Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

Вдруг у меня потемнело в глазах. Единственное, что я заметила, – это движение воздуха, едва покачнувшее полы моих одежд. Мгновение назад лежащий на кане мужчина с обезумевшим лицом бросился на меня и с силой прижал к стулу.

Его пальцы яростно сжали мое горло, всем телом он прижимал меня к спинке стула, до хруста и боли. Казалось, что он вот-вот сломает мне спину.

Мне нечем было дышать, я не могла пошевелиться. Не могла даже закричать от боли. Я видела перед собой его кроваво-красные глаза. Чувствовала его дыхание.

– Хочешь сказать, что благороднейший род Хэлани должен был просто сидеть и ждать смерти?! Считаешь, что злодею мало смертной казни?! – кричал он, сжимая напряженные пальцы только сильнее, грозясь сломать мне шею.

Старый деревянный стул треснул от тяжести и разломился под нами, отчего мы вместе повалились на пол. Воспользовавшись моментом, я схватила сломанную ножку и со всей силы ударила его.

– Тварь!

Он выдернул меня с пола и вжал в стену. Я замерла на мгновение, а после – не знаю, откуда у меня появились силы, – ударила его в грудь. Он застонал от боли, и хватка его ослабла.

Я упала на пол, он отшатнулся назад, прикрывая грудь, – его белые одежды снова пропитались кровью. Он дрожал и смотрел на меня с ненавистью. Лицо его было белее бумаги. Он сплюнул кровь, губы его окрасились в алый – несколько капель крови попало и на меня.

Прикрыв рот рукой, стараясь заглушить крик, я в ужасе отшатнулась к окну, сердце билось в груди как бешеное.

Он прислонился к кану, мягко упал на подушки, открыл рот, но не издал ни звука.

За занавеской ничего видно не было. Даже если кто-то что-то и слышал, то это были его оскорбления, звук разрываемой на мне одежды, хруст ломающегося стула, как я сопротивлялась… Никто не станет врываться, чтобы нарушать «добрые дела» своего молодого господина.

Окно было плотно заколочено, а вот на кане лежал кинжал. Я решительно бросилась вперед и схватила кинжал. Освободив его из ножен, я встретилась с ослепительным металлом. Он почти такой же, как кинжал моего брата, рукоять которого была сделана из чистого железа с морского дна.

Стиснув зубы, я ударила им по окну – пары ударов хватило, чтобы сбить доски. Молодой господин распахнул глаза, открыл рот и собрался закричать.

Сердце на мгновение пропустило удар. Я подскочила к нему и направила острие прямо ему в грудь – он был тяжело ранен, а потому не оказал сопротивления. Он прекрасно понимал, что достаточно одного удара, чтобы убить его.

Я крепко сжала губы, руки мои дрожали, когда я смотрела в его ненавидящие, бесстрашные глаза.

Кровь продолжала разливаться по его груди, из горла вырвался тихий стон. Его худое тело содрогалось от боли, лицо стало белее снега, кожа была почти прозрачной. В его темных глазах отражался блеск моего кинжала… В одно мгновение ненависть в его глазах стала горячее огня, он словно лишился страха. Пусть он был и ужасный человек, но стоило восхищаться его храбростью.

Но действительно ли он был ужасный человек? Я занесла кинжал и уже собралась нанести удар, как меня начали одолевать сомнения.

Я вспомнила его слова о том, что благороднейший род Хэлани должен был просто сидеть и ждать смерти, что злодею мало было смертной казни. В моих глазах он – отблеск воспоминаний иного народа. В его глазах я – смертельно опасный враг иного народа. Королевский род или простолюдины – каждый заслуживает право на жизнь. Я опустила руки и посмотрела в его ледяные глаза. В какой-то момент мне стало его жаль.

Да, он варвар [78] и инородец, но его красивое, выражавшее одиночество лицо было подобно морозу и снегу. Глядя на него, я вдруг вспомнила человека, которого прятала глубоко-глубоко в сердце… Цзыдань… Когда он болел, то выглядел таким же слабым и беспомощным. Цзыдань…

Суровый взгляд этого человека наложился на ледяной взгляд Цзыданя, пронзив самую мягкую часть моего сердца. Вот и все… Перехватив кинжал, я приставила его к шее мужчины и сказала:

– Юйчжан-ван убивал твой народ, его долг – уничтожать врагов своей страны. Решив отомстить за свой народ, ты не делаешь ничего плохого, я не стану убивать тебя.

Он не сводил с меня налитых кровью глаз. И вдруг в его взгляде мелькнула неподдельная скорбь.

В лицо ударил порыв ветра, когда я освободила окно от досок. За ним растянулось желтоватое пастбище. Стиснув зубы, я пролезла в окно и спрыгнула вниз. Упала я на мягкий стог сена. Спотыкаясь, поднялась, а после побежала так быстро, как только могла.

Не успела я пробежать и несколько чжанов, как запуталась в подоле и упала на землю, больно ударившись коленями. Перед глазами замерцала холодная сталь. Сердце упало на самое дно. Заскрежетав зубами, я медленно подняла голову.

– Думаешь, что с десяток мужчин слепы и просто так дадут тебе сбежать? – раздался грубый мужской голос. Мужчина рассмеялся, затем протянул руку, чтобы поднять меня с земли.

Я отмахнулась и холодно сказала:

– Не трогай меня! Я сама пойду.

– Ого-го, какая суровая женщина! – На этот раз он все-таки схватил меня.

Я резко подняла голову и строго посмотрела на него.

– Да как ты смеешь!

Он пораженно замолк.

Я встала, спокойно оправила одежду, развернулась и пошла к дому, из которого только что сбежала. Только я перешагнула порог, как земля из-под ног снова куда-то поехала, в ушах зазвенело, а на щеке вспыхнула жгучая боль. Передо мной оказалась одетая в мужскую одежду женщина – это она только что ударила меня по лицу.

– Мерзавка! Если еще хоть раз тронешь молодого господина, тебе конец!

В глазах потемнело, а во рту показался вкус крови. Я посмотрела на женщину – она снова замахнулась, как вдруг кто-то крикнул:

– Стой! Сяое.

Голос подал сгорбленный длинноусый старик у двери. Чуть приподняв занавеску, он сказал тяжелым голосом:

– Молодой господин приказал не причинять ей вреда.

– Что с ним?!

Девица вмиг забыла обо мне.

Старик равнодушно посмотрел на меня. Меня вернули в сарай.

На этот раз, дабы наверняка предотвратить мой побег, руки и ноги мне связали толстыми грубыми веревками. Когда дверь сарая захлопнулась и я осталась в кромешной тьме, я горько улыбнулась. Если бы знала, что не смогу сбежать, лучше бы убила этого их «молодого господина».

Среди ночи девица в мужской одежде, которую звали Сяое, вытащила меня из сарая и затолкала под