Шрам - Эмили Макинтайр

Одной рукой он обнимает меня за талию и привлекает к себе до тех пор, пока мы не оказываемся прижатыми друг к другу. Другая ладонь поднимается к пучку на моем затылке и тянет его вниз, сгибая мою шею.

– Я буду облизывать, посасывать или отрезать ту часть тебя, какую мне вздумается, так часто, как захочу, пока ты не начнешь умолять меня вскрыть тебя и сделать это еще раз.

Меня передергивает от его слов, потрясение смешивается с острым желанием, пронизывающим до глубины души.

– Я хочу познать твой вкус, Сара, хочу почувствовать, как ты пульсируешь в моих венах.

– Это безумие, – шепчу я. – Я думала, ты меня ненавидишь.

Тристан замирает. Его рука отпускает мои волосы и переходит к челюсти, чтобы вытереть с моего рта остатки крови.

– Что такое ненависть, как не одержимость, приправленная страхом?

– Я…

Он закрывает мне рот ладонью. Кольца на его пальцах холодят мою плоть.

– Прекрати. Разговаривать.

Он задирает юбку и медленно поднимает ее вверх по ноге, щекоча кожу. У меня сводит живот, теплое возбуждение кружит во мне, как циклон. Как только кожаные подвязки обнажаются, Тристан перебирает кончиками пальцев кинжалы. Его твердый член пульсирует о мое тело, когда он прослеживает пальцами их острые края.

– Ma petite menteuse притворяется такой чистой, – он опускается на колени, наклоняется и целует промежутки между клинками. – Такой невинной.

Грудь вздымается, сердце бешено бьется о ребра. Он продвигается дальше, его губы осыпают поцелуями мою плоть, пока не достигают кружевного края трусиков. Быстрым движением он извлекает одно из лезвий и вертит его в пальцах. Меня охватывает дрожь, и я думаю, не совершила ли ошибку. Насколько же я глупая женщина, если дала своему врагу лезвие и поверила, что он не перережет мне горло.

И все же я не двигаюсь с места.

Если смерть настигнет меня именно здесь, то, по крайней мере, это будет мой выбор.

Одной рукой он придерживает мое платье, а другой проводит кинжалом по бедру, прочерчивая тонкую красную линию. Он не прорезал кожу, но приблизился к опасной черте. От предвкушения у меня обостряются чувства, между ног появляется влага. Просунув кончик лезвия под кружево, он смотрит на меня своими зелеными глазами, пылающими таким жаром, что, клянусь, я чувствую его привкус.

– Ты доверяешь мне, маленькая лань? – спрашивает он.

У меня замирает сердце:

– Нет.

Он ухмыляется:

– Хорошо.

А потом щелкает ножом, рассекая ткань, – холодный воздух струится по обнаженной коже, вызывая внезапный озноб. Но волноваться не стоит, потому что очень скоро его рот приникает ко мне, нос погружается в нежные кудряшки, а язык ласкает мой чувствительный бутон, отчего он пульсирует и набухает.

Я начинаю стонать, прижимаясь всем телом к дереву; пальцы путаются в его растрепанных локонах. Я прижимаюсь бедрами к его лицу, позволяя ему сосать мою киску, как будто он самый отчаянный мужчина.

– Я… – Я задыхаюсь, испытывая почти невыносимые ощущения. Он то облизывает меня, то засасывает с такой силой, что его щеки становятся впалыми. – Я не могу…

Я тяну его за волосы, не зная, что делать дальше: то ли оттолкнуть, то ли задушить. Но остаюсь на месте. Напряжение доходит до предела, и я больше не могу себя контролировать. Стенки влагалища начинают сжиматься, и я чуть не задыхаюсь от удовольствия. Но в последний момент отталкиваю его от своей пульсирующей киски, выдирая волосы с корнем.

Я дышу глубоко, неровно, голова кружится, а мышцы напряжены и просят разрядки. Тристан роняет кинжал на землю и поднимается на ноги; его глаза полны страсти, рот блестит. Я чувствую запах своего возбуждения, от которого нервы начинают пульсировать. Мне хочется наклониться и слизать влагу с его губ, чтобы узнать, какова я на вкус.

Тристан обхватывает мои запястья и поднимает их над моей головой – ствол дерева холодит перегретую кожу, пока принц сжимает их в своей ладони.

– Не смей отталкивать меня, – требует он.

Другой рукой принц прикасается к внутренней стороне моего бедра, нащупывает влажную от желания киску, вводит в нее два пальца и выгибает их так, чтобы они терлись о стенки влагалища.

– О Боже, – вскрикиваю я. Ноги подгибаются, когда удовольствие накатывает на меня яростными волнами.

– Похотливая маленькая лгунья решила притвориться, что не хочет кончить, – шепчет он мне на ухо. Его хватка крепнет.

Я выгибаю спину, жар накапливается внутри и распространяется наружу, лишая меня здравого рассудка.

– Какая же ты наивная, раз полагаешь, что я остановлюсь, услышав «нет».

Большим пальцем он надавливает на набухший клитор, а потом отпускает его, вынуждая влагалище сомкнуться вокруг его толстых пальцев. От этих ощущений у меня перехватывает дыхание.

– Пожалуйста, – умоляю я, сходя с ума от поддразниваний.

– Пожалуйста, что, маленькая лань?

– Сделай так, чтобы я кончила. Мне нужно кончить.

– Ты этого заслуживаешь? – спрашивает он.

– Я убью тебя! – Разочарование переполняет меня, как бурлящий котел.

Он смеется, погружая пальцы внутрь и вытаскивая их обратно в мучительном темпе, который держит меня на самой грани оргазма:

– Скажи мне, что ты моя, ma petite menteuse. Что ты не принадлежала ни одному мужчине.

Гнев вспыхивает во мне, как пушечный выстрел: меня раздражает, что он возомнил себя хозяином положения. А еще больше бесит, что ему удается взять надо мной верх.

Открыв глаза, я встречаю его взгляд:

– Я буду лгуньей, если скажу, что это так.

Он напрягается, его движения замирают:

– Кто он?

– Не твое дело.

– Назови его имя, – произносит Тристан. – Чтобы я мог выследить его и разрубить на куски.

Я выгибаю спину, пока моя грудь не прижимается к его торсу.

– Нет.

С ухмылкой он делает вдох… и отпускает меня так быстро, что я падаю на землю.

– Тогда ты не заслуживаешь оргазма.

– Ты сумасшедший, Тристан! – кричу я ему вслед.

Но он уже уходит, оставляя меня наедине со своим гневом и сбившимся дыханием.

Глава 35

САРА

– Меня это не волнует, дай мне поговорить с братом!

Голос Майкла высокий и напряженный, такой громкий, что я прижимаюсь спиной к стене. Мой дядя стоит по другую сторону стола, опираясь на свою трость из темного дерева. Он смотрит на меня ледяными гневными глазами, как будто это моя вина.

Я даже не знаю, что происходит. Я проснулась, когда Офелия распахнула дверь и заявила, что король требует моего присутствия. Она еле успела меня одеть, поэтому вид у меня далек от совершенства. Волосы мне заплести не успели, и теперь они вьются и пушатся, спускаясь до середины спины. Да что тут говорить, у меня хватило времени только на то, чтобы схватить из шкафа простое дневное платье без корсета. Я чувствую себя так, как будто голой вошла в комнату, держа в руках заряженный пистолет.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Дядя оборачивается, смотрит на меня. И вот опять я в недоумении от его гнева. Я видела этот гнев неоднократно, особенно когда он пылко рассуждал о мести за моего отца, но сейчас эта злость впервые направлена на меня.

У меня замирает сердце, лицо накаляется, как будто внутри взорвалась тысяча солнц.

Неужели они узнали о прошлой ночи?

Это невозможно. Я бы уже была в подземелье, а не стояла бы здесь без кандалов и цепей.

– Случилось то, – начинает мой дядя, – что твоего двоюродного брата – моего сына – похитили.

Мне нечем дышать:

– Что?

– Стоп… стоп… стоп! – кричит Майкл, хватая себя за волосы. С изумлением я замечаю бледность его кожи и большие синевато-фиолетовые мешки под глазами.

Он выглядит больным.

– Они знают, – бормочет он едва слышно. – Он, наверное, им все рассказывает.

Охваченная тревогой, я делаю шаг вперед. Не знаю, что его так взволновало, но почему-то мне кажется, что я должна соблюдать осторожность.

– Ваше величество, кто знает?

Бросив взгляд на меня, Майкл выталкивает вперед квадратный деревянный ящик с запыленными петлями из черного металла и вырезанным на крышке изображением. Подойдя ближе, я понимаю, что это гиена, стоящая на мертвом льве. Зубы ее скалятся, в черных глазах отражается пламя.

Детали выполнены безукоризненно. Я даже не успеваю опомниться, как мои пальцы уже гладят