Приятель - Артем Рудик

занимаетесь? Прямо посреди дня, пока твоя родня в квартире. Я понимаю ещё если бы мы уехали или что-то вроде того… Я сама была молодой и получала удовольствие от риска, но Майя… Это всё чересчур!

— Мам, это правда не то, о чём ты думаешь!

— Но ведь и отец же дома! Боже, а если бы он узнал о таком…

— Узнал о чём? — внезапно бодро заявил папа, возникший из-за маминой спины.

Бурю эмоций, которая прокатилась по его лицу, когда он разглядел рядом со мной Ваню, было не описать словами. Но всё в итоге пришло к тому, что отец застыл в полном шоке и непонимании происходящего. Я почувствовала, что ещё немного, и ситуация взорвётся. Да так, что от нас с моим новым союзником не останется живого места. Я повернулась к Ване и сказала:

— Ну… Теперь бежим.

Он сразу понял, к чему я веду. И мы оба рванули прочь из квартиры. Это был самый лучший вариант в данной ситуации. Во многом потому, что родители ещё даже не успели полностью осознать происходящее и вряд ли бы бросились следом. Да, я понимала, что диалог, когда я всё-таки вернусь домой, будет тем ещё. Но прямо сейчас, пока эмоции горячи, он будет во сто крат хуже. Папа, может и интеллигент, но вспыльчивый и себя в руках не держит.

Мы отбежали практически на три блока. Ване это далось, очевидно, нелегко. Он тяжело дышал и хватался за бок. Когда мы были достаточно далеко от моего дома, он упал на землю, задыхаясь.

— Дай угадаю, такое у тебя уже не в первый раз?

— Фу-фух, ну, ох, в таком виде, всё-таки первый… — он смахнул со лба проступивший пот, — Я чаще бью, чем бегаю.

— У меня тоже… Всю жизнь была примерной дочерью, радовала родителей и… надо ж было в такую историю ввязаться!

— Надеюсь, что у тебя не будет из-за этого больших проблем.

— Конечно же они будут, — я покачала головой, — Но вот теперь, отступать уже точно поздно. Мы только начали, а я уже стольким рискую, чтобы раскрыть эту чёртову историю! Надеюсь, что этот твой Антон, ради которого мы так стараемся, рискует не меньше…

Глава 08. Малыш Пеликан и его банда

Пыль летела по степи, а наше авто летело её на встречу, поднимало клубы, ворочало потоки, разрезало пылевые облака. Пейзаж за окном не особо менялся, равнина казалась бесконечной. В салоне играло размеренное кантри или инди, не знаю точно. Песни включал Эйри из своей обширной библиотеки. Звезде, кажется, нравился его выбор.

Роса же их не слушала, она уснула, укачавшись в дороге по кочкам. Поэтому и мы с её матерью особо не разговаривали. В этом молчании в пути, я почувствовал себя в абсолютном спокойствии. Я смотрел в окно и представлял себе всадников, вроде тех о которых я читал в книжках по истории, они скакали параллельно нашей машине гонимые неизвестной целью. Возможно, к новым завоеваниям, а возможно и бежали от них.

Я перевёл взгляд на соседнее сидение. Звезда выглядела довольно расслабленно, слегка покачиваясь под такт музыки. Её серые глаза казались такими… Красивыми. Они так отражали всю её душу, всю её тоску, всё её бесконечную печаль, что при одном только взгляде в них казалось, что вот-вот сам расплачешься.

До этого я их не замечал, я вообще не рассматривал свою спутницу, считая, что это будет не слишком прилично: вторгаться в её личное пространство своим взглядом. Но теперь, когда мы узнали друг о друге больше, чем положено на второй день знакомства, она приковала к себе мой взгляд. Мне вдруг очень сильно захотелось её нарисовать. Выразить её черты на бумаге. Осмыслить их.

Раньше мне никогда не хотелось рисовать реальных людей, они все казались мне непримечательными и блёклыми. Будто бы похожими друг на друга. Даже Майя или Ваня, сколь бы мне не были дороги их характеры, внешне они едва ли отличались от сотен и тысяч других людей на станции.

Звезда же… Она была другой породы. Всё её внешнее естество не только отражало её сложную личность, но и рассказывало историю. Историю, очевидно, грустную, полную предательства и плохих людей. Но именно потому и ценную. Шрамы не делают нас сильнее и не украшают, они оформляют наши границы. Вырезают на ровной коже человечества уникальный узор, который и представляет нашу личность.

Воительница была соткана из шрамов. Я и сам был из них соткан, хотя мои собственные проблемы и казались на фоне проблем Звезды детским лепетом. Ну что меня беспокоило? Одиночество? Скука? Бесперспективность любой работы? Отсутствие надежды на понимание от других людей? Целая жизнь без любви и ласки?

Я не был исполосован шрамами многих битв. Я не вынужден был в одиночестве растить умирающего ребёнка в мире, который не приспособлен для детей. Меня не предавали те, кого я защищал. У меня не было опыта столь ужасных отношений, о которых бы знало всё поселение. Я не прятал своих демонов в тумбочке у кровати. Мне было больно совсем по-другому…

Но, почему-то мне начало казаться, что наша боль становилась общей. Такой, что она превращалась в притяжение. Я начинал что-то чувствовать к своей спутнице, будто бы за столь короткое время успел чутко почувствовать, что у нас общий дух и мы дышим одним воздухом. Наверное, она вовсе не чувствовала того же.

Её доброта ко мне, очевидно, не являлась признаком каких-то чувств. Я не должен думать, будто бы она испытывает что-то похожее на то, что испытываю я. Она никакая не пума. Я просто надумываю себе. Я надумываю. Я надумываю. Я надумываю…

Как-то сразу плохо стало, проступил пот на голове. В районе груди напряглись все возможные нервы. Я прерывисто задышал. Нет-нет-нет, быть не может. Я не могу. Боже, о чём я думаю? Что я делаю? Я всё испорчу! Я и так-то могу расстроить её в любой момент, если скажу что-то неправильное. А если я скажу что-то такое, она меня возненавидит. Она точно скажет "нет".

Я упущу всё то, что есть сейчас. Я провалюсь, я не смогу. Я не должен! Вдох-выдох. Я ничего и никогда ей не скажу. Я ничего не испорчу. Я просто проглочу это и переварю. Проглочу и переварю. Боже, как же… как же плохо… Чёртовы чувства, вы всё уничтожите. Вы всегда всё уничтожаете. Почему каждый раз, когда я встречаю хорошего человека, вы проявляетесь и превращаете меня в идиота?

Нет-нет-нет, не в