Две мелодии сердца. Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем - Дженнифер Хартманн

Он слегка хмурится и смотрит на тарелку с банановым хлебом, которую я поставила на стул.

– А это что?

– Банановый хлеб. Когда-то ты его любил.

Он хмурится еще сильней.

Даже с банановым хлебом я умудрилась проколоться.

Я следую за его взглядом и нервно сглатываю.

– Домашний. Без грецких орехов. В детстве ты всегда выковыривал грецкие орехи. – Молчание. Мои щеки полыхают. Я не переношу молчание, поэтому то и дело начинаю болтать что попало, лишь бы заполнить тишину. Как-то раз я начала перечислять президентов страны в хронологическом порядке, потому что больше не смогла ничего придумать.

Кэл складывает руки на груди, играя мускулами. Я поспешно перевожу взгляд с его внушительных бицепсов на нечитаемое выражение лица.

Он выглядит суровым, но не изможденным. Изгиб длинных ресниц и пухлые губы смягчают угловатую челюсть и циничный взгляд. На скуле осталось пятно масла, которое мне хотелось бы стереть, но я сдерживаюсь, теребя вместо этого свои волосы.

Молчание становится невыносимым, и я больше не в силах сдерживать рвущийся наружу поток слов.

– Ну ладно, – мой голос срывается. – Надеюсь, хлеб тебе понравится. Хорошего дня! Я… Очень рада, что мы снова встретились, Кэл. Может быть, мы…

– Приятно было повидаться, Люси.

Он говорит вежливо, но отстраненный тон недвусмысленно намекает, что мне пора удалиться.

Я киваю несколько раз подряд, едва удерживая на лице вымученную улыбку, и поворачиваюсь к двери. Он сверлит меня взглядом, когда я выхожу за дверь, но так ничего и не говорит, не пытается меня остановить. Звон бубенчиков на этот раз звучит совсем не радостно.

Съежившись от отчаяния, я возвращаюсь к своему «фольксвагену», стуча по земле сандалиями в такт бьющемуся сердцу. Упав на водительское место, я закрываю дверцу и опускаю голову на руль.

Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не этого.

Я не думала, что встречу жестокого и холодного мужчину вместо милого мальчика, за которого я когда-то мечтала выйти замуж. Детские фантазии, не более, но тогда я ими дорожила. Кэл, очаровательный, добрый и веселый мальчик, который никогда не считал меня назойливой соседской девчонкой или глупой подружкой сестры.

Он тоже был моим другом.

Теперь он стал незнакомцем. Наверно, так и случается, если долго с кем-то не общаться; но ведь я правда пыталась его найти. После того что случилось, его мама не стала терять ни минуты – она продала дом и уехала вместе с Кэлом за считаные месяцы. Мы даже не попрощались, не обменялись номерами телефонов. За эти годы я несколько раз пыталась найти Кэла в соцсетях, но всякий раз безуспешно. Иногда мне начинало казаться, что он лишь призрак. Что Эмма и Кэл – воображаемые друзья, выдумка больной девочки, страдавшей от одиночества.

Шмяк!

Я чуть не стукаюсь головой о потолок, когда чья-то ладонь с размаху бьет по стеклу. Схватившись рукой за грудь, я поворачиваюсь и вижу свое собственное резюме, прижатое к стеклу. Когда Кэл его убирает и крутит пальцем в воздухе, показывая, чтобы я опустила стекло, я перевожу дыхание и делаю, как он велит.

В августовском мареве он выглядит еще более угрожающе; возможно, дело в том, что его тень вытянулась до размеров Голиафа.

Или же в том, что он вне себя от ярости.

– Это что еще такое?! – рычит Кэл, размахивая резюме у меня перед лицом. Он требовательно смотрит на меня, опустив другую руку на бедро.

– М-мое резюме, – заикаюсь я. – Да, опыта у меня немного, но, честно…

– Я не об этом.

Я моргаю и облизываю губы.

– Ну хорошо, на самом деле мистер Гаррисон – не мой бывший начальник, он просто присматривает иногда за Лаймовым Кексиком и Лимонной Зефиркой. Это мои собаки. Обычно я называю их просто Кики и Зефирка…

– Черт возьми, Люси, я говорю про адрес.

Ах.

Я сглатываю. Мои руки дрожат. Я ерзаю на сиденье и отворачиваюсь от его испепеляющего взгляда.

– Значит, ты заметил.

– Да. Я заметил. – В низком тембре его голоса есть что-то демоническое. – О чем ты думала?

– На самом деле, я не особенно думала, – нервно отвечаю я. – Я хотела потратить наследство, чтобы купить дом, но не могла найти ничего подходящего. Ни одного места, где мне хотелось бы жить. А потом вдруг выставили на продажу ваш старый дом, и я… Он меня позвал, понимаешь? Я почувствовала притяжение. Это был тот самый дом. – Моя нижняя губа начинает дрожать, и я ее прикусываю. Потом добавляю с надеждой: – Ты прочитал мое резюме?

Кэл сжимает переносицу двумя пальцами, жилы на его шее натягиваются. Он будто хочет что-то сказать, но вместо этого вздыхает и делает шаг назад, не глядя на меня. Бросив последний взгляд на мое резюме, Кэл сжимает зубы, резко разворачивается и уходит.

Я смотрю на перекатывающиеся мускулы на его спине под тесной майкой, на татуировки, которые выглядят все устрашающе с каждым сердитым взглядом. Когда он заворачивает за угол, я выдыхаю и какое-то время просто сижу без дела.

Такое чувство, будто я угодила в неприятности.

Наверно, сказать человеку после десяти лет разлуки, что я купила дом его детства, выследила его и теперь хочу, чтобы он взял меня на работу, – это немного подозрительно.

Но ведь я хотела как лучше.

Кэл даже не представляет, каково это – жить в этом доме. Все эти воспоминания. Чувства, которыми пропитаны стены, по-прежнему выкрашенные серо-коричневой штукатуркой. Дневник Эммы, описывающий безоблачное детство.

Детство, в котором всегда был он.

Мой Кэл.

Я вздыхаю, надувая щеки, и готовлюсь ехать, но тут до меня доносятся голоса из гаража, где еще один мускулистый мужчина трудится над автомобилем.

– Кто там? Владелица этой «мазды»? – спрашивает он, не вылезая из капота.

Разговор сопровождает громкая рок-музыка. Я смотрю, как Кэл тянется к позабытой на полке пачке сигарет, потом колеблется и достает вместо этого упаковку жвачки из кармана.

– Нет, просто спрашивала про работу.

– Ты ее нанял? Она горячая штучка.

– Она не соответствует требованиям.

Коллега Кэла поднимает голову, держа в руке какую-то отвертку.

– Да какие у нас требования-то? Отвечай на телефон и принимай оплату. Блин, Кэл, тут не «Ритц-Карлтон». Просто найми красотку.

Кэл закидывает в рот жвачку.

– Ты же хотел, чтобы я провел собеседование с Эдной.

– Эдна ей в подметки не годится. Забудь про нее.

– Передай, что я жду ее завтра в одиннадцать.

– Ну ты и засранец.

Показав ему средний палец, Кэл раздраженно уходит. Механик лишь качает головой и возвращается к работе.

Я сжимаю руль так, что костяшки пальцев белеют.

Не