнулся от служанки и угрюмо сел.

– Я встретил Цайвэй, но она отказалась меня слушать.

На лице моего брата не было и тени улыбки, испарилась и его обычная беззаботность.

– Разве она не теплит надежду, что ты изменишь свое отношение к ней? – Я совсем запуталась.

Брат поднял чашку чая и молча задумался, не спеша с ответом.

Я думала продолжить осыпать его вопросами, но Сяо Ци посмотрел на меня и покачал головой.

– В тот день, – пробормотал старший брат, – она пришла ко мне. Возможно, я был с ней слишком груб… Тогда я не знал, что Гу Миньвэнь заставлял ее выйти замуж. Я думал положить конец ее несбыточным мечтам. Думал, что так будет лучше.

Неожиданно я представила сердитое выражение лица брата в тот день.

– За кого она должна была выйти замуж?

Я вспомнила ее слова о том, что лучше выйти замуж за чужеземца, чем провести всю жизнь в несчастье с нелюбимым мужем.

Старший брат нахмурился и сказал:

– Он торговец из очень богатой семьи с северо-запада.

Я содрогнулась, от злости я не находила слов. Краем уха я услышала вздох Сяо Ци и его холодное: «Бесстыдник».

Только одного человека можно было назвать таким словом – Гу Миньвэня, самодовольного невежу и жадного до денег человека. Он растратил большую часть семейного имущества, разорил весь свой род, а теперь хочет продать свою единственную сестру. Как он вообще смог опуститься до такого? Гу Цайвэй пыталась снискать милость моего брата, вероятно, потому, что понимала, что ее ждет. У нее был слабый проблеск надежды, но брат жестко отверг ее.

– В тот день я не знал, что происходит. Я ранил ее словами… Я уже согласился взять ее в наложницы, но она решительно отказалась.

Лицо брата помрачнело.

Сколько же в сердце слабой женщины отчаяния и боли, что она решилась бросить все, отказаться от любви всей своей жизни и решиться выйти замуж на чужбине? Я застыла, невольно вспоминая все моменты своей жизни. Но даже в самые трудные времена я никогда не была в таком отчаянии. Просто потому, что я никогда не была одна. Рядом со мной всегда был человек, которому я всецело доверяю. По сравнению с Гу Цайвэй и Чжу Янь, мне очень повезло.

По небу пронеслись раскаты грома, капли дождя забарабанили по крыше, сплетаясь с завываниями ветра. От музыки природы замирало сердце.

– А-Юэ, пусть кто-нибудь подержит над ней зонт и укроет от дождя.

Я беспомощно вздохнула.

Вдруг старший брат встал и сказал:

– Я побуду с ней.

Все это время Сяо Ци молчал, но теперь сказал:

– А-Су, если ты не любишь ее, может, стоит ее отпустить?

Старший брат ошеломленно посмотрел на Сяо Ци и нахмурился.

– Отпустить ее? И позволить ей выйти замуж за туцзюэ?

– У каждого своя судьба. Быть может, этот брак принесет ей счастье.

Вдруг я кое-что осознала.

– Гэгэ, если ты сделаешь ее своей наложницей только из жалости, ты можешь еще больше навредить ей.

Старший брат растерянно посмотрел на меня, затем развернулся и вышел.

Повисла тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и шумом дождя.

– Ну и нрав