Пока не закончатся звезды - Инма Рубиалес

как хорошо сидят на ней эти джинсы. Откашлявшись, я достаю из кармана телефон в отчаянной попытке сосредоточиться на чем-то ином.

– Я собираюсь заказать пиццу. Какую хочешь?

– Я не голодна.

На этот раз я не собираюсь сдаваться. Перегородив ей путь, я провожу пальцем по экрану, чтобы показать меню.

– «Барбекю»? «Карбонара»? «Гавайская»? – Я смотрю на нее, нахмурившись. – Ты похожа на презренного любителя пиццы с ананасами.

Я обнаружил, что мне проще добиться своего, если бросить ей вызов. Она вскидывает брови.

– Мне нравится быть не как все, так что тысячу раз да.

Я прячу улыбку. Отлично. Значит, «Гавайская».

– Неудивительно, что я не в твоем вкусе, раз у тебя такой плохой вкус, – вскользь комментирую я, пока оформляю заказ на сайте.

– Не помню, чтобы я говорила, что ты не в моем вкусе.

Даже неловко от того, как сильно бьется мое сердце. Я поднимаю на нее глаза, а она как ни в чем не бывало подходит к холодильнику.

– Ты закупил продукты? – Майя бросает на меня взгляд через плечо.

Я все еще перевариваю ее слова. То есть я в ее вкусе?

– Мне нужны были ингредиенты, чтобы научиться готовить, – отвечаю я. Раз она не развивает тему, то я тем более не буду.

– Спасибо.

В ее голосе слышится облегчение, и это причиняет мне боль. Я качаю головой.

– Не за что. А еще я научился включать стиральную машину.

– Вау. Поздравляю.

– Я независимый и самостоятельный взрослый человек.

– Который живет у меня, потому что родители выгнали его из дома.

– Во-первых, они меня не выгоняли, я ушел сам. А во-вторых, твои нападки не проложат путь к моему сердцу, Майя.

На ее лице расцветает улыбка, и я улыбаюсь в ответ. Мне нравится, когда мне удается рассмешить эту озлобленную на весь свет девушку, которая не упускает ни малейшей возможности поиздеваться надо мной.

Тут она бросает взгляд на стиральную машину, и выражение ее лица резко меняется.

– Ты что, смешал цветное с белым? – в ужасе спрашивает она.

Я в недоумении открываю рот.

– Что значит «смешал»?

– Боже правый, Лиам.

Опустившись на колени, Майя открывает стиральную машину. Она достает одну из моих любимых белых футболок и начинает смеяться, обнаружив, что та превратилась в розовую. От удивления у меня округляются глаза, и я отбираю у нее футболку. Майя задыхается от хохота.

– Какого черта, что твоя стиралка сотворила с моей одеждой? – возмущаюсь я, присев рядом, чтобы оценить ущерб.

Майя достает следующую вещь и разворачивает ее.

– Кельвина Кляйна от такого хватил бы удар, – шутит она, демонстрируя мои любимые трусы отвратительно розового цвета. Я отбираю их, чтобы она перестала надо мной смеяться.

– Хватит рассматривать мое нижнее белье, извращенка.

– Я собираюсь вымыть руки с отбеливателем. Отойди.

Теперь моя очередь фыркать. Она хихикает и встает. Тем временем я изучаю свою одежду. Браво, Лиам. Большая часть моих белых футболок пострадала. Выбрасывать их я, конечно, не стану, их еще можно носить, но это происшествие подорвало мою уверенность в себе.

– Белые вещи стирают отдельно. Бесплатный совет, как быть независимым и самостоятельным взрослым, – добавляет Майя, пребывая в восторге от случившегося.

Она когда-нибудь перестанет смеяться надо мной?

Я тоже встаю. Хохот утихает, когда я закрываю дверцу стиральной машины, но насмешливая улыбка по-прежнему играет на ее губах. Я пристально смотрю на них. Они тонкие и израненные – она часто кусает их, когда напрягается или нервничает. Зря я не сделал то же самое в тот день, когда она меня поцеловала. Глупо было не воспользоваться такой возможностью.

Словно прочитав мои мысли, Майя сглатывает. Она не может выйти из кухни, потому что я преграждаю ей путь. В попытке скрыть волнение она скрещивает руки на груди.

– Ты дашь мне пройти или нет? – нетерпеливо спрашивает она.

– Ты сказала, что я в твоем вкусе. Это правда?

Прямо и откровенно. Надоело держать свои мысли при себе. Я не могу выбросить тот поцелуй из головы. Я хочу повторения. Прямо сейчас. Никаких камер и прочего, что могло бы нам помешать.

– Я не говорила, что ты в моем вкусе, – отвечает она. – И вообще я сомневаюсь, что у меня есть любимый типаж.

– Но я тебе нравлюсь.

– А ты нахальнее, чем я думала.

– Я тебе нравлюсь, – повторяю я. – Я понял это по тому, как ты поцеловала меня в тот день.

Воспользовавшись тем, что она делает шаг назад, я беру на себя инициативу. Кладу руки на столешницу, по обе стороны от ее тела, подходя ближе. Но не слишком близко. Сначала я хочу, чтобы она признала очевидное. Ее взгляд скользит по моей груди, шее, губам. И я вижу это в ее глазах. Она тоже умирает от желания поцеловаться. Пусть отрицает это сколько душе угодно, но меня она не обманет.

– Ну? – настаиваю я, прерывая повисшее молчание.

– Что ты делаешь? – шепчет она укоризненно.

– Я жду, когда ты назовешь мне причину. – Пусть сама фантазирует, что случится после этого, потому что лично у меня полно идей.

Но Майя исключительно упряма. Подняв на меня глаза, она говорит:

– Я поцеловала тебя, потому что задолжала тебе. Снимок должен был выглядеть убедительно. Ты что-то себе напридумывал, но я тут ни при чем.

Ух ты. Сильный удар. Любого другого такое бы задело, но я продолжаю улыбаться.

– То есть это был всего лишь спектакль? – насмешливо спрашиваю я, чтобы сильнее вывести ее из себя.

– Как думаешь, твое самолюбие это выдержит?

– Почему? – не унимаюсь я. – Почему я тебе не нравлюсь?

– Твои вопросы слегка отдают мазохизмом.

Моя улыбка становится шире. Ее взгляд тут же падает на мои губы, и я сдерживаю смех. «Ну же, Майя, если хочешь меня обмануть, так прикидывайся получше».

– С удовольствием выслушаю твои аргументы. Внешность? Характер?

– И то и то оставляют желать лучшего.

– Осторожно, ты разрушишь мою самооценку.

– Ты всегда так самоуверен? – спрашивает она, заметив, что ее слова на меня не действуют.

На самом деле не всегда, но это лишняя информация, так что я просто пожимаю плечами.

– Я уже говорил тебе, что умею читать людей. Ты не исключение.

Мне нравится видеть ее реакцию, когда я бросаю ей вызов. Майя с досадой выпрямляется, так что мы оказываемся еще ближе.

– Мне не нужны причины, чтобы мне кто-то не нравился. Просто нет химии, вот и все.

– Химии? – уточняю я.

– Волнения. Бабочек в животе. Ничего личного. Просто она не возникла.

Я молча смотрю на нее, собираясь доказать, как она ошибается. И приступаю к делу. Я наклоняюсь к ней, пока мои губы едва не касаются ее губ, и чувствую, как она замирает. Мне нужно, чтобы она была ближе. Я инстинктивно кладу руку ей на талию, впиваюсь пальцами в кожу и притягиваю к себе. Майя приоткрывает рот, и мой взгляд падает на ее губы.

Я могу поцеловать ее. Прямо сейчас. От одной только мысли пульс зашкаливает. Ладно, признаю, что этот гребаный эксперимент не оставил меня равнодушным. Проклятая гордость – ее и еще больше моя. Я не сделаю ничего, пока она сама об этом не попросит.

Почему бы не помучить ее еще немного? Подняв голову, я аккуратно убираю прядь волос с ее плеча. Майя напрягается, когда чувствует на своей шее сначала мои пальцы, а затем – мое дыхание. Она машинально хватает меня за руки, будто предвидя мои действия.

– Лиам, – предупреждающе говорит она. В ее голосе звучит такое отчаяние, что я улыбаюсь.

Я невесомо провожу пальцами по ее шее, просто чтобы она почувствовала мое присутствие, а потом шепчу на ухо:

– Сообщи, когда признаешь, что это был не просто спектакль.

Это моя победная песнь.

Я отстраняюсь с торжествующей улыбкой. В глубине души я жду, что она даст мне пощечину, потому что, честно говоря, я это заслужил, но ей требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Ее дыхание не сразу возвращается к привычному ритму. У меня колотится сердце. По крайней мере проверка оказалась успешной. Когда это случится – а это точно случится, – это будет незабываемо.

Достав из кармана