Плюсы неразделенной любви - Бекки Алберталли

Я не понимала, почему ты не можешь просто за меня порадоваться.

– Но я радуюсь! Очень.

– Знаю, но ты считаешь, что Мина заняла твое место.

– Нет, я не… – я поднимаю взгляд. – Я так не считаю.

– Но ты сама так сказала, – настаивает Кэсси. – На вечеринке. Ты сказала, что я хочу избавиться от тебя из-за Мины.

– Ага. – Я вздыхаю. – Прости.

Она качает головой.

– Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто мне кажется, что о таком надо говорить. Не думаю, что все само собой рассосется, так ведь? Может, с Ридом будет полегче, но…

Я закрываю глаза.

– Не знаю.

– Честно, я уже дошла до того, что прежде чем что-то сделать, думаю, как ты это воспримешь. Типа я не хочу быть тем, кто с головой уходит в отношения, а всех остальных игнорирует. Мы таких людей презираем.

– Ты не…

– И я очень стараюсь, понимаешь? Но, по-моему, ты этого не ценишь. Я всюду тебя с собой зову. На ночевку, на вечеринку, даже, блин, в гончарную мастерскую. Всюду.

Меня тошнит – не знаю почему.

– Ты не обязана меня звать.

– Я знаю! – Она вскидывает руки. – Знаю, что не обязана. Но хочу.

– Я не хочу быть человеком, вокруг которого нужно ходить на цыпочках.

– Нет, Молли, ты не такая. – Кэсси качает головой. – Нет. Просто я разрываюсь. Я не привыкла к тому, что рядом есть кто-то еще столь важный для меня.

Она смотрит себе на ноги, и в глазах ее стоят слезы.

– И не хочу тебя потерять, понимаешь?

В глазах щиплет, и все вокруг чуточку плывет. Я не могу сфокусироваться и упираюсь подбородком в кулак.

– Боюсь, это неизбежно, – говорю я наконец.

– В смысле?

– Люди отдаляются. Посмотри на Надин и тетю Карен.

– Тебе не кажется, что это немного не то? Тетя Карен – гомофобка.

– Да, но все же. – Я сглатываю. – Сколько ты знаешь взрослых сестер, которые так же близки, как в детстве?

– Ну, я в принципе знаю не так уж много взрослых сестер… – отвечает Кэсси, слабо улыбаясь.

– Но ты понимаешь, о чем я. Раньше мы рассказывали друг другу обо всем. Кто нравится, с кем хотим замутить и все такое. А сейчас все по-другому. Как будто сменились приоритеты и отношения стали важнее.

– Так, приоритетов мы не меняли…

– Но поменяем. – Я делаю глубокий вдох. – Пускай не с Миной и Ридом. Но рано или поздно это случится. Так всегда и бывает. На родственниках не женятся.

– Да, это попахивало бы инцестом.

– Самую малость.

Кэсси смеется, а потом шмыгает носом.

– Блин, ты, конечно, права, – выдает она наконец. – Наверное, поэтому я и хотела свести тебя с Уиллом. Типа если бы мы встречались с лучшими друзьями, все сложилось бы иначе.

– Ага.

– Но… Уилл – не вариант, да?

Я с улыбкой качаю головой.

– Так что нам делать? – спрашивает Кэсси.

– Не знаю.

Она снова шмыгает. Я смотрю на нее и вижу, что по ее щекам текут слезы.

– Отвали. Это грустно, – говорит она, улыбаясь сквозь слезы.

– Знаю.

– Перемены – это жесть как сложно. И пипец как грустно.

– Да идут они на хер! – вдруг восклицаю я, смакуя слова. Идут на хер. Кэсси явно не ожидала такого ответа и чуть не задыхается со смеху.

И в этот миг я задумываюсь: смотрят ли на нас наши предки? И если да, то понимают ли?

Наверняка понимают. Потому что с переменами всегда так. Они до боли обычны, но составляют основу всех трагедий. Наверное, и во времена палеолита сестры чувствовали себя так же хреново.

Странно то, что я это понимаю, но мне ничуть не легче.

28

В среду Рид приходит на дегустацию моего торта.

Наверное, оттягивать уже нельзя: я должна пригласить его на свадьбу в воскресенье. Только как-нибудь непринужденно. Ведь не обязательно устраивать из этого Целое Дело. Обычное свидание. На свадьбе. Где невесты – мои родители. ТАК ВЕДЬ? НИЧЕГО ОСОБЕННОГО.

– Так, уже пол-одиннадцатого. – Он опирается спиной о холодильник. – На работе мне надо быть в полдень, поэтому не позволяй мне… м-м…

Я целую его так крепко, что случайно задеваю ледогенератор, и тот с шумом включается.

– Ой, – говорю я, а Рид смеется и обхватывает меня за талию.

Все-таки это так странно. Странно, что я это делаю. Странно, что раньше я как-то обходилась без этого. Я уже не понимаю, как прожить без поцелуев пять минут, что уж говорить о тридцати двух тысячах.

Мне нравится, что Рид целуется в очках. Нравится странная легкость в голове. Наверное, не стоит целоваться на кухне, особенно когда Кэсси дома. Она может зайти в любую секунду, и это самое страшное. Теперь я понимаю, почему она была такой загадочной, когда появилась Мина. Не могу объяснить, но понимаю.

Я снова целую Рида. Может, если мы все время будем целоваться, мне не придется звать его на свадьбу: он сам все поймет? Наверное, он в любом случае ожидает приглашения.

А может, и нет. Может, он думает: «Вот те на – я подцепил эту девчонку на прошлой неделе, а она уже тащит меня на свадьбу своих родителей!»

ЭЙ, ЖИЗНЬ: ПЕРЕСТАНЬ БЫТЬ ТАКОЙ НЕЛОВКОЙ.

Рид замирает.

– Что это пикнуло?

– А! Духовка нагрелась. – Я вздыхаю и заставляю себя отстраниться.

Я же пеку. Пеку маленький тортик и целую гору капкейков. Наверное, пора перемешать ингредиенты. Как-нибудь. В конце-то концов.

Рид нежно меня целует.

– Молли?

Ой-ой.

В дверном проеме стоит Оливия. Глаза у нее вылезают из орбит.

Я поворачиваюсь к ней. Радостно.

– Привет!

Но тут моя рука неловко дергается и задевает целую стопку мерных чашечек, которые с грохотом падают на пол.

С пипец каким грохотом.

Потому что в комнате было очень тихо.

– Ой, – говорит она, – не хотела вам мешать.

– Да ты не мешаешь, – улыбаюсь я во весь рот. Да, во весь рот. Если буду улыбаться, она решит, что я выгляжу совершенно нормально, и ничего не заподозрит. В общем-то, она ничего не видела. Но, скорее всего, представила, потому что я ОЧЕНЬ РАССЛАБЛЕНА и ВЕДУ СЕБЯ КАК ОБЫЧНО.

Она опускает взгляд.

– Так вот, мы с Кэсс хотим выбрать пару ваших семейных фоток для свадьбы. Я подумала, может, ты хочешь… Но ты, кажется, занята.

– Еще как. Мы торт печем!

– Вижу.

У меня горит лицо. Я даже не подозревала, что Оливия у нас, и уж точно не ожидала увидеть ее в дверях.

– Ну, это… Если захотите помочь с фотками, мы будем в столовой, – добавляет она.

– Хорошо, отлично, –