На крючке - Эмили Макинтайр

от гнева, от желания раздробить все кости в его руках, лишь бы прекратить этот непрекращающийся шум.

– Все в порядке, босс?

– Пожалуйста, – выдавливаю я сквозь зубы. – Убери эту штуку из моего дома.

– Я…

Я резко вскидываю руку и задеваю его фарфоровую кружку, которая вместе с содержимым летит на стойку, а потом падает вниз и разбивается вдребезги о деревянный пол.

– Я сказал, убери. Их. Отсюда.

– Хорошо! – отступая, Сми распахивает глаза.

Он мчится на палубу, подбегает к борту и выбрасывает их в море.

Закрыв глаза, я вслушиваюсь в тишину и делаю глубокий вдох – наконец красная пелена отступает, позволяя мне восстановить контроль над собой.

Сми заходит обратно, его взгляд перемещается на осколки на полу.

– Больше никогда не приноси на яхту часы, – я разминаю шею и тяжело выдыхаю. – Понял?

Он сглатывает и кивает.

Я разворачиваюсь и выхожу за дверь, сбрасывая с себя остатки ярости и попутно обретая успокоение.

Позже я позвонил Мойре и попросил ее тоже подъехать. Надо было сразу с ней пообщаться или попросить кого-нибудь из парней присмотреть за ней, пока я не освобожусь, но в тот момент я был настолько поглощен Венди и своими противоречивыми эмоциями, что не мог мыслить трезво. Мое упущение, разумеется.

Но теперь, зная, что она заперта в моей спальне, дышать становится легче, и я могу переключиться на другие задачи.

Спустя тридцать минут после того, как мальчики получили приказ, в кабинет врывается Мойра, ее глаза сверкают, а губы накрашены алой помадой.

– Крюк, – мурлычет она. – Давно не виделись.

– Я был занят.

Она огибает стол.

– Ты здесь не для этого, – я останавливаю ее взмахом руки.

Уголки ее губ опускаются, брови нахмуриваются.

– Оу…

– Расскажи мне, что произошло прошлой ночью, – я подношу пальцы к губам.

Она вздыхает и запускает руку в волосы, садясь в кресло напротив стола.

– Я уже все рассказала Старки. Все, что знаю, Крюк.

– Расскажи еще раз, – я улыбаюсь, хотя мое терпение постепенно истощается.

– Я не знаю, ясно? – вспыхивает она, разводя руки в стороны. – Все было нормально, а потом… бум!

Она хлопает в ладоши.

– Взрыв или что-то в этом роде. Если честно, я так переживала за посетителей, что не обратила внимания на все остальное.

– Ладно, – я поглаживаю щетину.

– Ладно, – она улыбается.

– Стой, где стоишь, и не разговаривай, – я указываю на нее.

Она хмурится, но не возражает. И даже молчит поначалу, позволяя мне спокойно просмотреть информацию о расходах «Лагуны». В этом нет острой необходимости, но мне нужно как-то скоротать время, и если раньше для этих целей я был не прочь воспользоваться телом Мойры, то теперь эта идея меня отталкивает.

Громко вздохнув, она шлепает ладонями по своим бедрам.

– Мы будем что-нибудь делать или нет, Крюк? Мне скучно.

– Я просил не разговаривать, – мои глаза перемещаются на нее.

– Я могу придумать, чем можно заняться, – она подходит ближе.

Я наблюдаю, как она приближается, отчего в груди разгорается раздражение. Она опускается на колени, скользит красными ногтями по моим бедрам, нащупывает член и обхватывает его пальцами через ткань. Отбросив ее руку, я хватаю ее за подбородок и грубо тащу, пока ее лицо не оказывается на одном уровне с моим.

– Разве я просил прикасаться ко мне?

Она пытается покачать головой. Я глажу ее щеку тыльной стороной свободной руки:

– Разве ты не хочешь доставить мне удовольствие?

– Хочу, – она кивает.

– Тогда сядь и молчи, – я наклоняюсь, и наши носы соприкасаются. – Твой рот мне больше не нужен.

Когда я отпускаю ее лицо, она закрывает глаза, потирает челюсть и садится в кресло, скрестив руки и уставившись в пол.

На протяжении следующего часа мы сидим в тишине. Время от времени я подзываю случайных сотрудников, но лишь для того, чтобы они знали, что я все еще тут, с Мойрой.

Однако в этот раз в дверь постучал именно тот, кого я и ждал.

– Входите, – приглашаю я, радуясь появлению близнецов. – Все готово?

Они кивают, поглядывая на Мойру.

В предвкушении я откидываюсь в кресле.

Питер не понимает, что, несмотря на свои деньги и положение в обществе, у него нет того, что есть у меня – верности. А верность рождается из уважения. Если ты заботишься о людях, то и они будут проявлять к тебе внимание. И если мы с Ру что-то и сделали в этом городе, так это обеспечили бережное отношение к нашим людям.

Блумсберг, штата Массачусетс, не похож ни на один другой город в мире, и его жители не слишком жалуют незваных гостей, вместе с которыми приходят пожары.

Так случилось, что сотрудник службы безопасности на новой взлетно-посадочной полосе компании NevAirLand – наш близкий друг. Несколько лет назад его ребенок заболел раком, и Ру оплатил химиотерапию и все последующие визиты к врачу.

Ему, конечно, придется исчезнуть, после того как он отключит систему безопасности и позволит моим парням поджечь все самолеты. Но люди готовы на все ради любимых, и он знает, что о его жене и детях до последнего вздоха будут заботиться и защищать «Пропащие мальчики».

Что ж, истинная любовь иногда требует жертв.

О чем Питер явно ничего не знает.

Я смотрю на Мойру с улыбкой, расползающейся по моему лицу:

– Ты свободна.

Она встает – у нее до сих пор не прошла краснота на подбородке – и собирается уйти, не сказав ни слова.

– Мойра, – обращаюсь я.

Она останавливается у двери.

– Не стесняйся рассказывать людям, что ты прекрасно провела со мной время. Не хотелось бы запятнать твою репутацию.

Она фыркает и захлопывает за собой дверь. С усмешкой я вскакиваю на ноги – от внезапного желания вернуться на яхту у меня голова идет кругом.

Едва я успеваю подойти к машине, как в кармане вибрирует телефон, и на экране появляется единственное сообщение:

Сми: Твоя девочка исчезла.

Глава 35

Венди

Я просыпаюсь и потягиваюсь, пытаясь восстановить мышцы после самого глубокого сна за долгое время – я ведь ужасно спала еще до того, как меня бросили в подвал «ВР». Я зеваю, потирая глаза и оглядываясь по сторонам, в глубине души ожидая увидеть Крюка, мирно спящего рядом со мной.

Но его, конечно же, нет.

Я совершенно одна. Я сажусь в кровати, гадая, что делать дальше. Иду в уборную, брызгаю водой на лицо и чищу зубы щеткой, которую мне принесли вчера перед гала-концертом.

Это странно – просыпаться