Из Лондона с любовью - Сара Джио

виде закладок. По стенам расставлены вещи, пожертвованные для негласного аукциона.

– Потрясающе, – говорю я Джен, когда джазовое трио в углу начинает разыгрываться. – Большое вам спасибо.

Вскоре начинают появляться гости; я вижу, как Милли приветствует нескольких наших постоянных клиентов, и тоже машу им.

– Когда приедет Дэниел? – спрашивает Лайза, взяв бокал с подноса у подоспевшего вовремя официанта.

– Пора бы ему, – говорю я, взглянув на часы на стене. Он уже опаздывает на пятнадцать минут. Я разочарована.

Однако проходит еще двадцать минут, все садятся за столы, но стул рядом со мной так и остается пустым.

– Он, наверное, просто застрял в пробке, – успокаивает меня Лайза.

Я киваю, проверяю телефон и вижу сообщение от Дэниела. «Вэл, извини. У нас производственный кризис, и я застрял на работе до ночи. Мне ужасно стыдно, и я молюсь, чтобы ты простила меня. Я заглажу вину перед тобой, обещаю».

– Не приедет, – со вздохом сообщаю я Лайзе и засовываю телефон в сумочку.

– То есть как не приедет? – Лайза приходит в ярость.

– Пишет, что какой-то аврал на работе.

– Фу, – говорит она и подзывает официанта, который протягивает мне еще один бокал шампанского. – Мне это совсем не нравится. Он вообще представляет, как важен для тебя этот вечер? Как будто он…

– Извините, дамы, у вас тут занято?

Мы обе поднимаем глаза и видим, что позади нас стоит Эрик. Я улыбаюсь.

– Нет, пользуйся на здоровье, – говорит Лиза. – Будешь парой Вэл. – Она встала. – Ее кавалер ее продинамил.

– О, – говорит Эрик, усаживаясь на стул и с беспокойством глядя на меня. – Мне очень жаль.

– Не продинамил, – поправляю я Лайзу. – У него просто… много работы.

Эрик кивает и берет бокал шампанского у ближайшего официанта.

– Да, веселого мало. Ну ему же хуже, а мне лучше, – улыбается он.

– Спасибо, что пришел, – говорю я. – Твоя поддержка очень много значит для нас.

– Я бы ни за что на свете не пропустил это. Жаль только, что Фиона не смогла. У нее клиент из Челси и последний срок сдачи заказа. Беда с этими трудоголиками.

Я смеюсь.

– Да, похоже, у нас с тобой общая беда.

– Нет, только посмотрите на это, – говорит он, оглядывая комнату. Я замечаю, что Милли наблюдает за нами из-за соседнего столика, но не смотрю ей в глаза. – Твоя мама гордилась бы тобой.

Гордилась бы? Я наблюдаю, как гости бродят по залу, делая ставки на лоты аукциона, и надеюсь, что этого будет достаточно.

– Странно, – говорю я, снова поворачиваясь к Эрику. – Когда я приехала в Лондон, я и не ожидала, что влюблюсь в Примроуз-Хилл. А сама взяла и влюбилась. – Я машу нашему мяснику Тому, проходящему мимо со своей женой Гретой.

– Трудно не влюбиться, – отвечает он, откладывая вилку для салата. – А все соседи точно так же влюбились в тебя.

Краска приливает к моим щекам, и мне почему-то уже не грустно из-за отсутствия Дэниела. Я чувствую себя легкой и свободной, даже счастливой, как шипучие пузырьки в моем бокале шампанского.

После ужина Эрик ведет нас смотреть аукцион, где делает щедрую выигрышную ставку на корзину вина, и еще одну – на коробку старых книг, первоизданий из маминой коллекции. С ними было трудно расстаться, но я знала, что их стоимость принесет большую пользу «Книжному саду». Теперь я рада, что они найдут новый дом на книжной полке Эрика. Он позаботится о них.

– Привет, – говорит Милли, подходя к нам. – У меня хорошее предчувствие, кажется, вечер удался.

– У меня тоже, – говорю я. Джен подходит к микрофону, чтобы что-то сказать перед тем, как официанты начнут разносить десерт – формочки с ванильным заварным кремом и малиной.

Мы с Эриком беседуем с гостями, и в какой-то момент я машинально тянусь, чтобы поправить его слегка съехавший набок галстук.

– Извини, – говорю я. – Не могла удержаться. Было немного криво.

Он ухмыляется.

– И ты позволила мне весь вечер разгуливать с перекошенным галстуком? А еще друг называется!

– Да, паршивый из меня друг, – со смехом говорю я.

– Шучу, – говорит он, становясь серьезным. – Ты на самом деле… самый лучший друг. – Прежде чем я успеваю ответить, он смотрит на часы. Вечеринка подходит к концу. – Ну, мне пора идти. Пойду попрощаюсь с хозяйкой.

Кажется, вечер пролетел в мгновение ока, и я машу Эрику, когда он выходит на улицу со своей корзинкой вина.

– Вэл, – говорит Джен, подходя, – мы только что получили очень щедрое пожертвование по телефону. Звонивший хотел передать тебе сообщение.

– Сообщение? Мне?

– Да, – говорит она, улыбаясь. – Тысяча фунтов от джентльмена по имени Дэниел, который просил меня передать тебе, как ему жаль, что он не смог сегодня прийти.

– Надо же, – говорю я с улыбкой. – Как… удивительно. – Такого великодушного жеста было достаточно, чтобы я немедленно простила его.

Милли, Лайза, Фернандо и я остались еще на час, чтобы помочь персоналу Джен убраться. Вдруг я заметила, что коробка со старыми книгами, на которую сделал ставку Эрик, так и стоит на столе.

– О черт, – говорю я Лайзе. – Он ее забыл.

Она улыбается.

– Ничего подобного.

– То есть как это? – Я бросаю взгляд на аукционную карточку рядом с коробкой. – Видишь, он сделал выигрышную ставку.

– Он купил их для тебя, дурочка, – отвечает она, и тут я замечаю прилепленную к краю записку с моим именем.

Вэл, если кто-то и заслуживает право обладать этими сокровищами, так это ты. Приятного чтения.

Твой друг

Эрик

Я наклоняюсь, собирая с пола упавшие программки. Ко мне подходит Милли.

– Ну, что скажешь?

– По-моему, все прошло отлично, – говорю я, улыбаясь. – Фернандо доволен?

Милли задумчиво кивает.

– Он только что ушел.

– А как у тебя прошло с ним?

Она расплывается в улыбке, которую не может сдержать.

– Хорошо. Нет, изумительно.

– О, Милли. Я так рада за тебя.

– Сама-то ты счастлива, дорогая? – спрашивает она, и ее мудрые глаза смотрят мне прямо в сердце.

Я с трудом сглатываю.

– Да, – говорю я. – Это был просто… необыкновенно важный вечер. Но у меня сейчас столько разных эмоций…

– Знаю, – говорит она. – Пойдем, я провожу тебя домой.

По дороге, у нас, естественно, заходит разговор о маме, и я ловлю себя на том, что вспоминаю первые недели и месяцы после ее отъезда в Лондон.

– Целый год я писала ей каждый день. Целый год, Милли. И потом писала реже, но все равно часто. – Я замолкаю, качая головой, на глаза наворачиваются слезы. – Она так и не ответила – ни разу. Сначала я говорила себе, что отправляю письма не по тому адресу. Или