Обрастая флажками (СИ) - Грант Игорь "IGrant"

- Это тебе за ту палку, урод.

И тут в руке вспыхнула настоящая боль. Потому что Сергей шевельнул створку, освобождая мои пальцы… Потом больница, снимки, лёгкая укоризна хулиганам. А как же иначе? Их можно понять, оказывается. Я же больной псих, кидающийся ни с того, ни с сего на людей. Такого не грех и приласкать пожёстче. Это прямо читалось в глазах классной руководительницы. В пятый класс я пошёл в другую школу. Не хотелось дожить до финала, который был неизбежен, останься я в тех стенах.

Комментарий к Глава 3. Недоубийца малых лет (Остракизмология, том второй).

Как считаете, дети - действительно цветы жизни? Даже когда жестоки?

========== Глава 4. Двойное притяжение. ==========

Вступление-четыре.

Следующие три года прошли как-то вяло и пусто. Учился с тройки на четвёрку, гулять ходил редко. В нашем районе жило много бывших одноклассников, не хотелось попасть под раздачу. Кто-то скажет, что это трусость. И они будут правы. Ведь из той ситуации я вынес ещё парочку особо крупных флагов, пугающих и стойких. Защищать себя нельзя. Чем сильнее защищаешься, тем больнее прилетит в ответ. Намного сильнее, жутко сильнее. Так не лучше ли вообще ничего не делать? Не отсвечивать? Если никто не заметит, то и не сделает ничего такого, от чего придётся защищаться. А ведь этого делать нельзя категорически, если хочешь жить. Нельзя отстаивать свои интересы, нельзя… Это чревато. Как вам такой флаг? А второй флаг – про наказание. Мои интересы – плохие. Из-за них кто-нибудь может пострадать. Пострадать сильно, даже насмерть. В том числе и я сам. Суперфлаги. Через которые перешагнуть невозможно. В седьмом классе со мной стала общаться одна из бывших одноклассниц. Мы не могли не пересечься – жили в соседних домах. Меня тянуло к ней. Но не только. А ещё к лету нашего с матерью переезда некоторые флаги вокруг меня подросли и заматерели.

Глава 4.

Двойное притяжение.

Это не была влюблённость, наверное. Скорее, желание быть рядом, дружить, секретничать и встречаться. Наташка была «своя». С ней ничего не стоило уйти на пустырь покурить, обсудить бывших и нынешних одноклассников. Она так и не смогла понять, почему я ушёл из той школы, сама продолжала в ней учиться. Объяснить ей, что свинтил не из-за того случая с палкой, а из-за двух с половиной уродов, не мог. Это всё равно, что признаться в «тряпочности», прежде всего – самому себе. Другой на моём месте выгрыз бы себе пляжик под солнцем, а я не смог. Поскольку отстаивать свои желания нельзя, чтобы не натворить бед. Разве нет?

Иногда я забегал к ней в гости, когда родителей не было. Жили они не то, чтобы богато, но и не бедовали, как мы с матерью, которой приходилось работать на двух работах. Отец так и не признал меня, наведывался пару раз за год. Что, зачем – не знаю. В общем, ходил я в чём попало, не грязно – и ладно. Как-то раз, когда мы с Наткой болтали о книгах (моя вечная страсть – чтение), пришли её родители. И впервые познакомились со мной. Такой судорожной попытки сдержать брезгливость, как у них на лицах, я никогда до той поры не видел, да и после тоже. Вежливо поздоровавшись, они тут же увели Натку пообщаться на кухню. На слух не жалуюсь. Там у них состоялся интересный диалог, от которого меня бросило в жар и заставило спешно втихую уйти. Будто воришка испарился. Но терпеть унижение было выше моих сил.

- Это о нём ты рассказывала, Наташа? – голос мамы.

- Какой-то он не очень, - это отец.

- Нормальный он, - и Наташка.

- Ты посмотри на его обувь, - снова мама. – Нищета какая. А куртка? Старьё.

- Знаешь, дочь, - вновь отец. – Мы, конечно, тебе доверяем, но подумай сама. А если он что-нибудь украдёт?

И я ушёл, не стал слушать дальше. Конечно, на улице мы продолжали встречаться, но к ней домой я больше – ни ногой. И все попытки Наталки попросить прощения за родителей пресекал. Словно ничего не было. Ну, не должна она стыдиться родителей, нельзя так. А меня стыдиться можно. Но именно в тот день я впервые заговорил с матерью о переезде в другой город. Оставаться здесь, в наших пенатах, было невмоготу. Терпеть всё это, постоянно испытывать стыд, чего-то кому-то доказывать… Врагу не пожелаю. Конечно, на новом месте лучше особо не стало. Но там хоть лица только новые. Но это я уже вперёд забежал.

С не меньшим интересом я в ту пору дружил с парнем из своего нового класса, по имени Игорь. Самое главное для меня в нём было то, что жил он также с матерью, без отца. И не лучше меня. Хотя вру. У них дома всегда были новые книги. Его мать подрабатывала на рынке продавцом книг. И часто приносила домой на передержку товар. Именно у них в квартире я мог оставаться сутками. Это было моё Книжное королевство. А Игорь – верный друг и соратник. Мы читали запоем, обсуждали книги, гуляли до поздней ночи, часто вместе делали уроки. Он оставался моим лучшим другом до самого нашего с мамой отъезда.

И сейчас я понимаю, что тянуло меня к нему не только, как к другу и источнику книг. Мне нравилось быть рядом с ним, касаться руки или плеча при случае, болтать о всяком разном. Просто он мне нравился во всех смыслах. Но ни единого движения, жеста, слова за рамки дружеских отношений. Не было там осознанных мечтаний и желаний. Только что-то эфемерное, пространное и тёплое. Не более того.

В школе дела шли спокойно, без особых пятёрок, но и без шквала троек. Средненько, я бы сказал. Периодически сталкивался на улице с бывшими одноклассниками. Их в нашем районе, кроме Натки, проживало трое. В том числе тот самый Сергей, верный друг и соратник Анатолия, моего главного мучителя и доставалы. Что интересно, без Толика Серёга вёл себя как-то спокойнее, тише, даже как-то покровительственно. Помню, он затащил как-то к себе в гости - похвастался колодой эротических карт. Да, время было такое. Моряки из загранки чего только не привозили.

Ещё в соседнем со мной доме жил Женька Шелест. Он никогда не доставал меня. Ему вообще было пофиг на мою персону. Своя жизнь, свои друзья, свои интересы. Я прям нарадоваться на это не мог. Третьим был Петька Петухов, маленького роста агрессор. Но и он ко мне относился со странным пониманием. Мы никогда не обсуждали ТО происшествие. Несколько раз он говорил, что жалеет, что я ушёл. В общем-то это всё.

Видеть кого-либо из старых знакомых не хотелось. Время шло, подкралось завершение седьмого класса. В те дни в моей жизни вообще стало пусто и тоскливо. Я не мог дружить, видеть, как кто-то что-то делает, бродит, гуляет… Всё время казалось, что вот сейчас появятся всё те же Толик с Сергеем и начнут доставать. Как навязчивая идея, право слово. Тем более, Серёга жил неподалёку и регулярно вылавливал меня на улице, чтобы что-нибудь этакое высказать.

Спасение пришло от мамы. Она умудрилась в хлам разругаться с нашей роднёй, с обеими своими сёстрами. Что там послужило этому причиной, не важно. Главное – результат. Она решила уехать и меня забрать с собой. Отец к тому моменту уже работал на берегу и знать нас не хотел. За три года я всего два раза побывал у него дома. При этом умудрился познакомиться с одной из любовниц. Потасканные тётки спокойно опаивали отца, вытаскивали все деньги и тратили на себя, а он потом перебивался с копейки на копейку. Но, блин, никогда не унывал. Надо отдать должное.

Летом мы переехали в соседний город. Мать сразу нашла работу, изолировщицей. То есть возня со стекловатой, обшивание труб и прочие прелести, убивающие здоровье. А я пошёл уже в третью школу. Восьмой класс, новые люди, никому нет дела до того, кто я и что было где-то когда-то. Именно тогда меня начало отпускать непрерывное ожидание подлянки. Я смог начать дышать заново. Несколько лет периодически наведывался в родной город, навещал родню (я-то с ними не ссорился). Жизнь вроде стала выравниваться. Однако, флаги «не суйся» и «не высовывайся» потяжелели, стали зримее, злее. Моя раковина окончательно обрела форму и стала каменеть. Но всё по порядку.

Комментарий к Глава 4. Двойное притяжение.

Главное скопище штампов - наша жизнь, не правда ли?