Моя мятежница - Кендалл Райан

не испорчено. У меня есть план. – Я подмигиваю ей. – Просто дыши.

Она делает глубокий вдох через нос и слегка покашливает, ведь кухня действительно полна дыма. Я отпираю, а затем распахиваю окно, надеясь, что хотя бы слабое проветривание поможет.

– Какой у тебя план? Заказать пиццу? Все закрыто. Холт. Мы облажались! – Она драматично вскидывает руки. Иден выглядит так, будто вот-вот расплачется, и я знаю, что на самом деле дело не в индейке. Я знаю, она хотела, чтобы сегодняшний день прошел идеально. С тех пор как умер ее дедушка, она чувствовала прессинг из-за очень большой ответственности, свалившейся на нее. И я знаю, что она терпеть не может, когда выглядит глупо перед своей матерью.

Вот почему сегодня я не собирался оставлять что бы то ни было на волю случая или позволить чему-либо пойти не так. Иден нужно напомнить, что – как я уже не раз говорил ей – я всегда буду защищать ее.

– Холт? – умоляет она.

Я оставляю на ее полных губах быстрый поцелуй.

– Ладно. Итак, я увидел один флаер… того модного продуктового в квартале отсюда. Он тебе нравится, как мне помнится.

– У Флейшмана? – Ее брови сходятся на переносице.

– Точно, да. У них была реклама запеченных индеек ко Дню благодарения. Я заказал одну, на всякий случай.

– Ладно, это еще хуже, чем сожженная мною индейка. То, что ты знал, что я потерплю неудачу.

Нахмурившись, я качаю головой.

– Все не так.

Ее глаза распахиваются, мы встречаемся взглядами.

– Тогда как ты вообще объяснишь это? – Она упирает руки в бока.

Я сжимаю ее плечи.

– Я знаю, сколько едят хоккеисты. Просто подумал… на случай, если нам понадобится еще еда. Знаешь, как с пиццей, которую пришлось заказывать в прошлый раз, когда ты пригласила парней в гости?

– О. – Она смягчается, ее губы приподнимаются в улыбке. – Да. Это было… спасибо. Наверное, это была хорошая идея.

Я улыбаюсь ей в ответ. Это правда.

– Но как мы…

Еще раз быстро ее целую, поскольку сейчас мне чертовски приятно быть ее рыцарем в сияющих доспехах.

– Аспен заберет ее по пути сюда. Она будет с минуты на минуту. И все уже приготовлено, так что нам останется лишь разложить их по тарелкам.

– Их? – Она снова вскидывает брови.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

– Ну, я на самом деле заказал две индейки. Еще три тыквенных пирога и гарнир из картофельного пюре.

Иден в шоке.

– И это все?

Я пожимаю плечами, окидывая ее застенчивым взглядом.

– И еще ветчина, соус и две дюжины чесночных рулетиков.

Она смеется.

– О, боже мой, ты сумасшедший, но я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Иден смотрит на кухонный островок, указывая на разложенную там еду.

– Но я испекла шесть яблочных пирогов и два тыквенных.

– Я знаю, милая. Опять же, это просто на всякий случай. Хоккеисты съедают около шести тысяч калорий в день, когда идет сезон.

Она должна это знать. В конце концов, именно она однажды рассказала мне об этом.

Иден закатывает глаза и пересекает кухню, чтобы выключить плиту. Я пользуюсь моментом, чтобы полюбоваться ее задницей. Прекрасный вид, что тут сказать?

Когда через несколько минут появляется Аспен, я отвлекаю маму Иден парой интересных вопросов о диете ее ши-тцу – узнавая больше, чем мне хотелось бы, – тогда как Иден и Аспен прокрадываются на кухню, чтобы достать еду из пластиковой упаковки и жестяных контейнеров и сервировать блюда.

Несколько минут спустя мы все сидим за двумя длинными столами, установленными в гостиной. Иден сама украшала их.

На прошлой неделе она, невероятно взволнованная, позвонила мне из магазина рукоделия, где нашла искусственные сосновые ветки, осенние листья, миниатюрные тыквы, сосновые шишки и целую кучу белых свечей. Каким-то чудом она превратила это все в искусно выглядящие украшения для центра каждого стола. Весьма впечатляюще.

Я сижу рядом с Иден, а наши мамы устроились напротив, все еще болтая. Тема на этот раз – лучший салон маникюра. Парни расселись за двумя столами. Неудивительно, что Алекса нет. У нас с ним вовсе не вражда, но давайте просто скажем, что ситуация по-прежнему неловкая.

Уайлд садится рядом с Иден, а Лестер и Аспен напротив него. Святоша отодвигает стул рядом с моим, и, как только все усаживаются, Иден встает и складывает руки перед собой.

– Ну, ребята, – говорит она, вдруг рассмеявшись. – Кто бы мог подумать, что в конце концов мы окажемся тут?

Несколько парней смеются.

Я знаю, она не имеет в виду «тут» буквально, за столом на ужине в честь Дня благодарения, а «тут», в этих глубоких отношениях, в такого рода дружбе и командном товариществе, которые сформировались так неожиданно.

Она права. В этом сезоне все сблизились, и все благодаря ей. Очевидно, что команду связывают крепкие узы, позволившие ей подняться на вершину в своем дивизионе.

А что касается меня? Иден – весь мой мир, и это последнее, чего я ждал, когда вошел в ее кабинет в тот день после подписания нового контракта. Но стоит признать, мне есть за что быть благодарным в этом году.

– Я очень счастлива называть эту команду своей, и благодарна, что вы все решили быть здесь сегодня и провести этот день со мной. Ваше здоровье! – Иден поднимает в тосте свой бокал с водой.

По всей комнате эхом разносятся «Ура!» и «Счастливого Дня благодарения».

И тут пара игроков встает. Сначала это просто Святоша и Ривз, за ними следуют Люсьен, Майлз и Тейт. А потом встают все, все девять хоккеистов, собравшихся здесь сегодня. И все они смотрят на Иден.

Я ожидал, что они набросятся на еду, едва Иден закончит тост, но вместо этого повисает тревожная пауза, и я не уверен, что происходит. Святоша проводит ладонью по затылку, глядя немного смущенно.

– Мы, э-э-э, мы с ребятами подумали, что хотим кое-что сказать.

Он кивает Ривзу. Ривз начинает с уверенной улыбки.

– За поддержку с первого дня.

– За решимость. Непревзойденную, – серьезно говорит Люсьен, многозначительно глядя на Иден.

Я нахожу под столом ее руку и сжимаю. Прекрасные глаза широко распахнуты, на губах застыла легкая улыбка, но в то же время она смотрит удивленно, как будто это последнее, чего она ожидала.

– За совершенство, во всем и всегда, – поет Тейт.

– И за то, что тебе не плевать, – говорит Майлз, вызвав несколько коротких смешков.

– Лучше нет никого, чтобы нас направлять, вашу мать, – заканчивает Святоша.

– Вашу мать? – спрашивает Уайлд.

– Я хотел рифму, – шепчет Святоша, чем вызывает новый смех.

– За Иден! – кричат все