Под одним небом - Валентина Мельникова

и как же ты с ним? На английском?

– На английском.

– Это мы с тобой даже не пообщаемся?

– Почему?

– Ну, ты же с ним всё время будешь лялякать.

– Не буду я с ним лялякать, – засмеялась, чувствуя себя так хорошо оттого, что оба мои мира – лондонский с Ларри и русский, родной, домашний – соединились в эту минуту, и все мои близкие люди рядом.

Остаться бы тут хоть на недельку. Вместе с Ларри. Просыпаться после одиннадцати, смотреть кино дома, укутавшись в плед, выходить в магазин за продуктами, а потом возвращаться снова, готовить вместе и говорить, говорить, говорить.

Идиллия.

Недостижимая.

– Ну, усаживайтесь к столу, – повела рукой мама, и этот жест, и её взгляд выдавали растерянность.

Похоже, она и сама не совсем определилась со своей точкой зрения: против Ларри она или нет. Но в присутствии этого парня, даже если и была изначально против, трудно оставаться холодной. В него все влюбляются. Даже если не сразу.

Я взяла Ларри за руку, чтобы он не чувствовал себя потерянно, и он, наклонившись к уху, шепнул:

– Подарки. Мне надо им подарить кое-что.

Я кивнула, и со всей присущей моменту торжественностью объявила:

– Дорогие мои, англичане в гости тоже с пустыми подарками не ходят, поэтому мистер Таннер сейчас вручит вам заморские подарки. You are welcome! – сделала приглашающий жест в сторону парня.

Он ушёл к двери в зал, где оставил свой чемодан, не пожелав с ним расстаться в отеле Москвы, и через мгновение вернулся со свёртками, аккуратно упакованными в подарочную бумагу с лентами. Даже у меня дыхание перехватило.

– I’m sorry… – начал было он и беспомощно оглянулся на меня.

Я не стала спрашивать, что он имеет ввиду. Повернулась к бабушке с дедушкой:

– Мы не знали, что вы придёте, поэтому Ларри вам ничего не привёз, но я могу отдать свой магнитик с Лондоном.

– А мы в прошлый раз не дождались приглашения, решили уж в этот раз сами.

– Как сказать: «Это для вас»? – шёпотом спросил Ларри.

Перевела. Он тут же с лёгким акцентом повторил аж два раза: сперва вручая подарок маме, затем отцу. Папа был очень доволен, захотел пожать ему руку. А так как мужчины рукопожатием в Великобритании пользуются довольно редко, Ларри сперва растерялся и не сразу понял, чего от него хотят. Возникла неловкая ситуация, но, к счастью, с чувством юмора у обеих сторон оказался порядок, так что мы все посмеялись и сели за стол.

Ларри же вновь отправился к чемодану, и я обернулась ему вслед, не совсем понимая, куда он.

Вернулся ещё с одним свертком.

– Это тебе, – произнёс на английском.

Я удивлённо приподняла брови.

– Ещё один подарок?

Он кивнул.

Родители уже шуршали праздничной упаковкой, и я тоже не стала медлить.

– О, какая прелесть, – протянула, доставая невероятно красивый тёплый и длинный шарф с узором, который был похож на вставки радуги в светло-серое полотно. Ну очень красиво!

– Сейчас в России тепло, но так будет не всегда. И когда мы будем приезжать сюда, хочу, чтобы тебе было тепло.

– Мы будем приезжать сюда? – удивлённо переспросила.

Мы ещё не обсуждали, что будет дальше.

Ларри перевёл взгляд на родителей, снова избегая ответа на этот вопрос. Я видела по его взгляду, как важна ему их реакция.

У мамы были духи известного всему мира бренда, которые стоили, пожалуй, её зарплату за месяц. Мама не любитель роскоши и сама никогда бы себе не купила их. А подарок от моего парня – о, обожаю это произносить! – другое дело.

Для папы Ларри выбрал чёрный стильный кошелёк, о цене которого я тоже могла лишь догадываться.

Пока мы разглядывали подарки и восхищались (кто-то, как я – весьма бурно, а мама довольно сдержанно), Ларри опять ушёл к чемодану и вернулся с довольно большого размера матрешкой, которую мы купили вчера в Москве в подарок его родителям. Внутри неё, по словам продавцов, были конфеты, но мы её не открывали.

– Это вам, – не забыв, как это будет по-русски, произнёс Ларри, протягивая подарок моим бабушке и деду.

Они изумленно застыли, не привыкшие к такому вниманию. Иностранец, говорящий с ними по-русски и одаривающий таким подарком точно станет ярким воспоминанием. Лица их вытянулись так красноречиво, что я, чтобы сдержать смех, закусила губу.

Наконец бабушка осторожно приняла ценный презент и поставила рядом с собой на свободный стул.

– Надо ж, красота какая! Спасибо.

– Там ещё конфеты внутри, – сообщила я, довольная происходящим, и незаметно сжала под столом ладонь Ларри, давая понять, что он молодец. А конфеты мы ещё купим. У нас ещё завтра день.

Наконец приступили к еде. Сперва отец аккуратно открыл шампанское и разлил всем по бокалам. Я сидела напротив родителей, с одной стороны был Ларри, с другой – бабушка, и с каждой стороны меня периодически дёргали, чтобы что-то спросить. К тому же мне нужно было не забывать переводить всё для Ларри, чтобы он понимал суть беседы и не ощущал себя в чужой тарелке.

Мы чокнулись бокалами: «За встречу!» – и принялись за еду, лениво переговариваясь – мы с Ларри были очень голодными, а мамина еда – восхитительно вкусной.

И тут в возникшей тишине Ларри вдруг без моей подсказки на радость всем выдал:

– Очень вкусно. Спасибо, – и с благодарностью посмотрел на мою маму.

Реакция была ожидаемой.

Пару секунд родители лишь хлопали глазами. Ну да, обычно Ларри если хотел что-то сказать на понятном всем языке, сперва спрашивал у меня, а затем повторял – неинтересно. А тут выдал сам.

– Спасибо, – сказала мама, и на губах её появилась улыбка.

Дальше я могла не волноваться: к концу вечера он точно её очарует.

Бабушка всё выпытывала:

– Так он, значит, певец?

– Певец.

– И что поёт?

– Про любовь. Ну, я тебе потом дам послушать и переведу.

– Про любовь – это хорошо. И где поёт? У себя в Америке?

– Он из Великобритании, но сейчас живёт в Америке. Его песни знает весь мир. И в России тоже много поклонников, – не без гордости выдала я, как будто в этом была моя заслуга.

– Вон как… А где ж вы с ним познакомились?

Вот тут я немного зависла с ответом. Даже родители до сих пор не знали, что сначала у нас был контракт. Для них была выдумана более удобоваримая версия: позвали фотографом начинающего британского артиста, у них там у каждого артиста свой фотограф, стилист и прочее, а потом мы влюбились, и я осталась. В принципе, что мешало мне рассказать то же самое бабушке с дедом? Но почему-то при Ларри говорить это было стыдно.

– В Лондоне, когда я туда переехала.

Нюансы бабушке не потребовались.

– Это ты, значит, туда переедешь?

Чуть не поперхнулась. Ларри заметил моё замешательство и посмотрел с тревогой: что там такое сказали?

– Пока не знаю.

– Или он сюда собрался? Так он же по-русски ни бум-бум.

Ситуацию спасла мама:

– Мам, давай пока не будем обострять ситуацию.

«Ну, щас начнётся», – подумала я. Мама категорически не хочет отпускать свою дочь за границу. Хотя будь я в Москве, в Америке или в Лондоне, мы всё равно друг от друга на расстоянии.

Нет, в Америке ещё временная разница слишком большая. Но факт-то один! Те же телефонные звонки, разговоры по скайпу и редкие встречи, как бы мне не хотелось иного. И переехать со мной они не захотят.

А вообще-то, лететь самолётом не так уж и долго.

Пока я размышляла и вкратце переводила свой диалог с бабулей для Ларри, они уже сменили тему.

– Ну, они молодые, пусть пробуют, если им нравится, – отстаивала мои права бабушка. Впрочем, это была мирная дискуссия, а не спор, так что бояться нечего. – Нам-то по заграницам мотаться – силы уже не те. Может, и получится что. Парень-то хороший, как мне кажется. Ты гляди, с подарками приехал.

– Арабы тоже с подарками приезжают, а потом детей в розыск объявляют, потому что они там в гареме шестыми жёнами становятся и не могут сбежать, – вставил свои пять копеек отец.

– Пап, ну ты-то куда? – возмутилась я.

Вот спасибо! Подлил в огонь масла. А вроде