Шрам - Эмили Макинтайр

ваше величество. Теперь он больше никогда этого не сделает.

Глаза Майкла расширяются от моей резкости, лицо его напрягается.

Я закрываю рот дрожащей рукой, пока тошнота подкатывает к горлу.

– Прошу меня простить. Мне нездоровится. Думаю, мне нужно прилечь.

– Сара, – отчеканивает дядя Раф.

Я поднимаю руку, чтобы остановить все то, что он хочет сказать.

– Все в порядке, дядя. Отдых все исправит.

Я вскакиваю со стула, царапая деревянными ножками пол, бросаю салфетку и выбегаю из комнаты, боясь, что если задержусь хоть на мгновение, то наговорю лишнего. А это последнее, чего я хочу.

Но мне не стоит беспокоиться, потому что следом никто не идет.

Огонь давно погас, но я так и сижу перед ним, умываясь грустью.

Шейна так и не пришла.

Я злюсь на нее. И, честно говоря, немного опасаюсь, что девушка, которую, как мне казалось, я знаю, на самом деле чужая. Хотя, наверное, так и есть, учитывая, что и обо мне она мало что знает.

Взглянув на коричневые напольные часы, тикающие у дальней стены, вздыхаю, решив сосредоточиться на том, что я могу сделать – выяснить о туннелях чуть больше.

Подушки дивана скрипят, когда поднимаюсь и прохожу из гостиной к застеленной кровати. Опустившись на колени, я заглядываю под каркас, на котором лежит матрас, и нащупываю там угол небольшого сундука. Я тяну его к себе, открываю крышку и достаю черный костюм, который надевала в те ночи, когда пробиралась в Сильву, чтобы забрать украденные деньги из сейфа дяди и отдать их в руки Дарии.

Я сбрасываю с себя сорочку, надеваю черные панталоны и черную тунику с длинными рукавами, затем сажусь на край кровати и зашнуровываю ботинки. Когда подхожу к зеркалу и укладываю локоны в пучок на затылке, чувство спокойствия рассыпается по моим плечам: впервые с момента прибытия в Саксум я ощущаю себя собой.

Не все женщины созданы для пышных платьев и причудливых корон, сверкающих на свету.

Некоторые из нас предпочитают анонимность, которая приходит вместе с тенями.

Просунув руки в рукава черного плаща, я накидываю капюшон на голову и тяну за края, пока он не скрывает мое лицо.

А затем выхожу за дверь, уже зная, что там не окажется нового стражника, который будет следить за происходящим. Ксандера нет, а это значит, что я всего лишь запасной вариант.

Взволнованная, направляюсь к ближайшей потайной двери, но резко останавливаюсь, когда за углом раздаются голоса – такое чувство, что эти люди идут в том же направлении, что и я.

Тогда разворачиваюсь, бегу как можно тише в конец коридора и прячусь за дальней стеной, чтобы меня не увидели.

Шейна. У меня замирает сердце. И Пол.

Внутри все переворачивается. Я никак не могу понять, что они делают вместе и почему прячутся в ночи в коридорах.

Еще больше я удивляюсь, когда они открывают потайной ход и исчезают в туннелях замка.

Тогда я принимаю решение проследовать за ними, держась достаточно далеко, чтобы они не заметили моего присутствия. Через десять минут Шейна и Пол достигают небольшой каменной лестницы, ведущей к маленькой двери, и исчезают за ней, о чем-то перешептываясь.

Следуя за ними, я погружаюсь в прохладу облачной ночи, а если точнее, в самую гущу леса. И я понятия не имею, куда они собираются идти.

Глава 41

ТРИСТАН

Весьма интересный поворот событий – видеть, как мой брат внимает моим словам, словно Евангелию, и это лишь еще одно доказательство его сумасшествия.

Не будь я так зациклен на воспоминаниях о маленькой лани, прильнувшей к моему члену, возможно, я бы нашел долю юмора в этой парадоксальной ситуации, когда мальчик, всю жизнь твердивший мне, что я не стою грязи на его башмаке, спрашивает меня, что ему следует делать.

Конечно, все это – результат моего искусного влияния. Я разглядел в нем слабое место, а потом набросился. Мятежников много, и их число растет с каждым днем. У меня много группировок, скрытых от посторонних глаз. Мы повсюду, даже в тех местах, о которых вы и не подозреваете. Но я не идиот, и, если есть возможность укрепить наши шансы, всегда ею воспользуюсь.

Вот почему вчера вечером я предложил не хоронить Тимоти с почестями – чтобы Эдвард сумел использовать этот факт для влияния на отношение людей к королю. Кому понравится, что с их товарищами обращаются неуважительно?

– Брат, прости, что беспокою, но я не знал, к кому еще обратиться, – я качаю головой, вышагивая так, словно эти мысли терзают мой разум.

– Хватит, Тристан. Я занят, – огрызается он, откинувшись в кресле и попыхивая сигарой.

– Речь об отце, – шепчу я, оглядывая комнату, как будто кто-то может подслушать.

Эта фраза привлекает его внимание – Майкл наклоняется вперед, нахмурив брови:

– Он сказал тебе что-то? Снова приходил во сне?

Я колеблюсь несколько долгих мгновений:

– Да. Но… я не знаю.

– Расскажи мне, – шипит он.

– Во сне… король Андалайзии послал войска к нашей южной границе.

Майкл хватается за голову:

– Что? Ты думаешь, они хотят развязать войну?

Глубоко вздохнув, качаю головой.

– Я не знаю, Майкл. Может, это ерунда. Черт! – я пинаю деревянную ножку стула. – Мне кажется, что я схожу с ума.

– Нет. – Майкл встает на ноги, обходит стол, пока не оказывается передо мной, и крепко сжимает мое плечо. – Ты не спятил. Мы не сумасшедшие.

Я киваю, проводя ладонью по губам.

– Он сказал когда?

Пожимая плечами, я смотрю на брата из-под бровей:

– Я не уверен.

Майкл прикусывает внутреннюю сторону губы:

– Мы не можем рассказать об этом Совету. Они не поверят.

– Майкл, ты король. Это абсолютная монархия, а не демократия. Не позволяй другим принимать решения, как будто в их жилах течет кровь Фааса. Это не так.

Его глаза вспыхивают, грудь вздымается: мои слова проникают в его сознание.

– Мы пошлем войска к южной границе. Просто для безопасности.

– Брат, я думаю, это правильное решение.

Эдвард смотрит, как я прислоняюсь к барной стойке таверны, прикуриваю сигарету и подношу ее к губам, огорченный тем, что не могу почувствовать запах Сары на кончиках пальцев.

Каждая клеточка моего тела жаждет выследить ее и приковать к себе. Это ненормальность, это одержимость, но ничего не могу с этим поделать: я никогда не отличался крепким психическим здоровьем.

– Ты какой-то другой, – подмечает Эдвард, потягивая эль.

– Правда? – ухмыляюсь я. – Наверное, это потому, что мы стоим на пороге важных событий – тех, которые я ждал всю свою жизнь. Мой брат сошел с ума, Эдвард. Он считает, что я вижу призрак нашего отца, который шепчет мне на ухо предостережения. И уже завтра большая часть королевских войск отправится к южной границе, чтобы защититься от выдуманной угрозы войны.

На лице Эдварда расплывается улыбка.

– И что в итоге?

Я улыбаюсь:

– В итоге я надену корону. И созову новый Совет – без людей, которые всегда мной пренебрегали.

– Победа будет за нами, ваше высочество. Я чувствую это. Несколько моих людей уже балансируют на грани. Они недовольны происходящим, – он хлопает в ладоши, прежде чем сделать еще один глоток. – А что с теми парнями в подвале, которые пытались убить леди Битро? Что с ними сделать?

Кровь закипает от одной только мысли, что мятежники взялись организовать покушение.

– Держи их под замком. Я отдам их в качестве подарка.

– Кому?

Я улыбаюсь:

– Саре, конечно.

Его глаза загораются, но прежде чем он успевает сказать что-то еще, дверь в таверну распахивается и входит Шейна. Она смотрит по сторонам, пока не замечая нас. Улыбка расплывается по ее лицу при виде Эдварда, да и его поза сразу меняется.

А потом, как я и просил, заходит Пол Вартег. Его глаза округляются, когда он видит три десятка людей, которые едят и пьют за столами. Приоткрыв рот, Пол смотрит на железную клетку в дальнем углу, внутри которой, выставленный на всеобщее обозрение, скован бесчувственный Ксандер.

Натянув на лицо теплую улыбку, я тушу сигарету и подхожу к ним.

– Добро пожаловать, Пол, – кладу руку ему на спину. – Я так рад видеть, что Шейна убедила тебя прийти.

– Это вы, – шепчет он. – Вы и есть король мятежников?

Моя улыбка