Лёд и карамель - Анфиса Ширшова

стекла, я быстренько избавилась от рубашки и лифчика, а потом натянула джерси Колтона на голое тело. Пришлось подвернуть рукава и смириться с тем, что вещь почти что прикрывала мои колени. Оставалось надеяться, что Квилл – мой босс – не выкажет особенного удивления моим внешним видом. В конце концов, в Канаде обожают хоккей и все, что с ним связано.

Так и вышло. Квилл не то чтобы удивился, а даже одобрил джерси Кола, подняв большой палец вверх. Я встала за стойку, и мой рабочий вечер начался.

В будни посетителей было не очень много, но и сказать, что заведение пустует, я не могла. Квилл уже полностью доверял мне, иногда уезжал по делам, оставляя меня за стойкой одну. Некоторые посетители уже узнавали меня, мы мирно болтали, я отдавала заказы, иногда перебрасывалась парой слов с официантками или поварами. В баре также подавали простые закуски, типа картошки фри, гренок и бургеров.

Когда до конца моей смены оставался час, раздался звонок колокольчика у двери, и в помещение вошел Остин. Его фигура заняла весь дверной проем. Он был одет в серую худи, выглядывающую из-под нее белую футболку и черные спортивные штаны. Каштановые волосы были чуть взъерошены, но мой взгляд метнулся к его лицу, и я невольно присвистнула. Вечная щетина исчезла с его щек и подбородка, от чего Остин показался мне совсем другим человеком.

Стоило ему увидеть меня, как он широко улыбнулся и направился прямиком ко мне широким уверенным шагом. Я протерла барную стойку и тоже улыбнулась, опершись ладонями на деревянную столешницу.

– Кто ты и что сделал с Остином Трентом? – пошутила я, разглядывая гладковыбритое лицо парня.

В серых глазах мне почудилось смущение и даже волнение.

– Не нравится? – спросил он, устроившись на барном стуле.

Парень даже отвел взгляд, как будто боялся услышать ответ. Я подавила смешок и просто ответила:

– Нравится. Тебе идет.

Он тут же поднял голову, встретившись с моим взглядом. Я нервно сглотнула. С моим телом что-то происходило, как только этот парень появлялся поблизости. Да, я пыталась оберегать свое сердце, но все преграды разлетелись к черту, стоило Остину ворваться в мою жизнь. Он говорил, что хочет, чтобы мы были вместе… К сожалению, это «вместе» не могло продлиться дольше нескольких месяцев. Так готова ли я сознательно отдать свое сердце на растерзание этому парню?

Сложив большие ладони в замок и устроив их на стойке, Остин не отрывал от меня взгляда. Я тоже рассматривала его дольше, чем позволяли приличия. Мы буквально зависли в моменте, не обращая внимания на то, что не одни в баре. Я пришла в себя первой.

– Что-то хочешь?

Он кивнул и криво улыбнулся, не сводя глаз с моих губ. Я была почти уверена, что он скажет «тебя», и даже была бы не против, озвучь он это вслух. Но Остин, похоже, побоялся дразнить меня. Что ж, сама виновата…

– Хотел увидеть тебя, – все же признался он.

От этих слов в груди стало тепло, и я почти физически почувствовала, как лед между нами, возникший в первую встречу, начал таять.

– Я рада, что ты пришел. Что будешь пить?

Он попросил безалкогольное пиво, а когда я отдала ему заказ, Остин вдруг схватил меня за руку и спросил:

– Что это на тебе?

Конечно, слепым он не был, и наверняка заметил фамилию Кола и его номер на моей спине.

– Что?.. А-а… Это джерси Колтона, – разгладив на себе вещь, ответила я. – Мы с Эбигейл были на его игре в субботу, и…

– Ясно… – пробормотал Остин и нахмурился.

– Что-то не так? – удивилась я, глядя на то, каким озадаченным он выглядел.

– Да, что-то не так.

***

ОСТИН

Нам с Энн так и не удалось пообщаться. Старичок, сидевший за барной стойкой еще до того, как я приехал в «Олдер-Бей», решил, что сейчас самый подходящий момент рассказать историю своей жизни, и Аня, бросив на меня немного извиняющийся взгляд, повторила его заказ, а затем мыла и натирала бокалы, пока он говорил о своей жене.

Я же все это время не сводил глаз с Ани, одетой в джерси моего друга. В джерси Колтона! Меня аж передернуло, до того неприятно было видеть ее в вещи, с которой у меня ассоциировался друг. Как будто весь ее вид кричал «я – его»! И да, я знал, что он запал на Эби… Но, черт бы все побрал, мне не нравилось, что Энн носила вещь другого парня!

Стоило ее смене закончиться, как я взял ее за руку, и мы вместе вышли из уже осточертевшего мне бара.

– Тебя подвезти? – спросила Энн, одной рукой достав ключи от машины.

Вторую ее ладонь я по-прежнему зажимал в своей, и уже едва справлялся с обрушившимся на меня волнением. И предвкушением…

– Да, поехали.

Машина выехала с парковки, а Аня на миг обернулась ко мне и спросила:

– Почему ты бросил хоккей?

Я видел, что ответ на этот вопрос действительно ее интересовал. Потерев подборок, попытался сформулировать честный ответ:

– Дело в том, что хоккей – командная игра. А я – одиночка.

Аня быстро повернулась ко мне, а меня словно обожгло теплой карамелью ее глаз. И тут я понял, что мои слова прозвучали довольно двусмысленно. Но зато… правдиво.

– Я понял это не сразу. Как и тренер. Но со временем мое отношение к игре прорвалось наружу, и скрывать мои личные потребности и качества уже было невозможно. Я не радовался, если шайбу забивали другие парни из моей команды, а не я. А так не должно быть. Я больше думал о себе и своих вариантах выделиться и отличиться, чем о благополучии команды. Да, я неплохо играл, забивал довольно часто, но со временем моя манера игры становилась все более агрессивной, я психовал, если не получалось реализовать удачный момент, не полагался на других, не давал парням забить, хотя их положение на льду могло быть выгоднее моего. Я не командный игрок. Я сам за себя, и в айс-кроссе это проявилось так явно, что я будто прозрел. Именно этот вид спорта увлек меня на тысячу процентов. Я отвечаю только за себя, все косяки и промахи – только мои, все победы тоже. И в айс-кроссе больше драйва, больше жизни