Измена. Не делай мне больно - Каролина Шевцова

Тогда все были последними предателями, сейчас сообществом святош, которые имеют права судить меня за мой поступок.

При чем, люди не менялись, в нашем квартале все живут десятилетиями, а вот мама научилась переобуваться в полете.

Я стиснула челюсть и ждала окончания новогодних праздников, чтобы вернуться обратно домой. Не к Саше. А в свободную у Насти комнату, пока не решу жилищный вопрос.

И да, я соврала своим родным, чтобы мама не лила слезы по распавшейся семье, а бабушка не звонила Кораблеву с счастливой новостью. Живот уже было не скрыть, да я и не хотела.

Поэтому я рассказала все как есть: Саша мне изменил и завел семью на стороне, я изменила ему в ответ и теперь жду ребенка. Фактически все так и есть, только хронология хромала. Не надо им знать, чей это ребенок, иначе к привычным упрекам добавятся агрессивные попытки свести нас обратно.

Мама вздохнула и пошла в погреба, чтобы принести картофель для жаркого. Я достала из ящика изогнутый нож «коску», как вдруг в комнату ворвалась бабушка. Румяная, запыхавшаяся, в обуви.

- Вика, Вик, там это… за тобой приехали! Выходи!

- Кто приехал, - я замерла с занесенным в воздухе ножом.

- Как кто, муж твой. Тебя забирать приехал, выходи, говорю!

Я выбежала из дома как была, в домашнем платье, переднике поверх него, пуховике, который мне всучила мама и пушистых тапках. От волнения я даже не подумала переобуться.

И так и брела по снегу вперед, к размытой фигуре перед нашим забором.

Такой же высокий. В форме. С дипломатом, зажатым подмышкой и голодным взглядом прямо на меня.

Не муж. Не Саша. Они всегда были похожи, но при этом разные, как два земных полушария. Фридман Северное со всеми его рельефами, материками, впадающими в океан бурными реками и загадками цивилизации. Кораблев Южное. С гигантской глыбой льда посередине, там, где должно биться сердце.

- Как ты меня нашел, - из-за нервов я совсем не чувствовала холода. И хоть мороз начал кусать голые щиколотки, внутри я горела.

- Если бы я зна-нал, что ты прячешься, то сделал вид, что ищу тебя дольше, - улыбнулся Фридман. – Это тетя Нина из дома на нас смотрит?

Я обернулась и поймала за подглядыванием бабушку. Та стояла у окна и крутила дедов ружейный прицел перед глазом.

- Она уверена, что за мной вернулся Кораблев.

- Это вряд ли, - дипломатично ответил Сережа и тотчас перевел тему на более безопасную, - тоя бабушка пролетела мимо меня в дом, я даже поздороваться не успел.

- Зачем ты приехал?

Витиеватые приветствия можно отложить на потом, сейчас мне хотелось ответов, простых и четких.

- Мне было не с кем встречать Новый Год.

И снова прямой взгляд на меня, такой чистый и невинный, что это выбивало желание сопротивляться, а дышать становилось все труднее. Не из-за холода, наоборот. Из-за жара.

- У нас не то чтобы супер вечеринка, - я смущенно опустила лицо. Стало неловко от нашего простого стола, и мебели с пошарпанными углами. Все в доме выглядело неказисто, не как лощеная картинка, к которой уже привык Фридман. – Я тебя не гоню, конечно, но из еды винегрет и свет в туалете не работает.

- Винегрет люблю, свет чинить умею.

Прямолинейность Фридмана обезоруживала. Она кислотой разъедала броню, которую я так тщательно выстроила за эти дни. Под кованными латами оказалась кожа. Горячая, шелковая, умоляющая о нежности и ласке.

- Я без подарка, - тихо прошептала, все так же рассматривая носы своих тапок..

- Я тоже. – Черные полуботинки сделали шаг в мою сторону. - Сорвался к тебе пря-рямо со смены, даже переодеваться не стал, чтобы успеть к вечеру доехать до вас. Хотя стой, кое-что все таки есть.

Он полез в карман, что-то то там искал, пока я вспоминала, как дышать. Неужели снова кольцо? И снова предложение, от которого мне придется отказаться?

И только когда Фридман протянул мне бумажный тюльпан, а облегченно выдохнула.

- Цветы для прекрасной дамы. Я сам сделал. – Я несколько секунд смотрела на этот образчик кривого оригами в его большой ладони, как вдруг Сережа спросил: - Не нравится?

Я покачала головой.

- Очень нравится. Просто я думала, что там кольцо.

- Не переживай, оно в другом кармане.

И прежде чем я успела ответить, Фридман подхватил меня под локоть и повел по тропинке в сторону дома.

- Холодно, Витаминка, сама заболеешь и человека мне простудишь, пошли. К тому же я голодный, полцарства за винегрет отдам.

- Сережа, - протянула я, - ничего не поменялось, я все еще не могу выйти за тебя замуж.

- Да никто тебя и не зовет, - беззаботно отмахнулся Фридман. - Давно не видел твою маму, она все так же любит Киркорова?

- Еще больше прежнего, - я громко рассмеялась, как вдруг внутри меня что-то взорвалось. Мыльные пузыри в моем животе лопнули и защекотали меня изнутри.

- Все в порядке?

- Малыш, - неверяще прошептала я, - пинается…

- Ну, это же нормально?

- Конечно, только… Господи, - я в ужасе закрыла руками рот, а глаза мои округлились до неприличного: - Сереж, там сейчас такое начнется! Не ходи! Они же все подумают, что это твой ребенок!

Фридман внимательно посмотрел на меня, как смотрят родители на глупых, неразумных детей, совершивших такую же глупую, неразумную шалость.

- А он и есть мой, Витаминка. Ну же, не стой на холоде, пойдем.

Эпилог.

Эпилог. Вика

Савранская делово осматривала моего сына. Пухлый и круглый, он больше похож не на ребенка с рекламы детского питания, а на комок чистой ярости.

Чужие руки ему не нравятся, а от халата подруги пахнет лекарствами.

- Он же красный должен быть, - протянула Настя.

- Ему два месяца, Насть. Он не должен быть красным.

- Ладно-ладно, - миролюбиво пробормотала подруга, но сына моего из рук не выпустила. Она переложила Сереженьку поудобней, и пошла за свой стол:

- Так, ну что сказать, восстанавливаешься ты великолепно. Пися как у юной девственницы, кто тебе роды