Пуговицы и кружева - Пенелопа Скай

руками во все стороны. Чья-то тяжелая рука обхватила меня за плечи, пока мешок все туже и туже затягивался на моей глотке.

– Отпустите!

– Перл! – издалека донесся до меня отчаянный возглас Джейкоба.

Его сильно ударили, и он застонал. Я услышала, как тяжелое тело грузно упало на доски пирса.

– Джейкоб!

Как бы туго мне сейчас не приходилось, больше всего я боялась за него.

– Джейкоб!

– Заткните эту манду! – услышала я грубый голос с иностранным акцентом.

Я извернулась и сильно треснула пяткой по ноге нападавшего.

– Блядь! – Он свирепо встряхнул меня и швырнул на причал. – От сука!

Едва я приподнялась, чтобы пуститься наутек, чья-то массивная туша навалилась сверху.

– Отпусти меня, сволочь!

Но в шею мне уже воткнулась игла.

Я потеряла способность мыслить. Я попыталась пошевелить руками, но они не слушались. Голова упиралась в доски причала, глаза выкатились, ноги не повиновались, тело словно готовилось перейти в состояние глубокого сна.

– Нет… Джейкоб…

Я изо всех сил попыталась сбросить серую пелену, но она сгущалась все плотнее и плотнее.

Глава третья

Перл

Вперед-назад, вперед-назад. Мое тело переворачивалось со спины на живот и обратно. Ощущался постоянный ритм, издалека доносился плеск воды.

Значит, я в отеле, слушаю плеск шум волн, бьющихся о берег. Меня ласкают солнечные лучи, говоря о том, что пора вставать, что будет великолепный день. И я уже ощущаю на языке вкус «маргариты», даже не сделав глотка.

Но дальше начинается гнусная реальность.

Последнее, что я запомнила, – твердь досок на причале и тело Джейкоба где-то неподалеку от меня. На голове у меня был мешок. Ничего не видно. Затем в шею вонзился шприц, и я превратилась в распростертую беспомощную груду.

О, пусть это будет ночной кошмар!

Я не открывала глаз, не готовая еще принять страшную правду. Если то, что случилось, случилось со мной на самом деле, то это было страшнее смерти. Нет, это просто ночной кошмар! Я много выпила и перегрелась на солнце.

Но все-таки глаз я так и не открывала.

Что, если это не кошмар?

Наконец мои веки приподнялись. Я увидела иллюминатор и стальной борт корабля. В иллюминаторе возникала поверхность моря, а следом – голубая полоска неба, тянувшаяся до бесконечности, и опять вода, вода.

Что! За! Черт!..

Меня затрясло. Я села и огляделась. Организм автоматически включил режим выживания. Я находилась на судне в открытом море совершенно одна. Совершенно одна. И теперь я была должна придумать способ свались с этой проклятой посудины.

И тут я вспомнила про Джейкоба.

Черт, пожалуйста, только бы он остался жив! Может быть, он здесь, на судне? Или его где-то удерживают?

Что этим людям нужно от меня? У меня были с собой деньги, но совсем немного. Похищение ради выкупа? Но у меня не было родных, кто мог бы заплатить. Единственным близким человеком был Джейкоб. Но что с ним случилось, я и представить себе не могла.

Спокойствие!

Ты можешь выбраться отсюда.

Включи мозги и найди решение.

Не бывает безвыходных ситуаций.

Помещение служило спальней. В углу валялся тюфяк, больше здесь ничего не было. Дверь, скорее всего, была заперта. Я подошла к ней, радуясь, что на мне осталась вчерашняя одежда, и попыталась открыть замок.

Ручка не поворачивалась. Я попробовала потрясти дверь, но та не подалась ни на сантиметр.

Так, значит, нужно найти что-нибудь, чем можно отпереть дверь.

Я тщательно обыскала каюту, но не нашла ничего подходящего. Тюфяк, пара простыней. Ни туалета, ни ванной. Лишь четыре стены, и все.

Оставался иллюминатор, но и тут меня постигло разочарование. Даже если мне бы удалось вышибить стекло, все равно мне не пролезть. Что еще можно сделать? Утонуть? Я не представляла, что меня ждет, но что-то мне подсказывало, что броситься в воду – наилучший выбор в такой ситуации.

Не успела я обдумать эту мысль, как дверь отворилась.

В каюту вошел мужчина в черном, с пистолетом на боку. Беспощадный взор, густая черная борода. С первого взгляда на него стало понятно, что меня ожидает. Он был словно ледяная глыба – холодный и безжалостный. В его внешности ничто не свидетельствовало о каких-либо человеческих чертах его характера – их у него попросту не было. Вошедший воззрился на меня ничего не выражающими глазами. Что у него на уме?

– Дай мне выйти отсюда, пока я не разнесла твою рожу!

Не то чтобы я была знатоком боевых искусств, но кое-что умела. Размозжить ему нос не составило бы особого труда.

На его губах появилась улыбка. Вернее, презрительная усмешка.

– А ты злючка, – сказал он.

Точно сказать было трудно, но его акцент походил на итальянский. Я мало общалась с иностранцами. Меня смущало то, что я ни разу не ездила за границу.

– Нет. Я жестокая.

Он ухмыльнулся, словно я сказала что-то смешное:

– О, сейчас я покажу тебе, как выглядит жестокость!

С этими словами он шагнул в каюту, громыхая тяжелыми ботинками. Мое тело немедленно отреагировало: я отступила к своему тюфяку и прижалась спиной к стене.

Он схватил меня за горло и швырнул на пол. Я грохнулась на сталь, причем показалось, что каждая косточка моего тела взвыла от боли. Из глаз посыпались искры, хотя этот тип не использовал всю свою силу.

Вероятно, я оказалась не настолько крепкой, как представляла себе.

Тем временем бородач расстегнул свой ремень и приспустил штаны.

Это было лучшее болеутоляющее. Вскипевшая ярость мигом заставила забыть о ссадинах и ушибах. Этот мудак собрался меня изнасиловать. Вернее, он собрался попытаться это сделать.

Я зафиксировала взглядом болтавшуюся пряжку его ремня.

Бородач внимательно оглядел меня, ухмыляясь еще гадостнее.

– Сначала я трахну тебя в жопу. А потом обыкновенно.

– Удачи!

Я схватилась за пряжку и выдернула ремень. Его штаны тотчас же упали до колен. Я намотала себе на запястья оба конца ремня и бросилась на бородатого, собрав все свои силы, чтобы убить этого ублюдка. Ремень обвился вокруг его шеи, а я заскочила назад, затягивая кожаную полоску что было мочи. Затем я ударила его под коленки, и бородатый рухнул на пол.

Пальцами он попытался оттянуть ремень, но безуспешно. Ярость просто клокотала во мне, отчего моя хватка была сильнее бульдожьей. Я тянула и дергала, не испытывая ни капли жалости к насильнику.

Дверь снова распахнулась, и в ее проеме появились еще двое. Их взорам представились спущенные до колен штаны и посиневшая рожа их товарища.

Один из вошедших наставил на меня пистолет:

– Отпусти его!

Я еще туже затянула ремень на