Жестокое лето - Морган Элизабет

праздничный день и выходной.

Он, улыбнувшись, кивает.

– И как все прошло? Мне показалось, все остались довольны. Правда, я почти не выходил из-за барной стойки.

– На удивление все хорошо.

– Отметим?

– Не сегодня, Ямочки!

Он обрывает меня на полуслове и облокачивается на барную стойку ровно напротив моего стула.

– Я думал, мы договорились, что, если я назову тебе свое имя, ты прекратишь называть меня Ямочки.

Я улыбаюсь все шире и вспоминаю, что на самом деле пришла сюда, потому что он постоянно меня смешит.

И дразнит.

– Думаю, ты немного не понял. Я сказала, что наверняка это не настоящее твое имя, но не обещала, что больше не буду так тебя называть.

– Что-то мне подсказывает, что ты не из тех, кто почтительно относится к старшим.

Я фыркаю.

Господи, почему мне так нравится пикироваться с этим парнем?

– Вообще ни разу. Кстати, сколько тебе лет, раз ты требуешь почтительности?

Он снова широко улыбается, демонстрируя ямочки.

– Сорок пять.

– Сорок пять? – ошеломленно ахаю я. – Черт, ты и правда сильно старше.

– А тебе сколько?

– Двадцать восемь, – посмеиваюсь, наблюдая, как изумленно вытягивается его лицо.

– Господь Иисус! – охает он, и от этого в животе у меня что-то сжимается, но почему так происходит, я думать отказываюсь.

Отказываюсь!

– Практически малолетняя, – усмехаюсь я. – Для тебя уж точно.

И тут оно случается!

В глазах его что-то мелькает и… Черт, черт, черт! Мне это очень нравится.

– Будь ты слишком молодой для меня, ангел, я бы так не старался сам тебя обслужить каждый раз, как ты входишь в бар.

Блин, у меня снова горячо в животе!

Касаюсь языком нижней губы и замечаю, как он за мной наблюдает.

Нужно срочно сменить тему.

– К сожалению, пить я не буду, потому что иду на вечеринку.

Вскинув брови, он прислоняется к стене за стойкой и скрещивает руки на груди.

Мой живот по-прежнему лижут языки пламени.

Черт возьми!

– Серьезно?

– Угу, – ухмыляюсь я.

– И кто тебя пригласил?

– Помнишь, я жаловалась, что мне придется работать с клубком богатеньких змей, а ты посоветовал дать им шанс? – Он улыбается. – Ну вот, я согласилась на стажерку, она очень милая и сильно мне помогает. По рабочим вопросам у нас к обоюдному удовольствию установилось полное взаимопонимание.

– И она пригласила тебя на вечеринку?

– Ага, после бранча она подошла ко мне вместе с близняшками и позвала вечером на какую-то гламурную тусовку. Там я смогу познакомиться с нужными для бизнеса людьми.

– Ну, видишь? Тебе самой выгодно давать людям шанс.

– Похоже на то.

Я улыбаюсь, и он вдруг говорит то, чего я совершенно не ожидала.

Ни от малознакомого человека, ни конкретно от этого мужчины.

Но больше всего меня сбивает с толку, что от его слов у меня в горле набухает комок.

– Я горжусь тобой, Ками.

– Что?

– Горжусь, что ты дала ей шанс. Конечно, я тебя почти не знаю, не считая того, что в последнее время невольно работаю твоим психотерапевтом…

– Я не…

– Успокойся, я не жалуюсь. Просто говорю, что обычно, как мне показалось, ты так себя не ведешь. Ты явно вышла из зоны комфорта. Подружкам уже рассказала?

Помедлив пару секунд, чтобы справиться с накатившими эмоциями, отвечаю:

– Да. Они помогли мне выбрать наряд. Я только что из торгового центра «Оушен Канти».

– Отлично! Я в одежде не разбираюсь, так что вряд ли смог бы помочь.

Не удержавшись, прыскаю, радуясь, что отвлеклась от своих тревог.

– То есть ты все время одет одинаково не потому, что в баре такая униформа?

– К несчастью, формы у нас нет, так что это просто мой стиль.

– Может, поэтому ты до сих пор без девушки?

Невольно представляю, с каким удовольствием Эбби обновила бы его гардероб, и еще сильнее по ней скучаю.

– Однако ты же продолжаешь приходить, значит, все не так уж плохо.

– Возможно. Но теперь у меня есть твой телефон, так что являться сюда больше не обязательно.

– Но ты пока ни разу им не воспользовалась.

И вновь у меня в груди порхают бабочки.

– Неправда. Я написала тебе, что у меня проблема с барменами.

Опершись загорелыми руками о стойку, он придвигается ближе, и мой мозг словно запирают в кладовку.

– А больше не писала.

– Какая наблюдательность, – почему-то эти слова я произношу смущенным шепотом.

– Если даешь симпатичной девушке свой номер, а она не пишет, пожалуй, станешь наблюдательным.

– Закари, неужели я задела тебя за живое?

– Может быть. Мое мужское эго очень ранимое, ты не знала?

Закатив глаза, я с улыбкой достаю из сумки телефон и листаю чат в поисках сообщения, которое начинала трижды, прежде чем попросить его о помощи.

Привет, Ямочки!

Сойдет.

Нажав «отправить», поднимаю на него глаза и вижу, как он расплывается в улыбке, сверкая ямочками, а загорелой рукой лезет в карман джинсов. Достав телефон, читает сообщение и хохочет, откинув голову.

– Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

Я качаю головой, и тут его жестом подзывает новый посетитель, а мои глаза, не спросив разрешения у мозга, опускаются к его заднице. Как же чертовски хорошо она смотрится в этих джинсах.

Еще час мы болтаем и смеемся, а потом я ухожу. И только начиная причесываться, понимаю, что так ничего и не съела в «Рыбалке».

Целый час была занята исключительно Заком.

16

Ками

Перед тем, как сесть в лифт и отправиться на вечеринку, я отправила Кэт и Эбби сообщение:

Я пошла. Вся на нервах, но в то же время осторожно радуюсь.

И сглазила.

Надо было сразу догадаться, что, если перед тусовкой тупых инфантильных богачей тебя накрывает тревога, это кто-то свыше дает тебе знак.

А еще стоило бы насторожиться, когда возле террасы обнаружился вышибала, посмотревший на меня взглядом: «Какого хрена?»

Я нарядилась в красные шорты с высокой талией и свободную синюю майку в белых звездах. Эбби убедила меня и макияж сделать в сине-красно-белых тонах: алые губы, темно-синие тени и белая подводка на глазах – она в «ФейсТайме» учила меня, как правильно ее нанести.

Я даже на виски приклеила белые звездочки.

И решила, что выгляжу классно. Просто офигенно!

Но стоило мне войти и улыбнуться Сиси, как я поняла, что облажалась.

– Привет, Ками! Как дела?

– Отлично, – отвечаю я, поигрывая ремнем сумки и оглядываясь в поисках знакомых или хотя бы людей, одетых для вечеринки.

Близняшки смотрят на меня сквозь стеклянные двери, понимающе улыбаясь.

И в желудке у меня разливается кислота. Такие взгляды никогда ничего хорошего не