Порочная невинность - П. Рейн

Я дружески похлопываю его по спине:

– Собственно, я и хотел поговорить с вами обоими о Софии.

Мой отец вытаскивает сигару и жестом предлагает нам. Мы отмахиваемся.

– Не вижу причин скрывать… Я прошу у вас обоих разрешения жениться на Софии.

Папа замирает, не донеся сигару до рта. Стефано вопросительно смотрит на него.

– Мы привязались друг к другу, и не побоюсь этого слова: я люблю ее… и хочу, чтобы она стала моей женой.

Я перевожу взгляд с одного на другого и тяжело сглатываю, надеясь понять, как они относятся к этой идее. Оба хохочут и переглядываются.

– Что смешного?

– Как думаешь, что мы обсуждали до того, как ты нас сюда затащил?

– Мою женитьбу на Софии? Откуда вы знали о нашей любви?

– Мы не знали, – улыбается Стефано, – просто подумали, что из вас вышла бы отличная пара. После того, что случилось с Авророй…

– Мы ломали голову, как заставить тебя думать, что это твоя идея, – заканчивает за него отец. – Я опасался, что ты не согласишься с моим выбором невесты после случившегося с Авророй.

Я расправляю плечи:

– Значит, да?

– Конечно, – говорит мой отец и обходит стол, чтобы обнять меня.

– Поздравляю.

– Пока не с чем. Она еще не сказала «да».

– Моя дочь – умная девушка, – усмехается Стефано. – Полагаю, она тебе не откажет.

Хотелось бы верить. После всего, через что мы прошли, простит ли меня София?

40. София

Мира говорит, что Антонио вернется в кампус сегодня, и я схожу с ума от волнения. Мы не разговаривали с того ужасного вечера на крыше, и я понятия не имею, что с нами будет. Если вообще есть «мы».

Вся школа подозревает, что Антонио с Томмазо имеют какое-то отношение к смерти Авроры и Конора, учитывая их внезапный отъезд на следующий день. Однако руководство школы утверждает, что ребятам пришлось поехать домой по семейным обстоятельствам, а Аврора с Конором, согласно официальной версии, вместе спрыгнули с крыши. Либо выясняли отношения и упали случайно.

Я понятия не имею, добровольно администрация закрывает глаза, или им приказано помалкивать, да и какая разница? Мне ужасно жаль, что так вышло… А потом я вспоминаю, что на их месте могли оказаться мы.

Мира подозревает, что я причастна к событиям на крыше, но когда она спрашивает меня прямо, я отрицаю. Я не знаю, как отнесется к моей откровенности с подругой Антонио, поэтому держу рот на замке и жду указаний, и никакой жалости не остается.

Проходит день, Антонио не видно. Возвращаясь в свою комнату после ужина, я близка к панике. Может быть, он не смог сегодня вернуться? Ожидание и неопределенность сводят меня с ума. Я открываю дверь, вхожу в комнату… и ахаю от неожиданности. Она полна цветов, самых разных: розы, пионы, тюльпаны, георгины, гортензии, астры… Посреди комнаты стоит Антонио. Его голубые глаза блестят.

– Что все это значит?

Я прохожу в комнату.

– Я подумал, что у нас никогда не было настоящего свидания, и я ни разу не купил тебе цветы, – улыбается Антонио. – Я не знал, какие твои любимые, поэтому подстраховался.

– Ого!

Я обхожу комнату, рассматривая букеты.

– Охранники меня чуть не убили. Им пришлось проверить каждую вазу и каждый цветок.

Мы смеемся, потом смотрим друг на друга.

– Как ты? – спрашивает он.

– Могло быть хуже. Все еще слышу крик Авроры и звук падения.

Антонио обнимает меня. Я вдыхаю его аромат, и на меня снисходит спокойствие, которого я не чувствовала с тех пор, как он покинул кампус.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось испытать такое. Господи, София, я… я думал, что… потерял тебя.

На последних словах его голос срывается, и он прижимает меня к себе крепче.

– Я очень испугалась.

Антонио гладит меня по спине.

– Знаю. Теперь тебе нечего бояться.

Я опускаю голову ему на грудь и ни о чем не спрашиваю. Зачем? Я просто хочу знать, что мы оба теперь в безопасности. Насколько возможно для таких, как мы.

Он отстраняется и кладет руки мне на плечи.

– Я много думал, пока был в отъезде.

Я тяжело сглатываю. Что он скажет? Предложит остаться друзьями?

– Во-первых, мне нужно объясниться и попросить прощения за свои слова – на самом деле я так не думал.

Я облегченно выдыхаю.

– Аврора знала о нас. Она рассказала мне о своей беременности и угрожала выдать нас, изобразить тебя шлюхой и лишить перспектив на хороший брак. Зная, как сильно ты хочешь выйти замуж и создать семью, я не мог позволить ей украсть у тебя еще и это. Я знал, что ребенок не мой, потому что никогда не спал с Авророй, и согласился с ее планом, только чтобы тебя защитить. Мы ведь понимали, что рано или поздно придется расстаться, и я решил ради твоего будущего сделать это раньше. Господи, София… заставлять тебя страдать, видеть твое лицо…

Он качает головой, его глаза блестят.

– Я больше никогда не хочу видеть такое выражение на твоем лице.

– Значит, на самом деле ты так не думал?

Я боюсь надеяться, боюсь верить, вдруг он опять все разрушит.

– Конечно! Я ненавидел Аврору за то, что она заставляла меня притворяться. Когда ты пришла и рассказала о Коноре, я решил разобраться с Авророй и использовать информацию в своих интересах, но не мог открыться тебе, чтобы не поставить под удар. А потом у Авроры случился выкидыш, и пришлось повременить пару дней. Ожидание едва не стоило тебе жизни. Сможешь ли ты меня простить?

Я глажу его по щеке:

– Нечего прощать. Ты хотел как лучше.

Он переворачивает мою руку и целует ладонь.

– Только… что все это значит для нас? Есть ли вообще «мы»?

Слова нечаянно слетают с моих губ, и я с замиранием сердца жду ответа. Он широко улыбается.

– Конечно есть. Я люблю тебя, София. Я даже не думал, что умею так любить.

Он целует меня, и я таю в его объятиях, преисполнившись радости и надежды. Я отстраняюсь: он должен знать, что я чувствую.

– Я тоже тебя люблю, Антонио. Всегда любила.

Антонио берет меня за руки и становится на одно колено. Мое сердце пропускает несколько ударов, и я задыхаюсь от волнения, когда он достает из кармана коробочку с кольцом.

– София Мария Моретти, я не сразу понял, что мы друг к другу чувствуем, но теперь я тебя не отпущу. Ты моя единственная истинная