Дневники Красной Шапочки, или Cказки на ночь для очень плохих девочек - Саша Шу

красочную и привлекательную презентацию, наполненную такими близкими русскому сердцу образами, но вобравшую в себя весь стандартный набор клише о России. Мы уже почти закончили нашу работу, когда из командировки вернулся Миша, и я, предвкушая его удивление и радость, отправила ему на согласование наш проект. Не прошло и нескольких минут, как мы с Антоном и копирайтером Тимуром получили от босса приглашение на встречу в отдельной переговорной. Радостные и возбуждённые мы расселись за большим столом, готовые услышать, что угодно, только не то, что сказал Михаил.

– Почему вы сделали это, не согласовав со мной?! – привычно растягивая слова, произнёс Миша, но теперь его тон не казался мне ни дружелюбным, ни ободряющим. – Кто был инициатором этого всего? – продолжал нас допрашивать начальник, и мы уже поняли, что сделали что-то не то.

– Мы все вместе работали над проектом, – начал оправдываться Антон, – Виктор Иванович поручил нам это сделать до конца декабря.

– Кто твой прямой начальник?! Виктор Иванович?! – отчитывал нас как малышей в детском саду Миша, и я решила вступиться:

– Михаил, тебя же не было, к тому же, мы уже сделали всю работу, в чём проблема?

– А в том, что есть электронная почта и телефон. И субординация, – пристально глядя мне в глаза произнёс Миша. – И пока я арт-директор в BartonBro. И пока я решаю, что вам делать, а что не делать, это ясно? Вы потратили кучу времени. Моего времени. Чтобы нарисовать уродливый дешёвый лубок. Я понимаю, Маша, ты старалась, возможно, именно этому тебя учили в твоём училище на Урале…

– В университете, – машинально поправила я.

– Не суть важно, – продолжал Миша. – Взяв тебя на работу, я увидел в тебе потенциал. Только потенциал, ясно? Ни о каком опыте и фундаментальном образовании речи не шло. И твоя задача здесь ̶ не мешать мне этот потенциал развивать. Надеюсь, это всем понятно? – подытожил наш руководитель, пока мы втроем молча рассматривали столешницу. – Сегодня я вам вышлю исходные данные, и вы начинаете работать, если необходимо – ночами, потому что я хочу взять этот тендер. Совещание окончено.

В тот же день мы получили от Миши новый бриф, по которому нам необходимо было разработать проект для элитной водки «Дымка»: все стильненько, в черно-платиновой гамме, в строгой графике и с брутальными мужскими линиями. Уже без былого задора и энтузиазма моя группа взялась за дело, и через неделю у нас была готова очередная презентация, удовлетворявшая нашего руководителя.

Что касается нас с Мишей, то после завершения моей работы я получила от него заветное смс, и поехала к нему домой. Весь предыдущий инцидент был исчерпан, и я его отнесла на счёт своего непрофессионализма, полагая, что в свои двадцать два не очень хорошо разбираюсь в нюансах деловой этики.

– Раздевайся, – с порога приказал мне Миша. – Полностью раздевайся, – и я послушно сняла с себя заляпанные московской грязью ботинки, пальто, джинсы, стянула свитер, оставшись в одном нижнем белье.

Перешагнув через сиротливую кучку своей одежды, я пошла в спальню, но мой босс повторил:

– Я сказал снимать всё! – и трусики с бюстгальтером прошелестели на тёмный паркет. – А теперь – на четвереньки! – и я послушно опустилась, незаметно возбуждаясь от этой новой сексуальной игры. – Ползи ко мне, – продолжал приказывать Миша, доставая из штанов свой натянутый лук и поглаживая рукой тонкую тетиву набухших на нём вен.

Изгибая спину, как ласковая кошка, я подползла к Мишиным ногам и стала тереться о них голыми боками, в то время как он гладил меня по волосам, раскрывая пальцами свою глянцевую пурпурную головку. Продолжая мурлыкать, я легонько тёрлась носом об основание его крепкого деревца, заглатывая тугие шарики и посасывая их. Облокотившись о его ноги и занырнув с головой в его прохладный пах, я забила себе глотку до отказа Мишиной плотью, пульсировавшей в моём рту, и стала тереться своей набухшей влажной пуговкой о его голень. Мои глухие стоны уже начали пробиваться из наполненного влагой горла, когда мой босс грубо оторвал меня от своего члена, и, опрокинув меня лицом в густое, как молоко, постельное бельё, защёлкнул у меня за спиной стальные наручники. Раздвинул широко мои бёдра, прошёл к прикроватной тумбочке, и я краем глаза увидела, что он достаёт из неё плётку, которой раньше мы не пользовались в наших играх. «Не надо!» – только успела вскрикнуть я, как в моём рту оказался кляп-шар, а затылок туго стянул кожаный ремешок.

– Ну что, сучка, кто твой хозяин? – процедил он сквозь зубы, а мои ягодицы обожгли словно сотни расплавленных маленьких молний. – Теперь ты будешь меня слушаться? – продолжал мой босс, размахнувшись и ещё раз полоснув мою тонкую кожу острыми бритвами плётки. Туго схватив мои волосы на голове, он приподнял моё лицо и, швырнув на спину, прошёлся жгучим ударом по моей груди и соскам, оставляя на розовом теле багровую отметину. Заломленные за спину руки жутко ныли, из глаз текли слёзы, а Михаил, согнув в коленях и раздвинув мои ноги, наклонился над моим животом, и я увидела хрустальный шарик слюны, на вязкой ниточке спускавшийся на мой клитор. Взяв рукоятку плети за основание, он осторожно начал проталкивать её в мое влагалище, совсем понемногу, на самый кончик, словно с ложечки кормил испуганную киску. И хотя моё тело всё горело алыми отметинами, я почувствовала жаркий костёр, разгорающийся в моём лоне, и мои бёдра сами по себе стали двигаться навстречу Мишиной руке, ввинчивая в себя гладкий ствол кожаной рукоятки. Не давая мне шанса, Миша вытащил из меня влажную и липкую палочку, и стал потихоньку водить ей вокруг моего сладкого капюшончика, периодически наклоняясь и выплёвывая на него новую порцию прохладной слюны, словно пытаясь утопить его в маленьком тягучем озере. Мягкая палочка скользила по кругу, не задевая мой распустившийся ей навстречу пестик, и каждый раз, когда он готов был взорваться оргазмом, Миша брал плётку за рукоятку и, задрав наверх мои ноги, несколько раз прохаживался по моей заднице свистящими ударами, а потом вновь повторял своё маленькое путешествие влажной дудочкой вокруг моего клитора.

И когда я уже ничего не чувствовала в своём теле, кроме одной единственной крошечной точки, разросшейся до громадных размеров моей боли и наслаждения, Миша ворвался внутрь меня на своём гладком болиде, разгоняясь до безумных толчков, в каждом из которых я растворялась и растворялась до бесконечности… И когда мой последний толчок затих о бока его словно вылепленного из