Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

– Над чем работаешь, Бен?

– Я недавно купил старую яхту фирмы «Альберг», – признался он, и его лицо засияло от радости, словно у ребенка рождественским утром. – Она нуждается в ремонте, но я собираюсь отремонтировать ее и отправиться вокруг… э-э, кажется, кое-кто нуждается в твоем внимании.

– Упс. Я же здесь работаю. Подожди, я скоро вернусь.

Он улыбнулся, но глаза остались серьезными.

– Я никуда не спешу.

Вот что мне нравилось в Бене – он не льстил и не хитрил. Он всегда был честен и мил и с самой первой встречи предложил мне все свое сердце.

* * *

В Бимини я приплываю, когда розово-золотистое солнце давно скрылось за горизонтом. Ненавижу швартоваться в незнакомой гавани в темноте, однако винить, кроме себя, некого. Держа яхту носом по ветру, я сворачиваю кливер и опускаю грот-парус. Тринадцать часов в море – все тело ноет, кожа на лице, которую пекло солнце и обдувал ветер, словно натянулась. А после того, как я дважды воспользовалась сточной цистерной в качестве уборной, мне отчаянно хочется принять горячий душ.

Приблизившись к проходу между Северным и Южным Бимини, я включаю прожектор и ищу навигационные знаки. В темноте их найти нелегко, а от островов исходит слишком мало света. Киль пробороздил дно, яхта споткнулась, и мое сердце споткнулось вместе с ней.

– Нет! Только не мель! – Я дергаю румпель, пытаясь развернуть яхту к середине прохода, но она полностью останавливается.

Вывести яхту задним ходом не получается. У меня изо рта вырывается не то истеричный смешок, не то всхлип, ведь земля так близко – можно спрыгнуть в воду и добраться до нее вброд.

– Черт!

Достав из шкафчика телефон, я пытаюсь найти в интернете таблицу приливов, однако связи нет. Может, это и к лучшему – не хочу знать, сколько звонков и сообщений я пропустила. Остается надеяться, что скоро наступит прилив. Иначе ночь будет очень, очень долгой.

Сунув бесполезный телефон обратно в шкафчик, я спускаюсь в камбуз и делаю сэндвич с индейкой – надо же как-то отпраздновать День благодарения. Маму, наверное, расстроил мой побег. Раз уж мои импульсивные планы рухнули, я могу вернуться во Флориду. Попроситься на бывшую работу. Жить на яхте. Притворяться, будто все в порядке, пока сама в это не поверю. Неплохой план, правда? Вот только Бену подобного «неплохо» было недостаточно, ему хотелось чего-то особенного. Разве я не должна хотеть того же?

Будь Бен сейчас здесь, он бы посмеялся над моим замешательством и сказал:

– Если никто не видел, как ты села на мель, то, может, этого и не было?

Он бы повесил рядом с собой лампу, открыл бутылку холодного пива и включил плейлист любимой музыки для плавания. Он бы превратил это происшествие в праздник. Сейчас я доем сэндвич и проделаю все это, словно ритуал призыва, который мог бы вернуть Бена.

Но он не вернется. Никогда.

Без Бена все не то. Я выключаю музыку после нескольких песен и слушаю тихий, мерный шелест волн, накатывающих на берег. Мысли о Бене не дают покоя. Вскочив, я принимаюсь мерить шагами каюту. Яхта покачивается и, как ни странно, вдруг начинает двигаться. Ее подхватывает течение, и я быстро завожу двигатель и направляю яхту на более глубокую часть прохода, а по нему доплываю до якорной стоянки.

К счастью, там не так уж много судов. Стоя на носу, я бросаю в воду якорь, хотя даже не знаю, сколько нужно веревки, как это сделать правильно и как понять, что якорь держит крепко. Я зажигаю якорные огни на верхушке мачты и поднимаю желтый карантинный флаг, давая знать таможенникам, что еще не ступала на землю Багамских островов.

Затем прямо в одежде забираюсь на койку и молюсь – Богу, Бену и всему мирозданию, – чтобы наутро якорь никуда не делся, а яхту не разнесло о берег.

Глава 3

Пьяный калейдоскоп

Проснувшись, я вижу бледно-голубое небо. Это рассвет или закат? Часы на полке показывают девять минут седьмого. Понятней не становится. Не могла же я проспать всю ночь и большую часть дня?

Из рубки видно солнце, уже коснувшееся краем горизонта. Закатное солнце в малиново-красных разводах, словно его в сердца`х разрисовал обозленный художник. Есть такая поговорка: «Если небо красно́ к вечеру, моряку бояться нечего», так что подобный закат обнадеживает. Завтра должна быть хорошая погода.

Пока я спала, с яхтой ничего не случилось. Ее не снесло течением, она не врезалась в другие суда. Маленькое чудо. Я иду на нос яхты, чтобы проверить свой вчерашний поспешный труд. Когда мы с Беном вставали где-нибудь, Бен каждые два часа проверял якорь. Слишком большая качка – и Бен выскакивал из постели, чтобы проверить, дрейфуем мы или нет. Мое облегчение сменяется чувством вины. Я должна была быть внимательней. Как Бен.

Однако якорь держит яхту крепко, а я ощущаю себя как никогда отдохнувшей.

И голодной.

Из портового бара доносится регги. Безумно хочется доплыть на шлюпке до этого тропического острова и нормально пообедать, однако я пропустила часы приема в таможне. Может, никто и не обратит на меня внимания, однако я не готова нарушить какой-либо закон и платить крупный штраф. Так что я наливаю в бокал красное вино, готовлю спагетти без мяса и ем их прямо из кастрюли.

Завтра я посещу таможню и бюро иммиграции, а еще постараюсь найти способ позвонить маме. Она, наверное, с ума сходит от беспокойства, однако мой мобильник до сих пор не поймал сигнал, а от острова доносятся песни Боба Марли, но не бесплатный вайфай.

Завтра я решу, что мне делать послезавтра. Переход из Майами был самой легкой частью плана, да и то я наделала ошибок. Можно ли рассчитывать, что моя случайная удача распространится на все плавание?

Помыв посуду, я ложусь на палубу и смотрю в ночное небо. Когда-то мы с Беном лежали так вместе. Он показывал мне созвездие, не помню, какое именно. Мы тогда стояли на якоре в бухте Ки-Ларго, заросшей мангровыми деревьями. Небо было усеяно звездами и казалось, будто до вселенной можно дотянуться рукой.

– Вон там, маленькая звезда снизу, – сказал Бен. – Она твоя, Анна. Навечно.

Я не стала напоминать ему, что порой мы видим свет звезды, которая уже угасла. Она не может быть моей, если ее уже нет. Если бы я тогда внимательней смотрела на то, куда Бен указывал, я смогла бы сейчас