Страна грез - Николас Спаркс

– Замечательный был день, – сказала она скорее себе, чем мальчику. – Может, стоит найти место недалеко от пляжа, где мы могли бы играть в песке или смотреть, как солнце садится в воду? Иногда мне кажется, что я могу часами сидеть и слушать волны. Разве не замечательно?

Томми поднял голову.

– Амелия разрешила мне сегодня в автобусе сесть рядом с ней.

Конечно, сын ее не слушал… Беверли незаметно смахнула с глаз слезы и начала собирать школьный обед: завернула сэндвич, помыла яблоко, сложила все в рюкзачок. Вчерашний день канул в далекое прошлое.

Томми закончил завтрак, допив из тарелки молоко, отчего на губах остались молочные усы. Вытерев ему губы, Беверли спросила:

– Ты ведь знаешь, как я тебя люблю?!

Томми молча кивнул, а она снова подумала, что должна сказать ему правду. Но не смогла. Как же она ненавидела себя за то, что собиралась подвергнуть мальчика новому испытанию!

Беверли с трудом опустилась на одно колено и проговорила:

– Давай-ка я завяжу шнурки двойным узлом. Чтобы не развязались, когда ты будешь бегать.

Закончив, она помогла ему надеть рюкзачок, они вышли из дома и направились к дороге. Как раз вовремя: подъехал автобус. Беверли поцеловала сына в щеку и довела до самой двери. Смотрела, как он поднимается по ступенькам, а потом махала ему напоследок рукой. Томми, стоявший к ней спиной, не обращал внимания.

Тогда она повернулась и пошла обратно к дому, который мог бы стать для них настоящим убежищем. Вспомнились планы все изменить, перекрасить кухню в желтый цвет… Она позволила себе поверить, что все будет хорошо. Теперь, глядя на дом, Беверли видела в нем только ловушку, иллюзию мечты, которая на глазах рухнула. Ощущение несправедливости и чувство вины буквально валили с ног. Она бросилась внутрь, и, когда добежала до дивана, из глаз хлынули слезы.

40

Беверли выплакалась и вытерла лицо полой рубашки. На ткани остались коричневые пятна. Конечно, она ведь не сходила в душ после того, как спрятала оружие. Почему же Томми ей ничего не сказал, ведь он должен был заметить! Впрочем, мальчик ведет себя так же, как она в детстве, когда не понимала, что происходит с матерью. В такие моменты, несмотря на свой ужас, она делала вид, что все в порядке. Неудивительно, что Томми почти не разговаривал за ужином и едва взглянул на нее за завтраком. Он был напуган.

Рыдания судорогой сдавили горло. Ну почему, почему она все делает неправильно?

Плач лишил ее сил, и встать с дивана получилось с трудом. Кое-как добравшись до кухни, Беверли пустила воду и стала умываться. Грязь была везде: в волосах, в ушах и даже на ресницах. Надо бы посмотреться в зеркало, но о том, чтобы подняться в ванную на втором этаже, Беверли не могла и думать.

Она перебрала продукты, которые достала из морозилки накануне вечером, сняла упаковочную пленку и выложила все на тарелку – так будет меньше хлопот при готовке. В одном из ящиков она нашла большую кастрюлю, набрала в нее воды и замочила фасоль. Придется подождать еще несколько часов. Может быть, пока приготовить бутерброды? Однако когда она потянулась за буханкой хлеба, в памяти всплыло воспоминание: Томми сидит между нею и пожилой женщиной за рулем и смотрит на маму так доверчиво и с такой любовью, что у Беверли защемило сердце.

Опять накатили боль и отчаяние, мысли смешались, вытаскивая из памяти то одно воспоминание, то другое. Единственный способ прекратить хаос в голове – это лечь и уснуть. Вместо этого Беверли достала из холодильника морковь, выложила ее на стол и начала искать нож для чистки овощей. Не найдя его, взяла дрожащими руками большой мясницкий нож. Как же она хотела спать, погрузиться в сон – спасительное убежище от тревог!

Движения становились все более неуверенными, и вдруг рука соскользнула, и лезвие ножа глубоко вонзилось в указательный палец. Боль вернула Беверли к реальности. Она вскрикнула – вернее закричала – и увидела, как на пальце появилась сначала бисеринка крови, а затем длинный глубокий порез стал полностью красным. Кровь попала на стол, на рубашку… Беверли зажала рану свободной рукой и застыла, пока обжигающая боль не накатила в полную силу и не заставила двигаться. А только она отпустила палец, как кровь снова потоком потекла на стол.

Беверли открыла кран, подставила руку и какое-то время наблюдала, как вода, окрасившись в бледно-розовый цвет, стекает в раковину. Затем обмотала палец полой рубашки, думая при этом, что, сложись ее жизнь по-другому, она сейчас села бы в машину и поехала в больницу, чтобы наложить швы. От горьких мыслей глаза опять наполнились слезами.

Теперь нужно найти бинт и пластырь. Может быть, в одной из ванных комнат? И Беверли направилась вверх по лестнице, в ванную рядом с комнатой сына. Ей повезло – во втором ящике нашлось все необходимое. Она достала пластырь, однако открыть его можно было только двумя руками. И кровь залила весь столик, попав и на упаковку. Липкий и мокрый пластырь никак не хотел приклеиваться. Беверли достала и попробовала закрепить другой пластырь – с тем же результатом. Так она пробовала снова и снова, бросая пластыри и обертки от них прямо на пол. Наконец ей удалось раскрыть сразу два пластыря. Беверли обмыла и обсушила палец, крепко обмотав его рубашкой, а потом быстро закрепила оба пластыря, а сверху наклеила еще несколько. Вроде бы сработало. Палец пульсировал в такт сердцебиению, но кровотечение остановилось.

Беверли спустилась на первый этаж и оглядела хаос, царивший в гостиной и кухне. Мысль о том, что придется все это убирать, а потом готовить еду, собирать вещи и куда-то бежать в надежде начать новую жизнь, приводила в ужас. Сознание отключилось, как перегруженная электрическая цепь. В душе ничего не осталось, кроме печали. Обессиленная, она легла на диван и устроилась поудобнее. Закрыла глаза, и в ту же секунду все тревоги и страхи исчезли.

41

Несмотря на многочасовой сон, Беверли проснулась с ощущением, что ее накачали наркотиками. Она заставила себя сесть: сознание работало как в замедленном режиме. Постепенно комната обретала четкость.

– Какой бардак, – сказала она себе, в очередной раз ужаснувшись царившему беспорядку: шкаф стоял посреди комнаты, стена была заляпана пятнами грунтовки.

Беверли кое-как встала и, шаркая, пошла на кухню за стаканом воды. Когда пила, почувствовала сильную пульсирующую боль в пальце: кровь пропитала пластырь, окрасив его в коричневый цвет. Смотрелось