На крючке - Эмили Макинтайр

еду и одежду. И наблюдал со стороны, пытаясь понять, кто он: побочный продукт пикси-пыли, которую я распространял по улицам города, или человек, достойный второго шанса.

И ему повезло: шанс я ему предоставил.

Когда я купил «Тигровую лилию» на наследство родителей, утаенное от меня дядей, я отправился прямиком к Сми и предложил ему каюту и питание. Новый шанс. Новое начало. При условии, что он поклянется в верности и будет работать только на меня. За исключением Ру, Сми самый постоянный человек в моей жизни.

Но все же я держу его на расстоянии, не раскрывая подробностей моей непростой жизни. Предать может каждый, если его правильно обработать. И хотя я знаю, что Сми последовал бы за мной хоть на край света, я не хочу рисковать, ведь его могут схватить и заставить разгласить секреты, которые он не должен разбалтывать. А обрывать его жизнь было бы жаль.

– Я не нуждаюсь в твоем одобрении, Сми. Мой посуду и следи за яхтой. За это я тебе и плачу, – огрызаюсь я.

– Прошу прощения, босс, – он кивает и отворачивается, сосредоточиваясь на посуде в раковине, однако его слова пошатывают мои нервы. Я знаю, что Венди хорошая девушка: ее чистосердечная невинность бьет через край и блестит так, что невозможно отвести взгляд. Может быть, поэтому меня так сильно к ней тянет: темные части моей души жаждут ее света.

Возвращаясь в каюту, я напоминаю себе, что стоит на кону. Она – всего лишь инструмент, что-то, что можно использовать и выбросить, средство достижения цели и ничего более. И хотя я с нетерпением жду возможности развлечься с ней, допускать, чтобы чувства будоражили мне душу, все же не стоит.

Вдохновленный своей целью, я распахиваю дверь, но при виде ее, сидящей посреди кровати с растрепанными волосами и заспанными глазами, я замедляю шаг.

– Привет. А я уже думала, что кроме меня здесь никто нет, – улыбка озаряет ее лицо, вызывая спазм у меня в животе.

– Прости. Я подумал, что ты захочешь пить, но потом понял, что не знаю твоих предпочтений, – я сажусь на край кровати.

– О-о-о! – ее щеки округляются, когда она улыбается. – Это так мило. А я уже решила, что меня похитили. Знаешь, это довольное странное ощущение – проснуться в чужой комнате и не понимать, где ты находишься.

– Какие замечательные похитители, раз держат тебя в такой роскошной постели.

– Всякое бывает. Может, они обманом меня подчинили.

– Обманом? – от ее забавных комментариев хочется улыбаться.

– Да, – она смахивает со лба прядь волос. – Стокгольмский синдром или как там его.

– Неужели ты способна на симпатию к агрессору? – я вскидываю брови.

– Что только не случается, когда эмоциональное и физическое состояние находятся под давлением, – она кивает.

– Очень проницательно, дорогая, – тошнота подкатывает к горлу.

– Прости, что заснула… Я не специально, – Венди закрывает лицо руками.

В этот момент я замечаю у нее на шее розовые пятна. Я тянусь к ней и прикасаюсь к отметине.

– Не извиняйся за то, что тебе хорошо рядом со мной, – я убираю руку, чувствуя, как кровь приливает к паху. Меня возбуждает этот ошейник из оставленных засосов. – Не болит?

– Нет, все хорошо, – она прикасается к горлу.

– Ты уверена?

– Мне не больно, – уголки ее губ приподнимаются. – Все прекрасно.

– Там, похоже, синяки.

Венди в ответ лишь пожимает плечами.

Я приближаюсь, наклоняю ее голову в сторону и нежно прижимаюсь губами к оставленным меткам.

– Приятно, что на твоей коже остались напоминания обо мне.

Он приоткрывает рот на вдохе.

Прикоснувшись к ее подбородку кончиками пальцев, я смыкаю ее губы.

– Можешь остаться у меня, если хочешь, или я подброшу тебя до твоей машины.

– Который час?

– Уже поздно.

– Я, наверное, поеду домой. Мне утром на работу, – Венди перебирает пальцы.

– Понимаю. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы ты побаловала меня и осталась, – киваю я.

Обратная дорога в «Ванильный стручок» проходит в тишине. Венди смотрит в окно, наслаждаясь спокойной классической музыкой. В который раз я замечаю, что она не настаивает на общении, предпочитая находить утешение в нашем молчании. Мало кто способен на такое, и от этого мое уважение к ней только возрастает.

Я паркуюсь рядом с ее машиной, и на этот раз она даже не пытается открыть дверь. Как это приятно: понимать, что она уже подчинилась. Стоит мне открыть дверь, как она тут же вкладывает руку в мою ладонь, выходит из машины и прижимается руками к моей груди.

– Спасибо за прекрасное свидание, – шепчет она.

– После следующей встречи ты сможешь еще раз меня поблагодарить, – я обнимаю ее за талию и притягиваю ближе.

– Ты так уверен, что оно будет?

С улыбкой на лице я приближаюсь, пока она не упирается спиной в машину. Моя ладонь, теперь уже покинув талию, нежно обнимает ее за шею, а пальцы поглаживают оставленные на коже синяки.

Я наклоняю ее голову.

– Я уже говорил тебе, что ты будешь моей, – мои губы скользят по ее челюсти. – Наверное, ты и сама поняла, что я умею быть настойчивым.

Дыхание ее сбивается, и во мне просыпается вязкое влечение – все мои внутренности дрожат от желания окунуться в нее. Почувствовать, как ее тело сливается с моим, пока я уничтожаю ее изнутри.

Слегка сдавив ее шею, я с трудом отстраняюсь.

– Какая у тебя фамилия? – спрашивает она.

– Барри, – отвечаю я без раздумий.

Сердце начинает бешено колотиться, дыхание сбивается. Я не хотел рассказывать: это слишком рискованно, особенно если учесть, что наши отцы много лет работали вместе, и моя фамилия могла быть на слуху.

По счастью, она даже не вздрагивает.

Воспоминание о ее истинной сущности разливается по моим венам, как яд, открывая дорогу гневу, который пробивается сквозь туман, навеянный ее присутствием, и я вновь обретаю контроль, который, как мне казалось, постепенно ускользал.

Она поднимает руку и гладит пальцами мои нижние веки.

– Что это было?

– Что именно, детка?

– Не знаю. Твои глаза… Они изменились, – она качает головой.

– Правда? – я качаюсь на пятках, не обращая внимания на тугой узел в животе. – Это была надежда. Надежда, что ты избавишь меня от страданий и согласишься стать моей.

– Если я буду твоей, то кем для меня будешь ты? – Венди опускает глаза, но ненадолго.

Твоим худшим кошмаром.

– Кем позволишь. Я согласен на любую роль.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу.

– Скажи мне, что ты моя, Венди, детка, – большим пальцем я надавливаю на ее челюсть, чтобы она отпустила губу.

– Я твоя, – шепчет она.

От удовлетворения кровь закипает в жилах –