Трудно удержать - Кристи Бромберг

Я не должна удивляться прямолинейности Раша, но он все же застает меня врасплох. Многие избегают подобных тем, но когда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть ему в глаза, то не вижу в них ничего, кроме сочувствия.

– Мне было тринадцать.

– Мне жаль.

– Не стоит. – Я как всегда отделываюсь легким пожиманием плеч. – Это было давно.

– Давно или нет, это все еще безумно ранит. Я потерял свою, когда мне было пятнадцать.

– Я и не знала. – Чувствую себя дурой, которая думала лишь о себе, так что беру Раша за руку. – Мне жаль.

– Как ты и сказала, не стоит.

– Аневризма головного мозга, – называю я причину смерти моей матери. – А у тебя?

– Рак.

При мысли об этом у меня сжимается сердце. Мне всегда казалось, что нам повезло, потому что мама ушла быстро. Без месяцев страданий и ожидания неизбежного. Все произошло невероятно стремительно. Настолько, что тогда, как и сейчас, мне было сложно поверить, что ее больше нет.

Но я не могу сказать это Рашу. Не могу быть благодарной за то, как быстро умерла моя мать, а после спросить, как долго страдала его. Не могу признаться, что любой психиатр после ознакомительной беседы со мной сказал бы, что у меня проблемы с формированием привязанностей, потому что в ту минуту, когда я чувствую что-то, кроме поверхностного вожделения, я убегаю. Лишь бы предотвратить возможную боль.

Пока мой разум переваривает эту мысль, я ложусь рядом с Рашем, кладу голову ему на грудь, и мы оба смотрим на горизонт.

Угасающие воспоминания, что наполняют мою голову, заставляют одновременно улыбаться и скучать по маме.

– Я всегда боюсь забыть ее голос. Запах духов. То, как она обнимала меня. Ее смех.

– Ты никогда ее не забудешь. А когда тебе покажется иначе, ты увидишь ее во сне. Это поможет тебе снова вспомнить. К тому же у тебя есть отец, который помогает вам сохранить воспоминания о ней.

От его слов у меня на глаза наворачиваются слезы радости и печали. Я вспоминаю, как пару недель назад отец рассказал, как сильно я похожа на мать.

– А ты? По чему ты скучаешь?

Раш поглаживает мою руку.

– Прошло слишком много времени, чтобы по чему-то скучать. Тот момент моей жизни оказался слишком мрачным.

Я смотрю на него. На сильную челюсть и густые ресницы, но Раш не сводит глаз с неба.

– Разве твой отец не помог сохранить воспоминания о ней?

Выражение лица Раша остается таким же сдержанным, как и его голос, в котором отсутствуют какие-либо эмоции, когда он отвечает:

– Я никогда не знал своего отца.

– Прости, я не… – Я замолкаю и изо всех сил пытаюсь придумать, что сказать вместо этого. – Два телефона.

– Два телефона… Ах, те, что лежали в твоей сумочке? – смеется он. – Так почему их два?

– Один принадлежал маме. Он не работает, но я никак не могу заставить себя его выбросить. Конечно, я не думаю, что она мне позвонит… Черт, он ведь даже не заряжен, но я все равно ношу его с собой. Не знаю, считаю ли я его талисманом или ниточкой, за которую цепляюсь, чтобы сохранить с ней связь. Тем не менее, каким бы глупым это ни казалось, я не могу его выбросить.

– Это совсем не глупо. Я тебя понимаю.

– Иногда я даже заряжаю его, чтобы послушать голосовые напоминания, которые она оставляла. – Я никому об этом не рассказывала. Что же такого есть в Раше, что я безоговорочно доверяю ему?

Он мягко усмехается.

– Понимаю, долгое время после смерти мамы я носил медальон, который она дала мне, когда заболела. В нем не было ничего особенного, если не считать выгравированного на лицевой стороне компаса, который, как она поклялась, принесет мне удачу. Когда я спросил, что же в нем такого, она сказала, что, куда бы ни завела меня жизнь, этот компас всегда поможет мне вернуться назад. Мама оказалась права. Первое тату, которое я сделал. Вот здесь, – указывает Раш на зону над сердцем. – Это ее компас, так что я никогда больше не собьюсь с пути.

Я приподнимаюсь на локте и обвожу замысловатые линии на его груди. Я знаю, как важно за что-то держаться.

– Он идеален.

– Так же идеален, как и то, что ты носишь с собой телефон твоей матери. – Раш внезапно пово – рачивается так, что теперь нависает надо мной. – Знаешь что?

– М?

Его глаза снова околдовывают меня.

– Думаю, этим утром нам не помешало бы поплавать.

– Правда? – Не этого я ожидала.

– Последний будет готовить завтрак. – Раш выпрыгивает из постели, а я следую за ним.

Пока мы бежим вниз по лестнице, наш смех эхом отдается от стен.

Мы даже не задумываемся о купальниках или полотенцах, просто сбегаем с веранды на песок. Небо озаряется разноцветными полосами, которые смягчают темную воду океана. Мы оба вскрикиваем, когда оказываемся в холодной воде, но Раш тут же притягивает меня к себе.

Последнее, о чем я думаю, прежде чем забыться в поцелуе, – это то, что Раш подарил мне и рассвет тоже.

Глава 32. Леннокс

– Этот раз тоже получился ужасным? – спрашивает Раш. Мы сидим в теплом джакузи, и он притягивает меня так, что я опираюсь спиной о его грудь.

– Так и есть, – отвечаю я. – Огромная ошибка.

– Кажется, ты продолжаешь совершать ошибки и заниматься со мной ужасным сексом.

– Самые большие ошибки в моей жизни.

Раш усмехается и сажает меня себе на колени так, чтобы можно было поцеловать.

На мгновение меня шокирует мысль о том, что я привыкаю к этому.

Все выглядит так, словно между нами что-то есть… И я не уверена, как с этим быть.

– Ты в порядке? – спрашивает Раш, чья улыбка угасает. Я киваю. Иронично, что мысленно я схожу с ума, но в то же время тайно наслаждаюсь этими выходными и его компанией.

Тем, как утром Раш готовит для меня кофе, и я сижу рядом, пока он заваривает себе чай. Как он всегда находит способ дотронуться до меня: скользнуть кончиками пальцев по позвоночнику, положить ладонь на бедро или заправить прядь волос за ухо. То, что он ничего не знает о бейсболе, но все равно пытается разобраться в правилах.

Так много вещей, которые побуждают меня отдалиться. Но вместо этого меня только притягивает ближе.

Прямо как сейчас, когда Раш приобнимает меня сзади и упирается подбородком мне в плечо.

– Я в