Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

причин, о которых не могу рассказать. Обещаешь?

Голос у Ройса обеспокоенный, движения неуверенные: он совсем не похож на себя обычного – всегда сдержанного и собранного.

Я пожимаю плечами.

– Да, обещаю, обещаю. Успокойся, пожалуйста, господи ты, боже мой.

– Спасибо, – говорит Таслим очень неохотно.

– Думаю, не за что.

– А ты и вправду в первый раз? – пытается пошутить он.

– На сцене?

– Где же еще? Мы же про сцену говорим!

Стоит ли ему отвечать? Ройс Таслим не заслуживает никаких ответов. Может, пусть поволнуется? А может, наврать ему? Но когда я вижу его волнение, потерю обычной, как у снежного человека, невозмутимости, мое сердце тает. Уязвимость заразна, вот почему я избегаю ее, как чумы.

– Да, первый, – вздыхаю я. – Конечно, в свободное время я смотрю и слушаю много стендапа и один раз участвовала в импровизированном комедийном рэп-баттле Twitch[20], но это все.

Несколько мгновений Таслим молчит. А затем произносит таким тоном, будто ему предложили прополоскать рот стеклом.

– Ты – молодец.

– Спасибо, – довольно отвечаю я, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать от радости, хотя моя нога все равно бы не позволила столь явно проявить тщеславие. И вообще, нескромность мне не к лицу.

– А ты? Давно этим занимаешься?

– Ну да, уже какое-то время. Однако это был мой первый пятнадцатиминутный сет. И он, черт возьми, закончился полным крахом.

Его признание меня смягчает.

– Да ладно, все было не так уж и плохо, – говорю я, пытаясь быть вежливой. – Было несколько интересных моментов. Просто с аудиторией не угадал.

По лицу Ройса пробегает тень, и он сжимает челюсть.

– Нет, все было на самом деле фигово. Хочешь совет профессионала? Зрители никогда не виноваты в том, что не поняли твою шутку, виноват всегда исполнитель. Не стоит высекать свой номер кайлом на камне. Я запаниковал и, по сути, вернулся к отрепетированному сету, и этого бы никогда не случилось, если бы я не увидел тебя, Чан! Из-за тебя меня заклинило.

Что? Сам облажался, а виновата, значит, я?

– Ах, ну конечно, значит, это я, обычный зритель, выбила тебя из колеи? Хочешь, в следующий раз я приведу твоих маму с папой, чтобы они держали тебя за руку? Или прикупили тебе более легкий путь на сцену?

Лицо у Таслима окаменело.

– Не получится, если они не знают, что я занимаюсь стендапом, Чан.

– Они не знают, что ты выступаешь в стендапе?

Я удивлена, но уверена – мое предположение подтвердилось. По выражению лица Ройса сомнений не остается: его родители не только не знают – они бы этого не одобрили.

«Так, так, так, – думаю я. – Очень интересненько».

– Что?

– Что?

Таслим поднимает бровь.

– Ты что-то сказала вслух.

Вот черт. Да, такое со мной иногда случается.

– Ничего я не говорила.

– Нет, сказала, – ухмыляется он. – И на случай, если не знаешь, ты, когда волнуешься, пищать начинаешь. Это…

Ройс наклоняется ближе, и его глаза пригвождают меня к месту. Не потому, что они красивые – возможно, для некоторых простых людей, но не для меня, – а потому, что они, как горизонтальные зрачки мангуста, напряженные и странные.

– …странно, – заканчивает Ройс.

– Это не я странная, а ты – странный!

Просто пик изощренных дебатов.

Он расправляет плечи – устрашающе, как ему кажется.

– Чан?

– Что?

Таслим хмурит брови и сердито смотрит на меня. Ну и что, что я пищу, когда волнуюсь. А он так щурит глаза, что они становятся похожи на кинжалы.

– Меня возмущает, что ты думаешь, что я… что мои родители купили мне дорогу в жизнь. – Ройс тычет пальцем в ладонь. – Я упорно тружусь, чтобы получить все, что у меня есть. И я сам добился всего – благодаря собственным заслугам.

О.Бал. Деть. Просто… вау. Он действительно настолько погружен в самообман?

– Не хочу тебя расстраивать, но ты заблуждаешься, – говорю я, закатывая глаза. – Послушай, я не сомневаюсь, что ты усердно трудишься, но, пожалуйста, пожалуйста, не стоит так запросто сбрасывать со счетов тот факт, что тебе все достается гораздо легче, чем большинству из нас. Тебе никогда не приходилось делить свое время между помощью по дому, уходом за больной мамой, работой на полставки и онлайн-обучением. Тебе просто нанимают модных выпускников из Лиги Плюща в качестве личных репетиторов, поят изысканными смузи для работы мозга и умащивают тело изысканными маслами, чтобы ты легко скользил вверх по жизни в окружении слуг и иллюзии величия, а родители радуются каждому твоему достижению.

Я выпаливаю все это разом, без остановки. Некоторое время Таслим молчит.

– Что с твоей мамой? – тихо спрашивает он и выглядит при этом смущенным.

Я вздрагиваю. Даже не поняла, что произнесла это.

– Ничего. Забудь про мои слова, – рявкаю я. – Это было давно, и сейчас с ней все в порядке. Не лезь не в свое дело.

Повисает напряженное молчание, мы оцениваем друг друга.

– Соглашусь, но только частично с тем, что ты тут наговорила о моих привилегиях, – наконец отвечает Таслим. – Мне самому следовало уточнить, что я говорил о стендапе, и ни о чем другом. Это я добился того, чего добился Рэй, своими собственными усилиями и трудом. И здесь никто не знает, что я Таслим, и отчасти именно поэтому я хочу избежать всего, на что ты только что намекала. Кроме того, только потому, что я педант, должен поправить тебя еще в одном моменте. – Ройс делает эффектную паузу. – Я не пью смузи и не пользуюсь маслами, потому что я и так гладкий.

– Ха-ха-ха, – сухо отвечаю я. – Я убита, ты попал. Красавец и умник – ни сучка ни задоринки.

Таслим упирается взглядом в землю.

– На самом деле моим родителям все равно, какие у меня оценки, – говорит он почти шепотом. – В конечном счете это вообще не имеет значения. Все давно предрешено.

Я не собираюсь просить его вдаваться в подробности. В том, как Ройс это произносит, чувствуется глубокая печаль, хоть он и старается говорить как ни в чем не бывало.

– Я уверена, что им не все равно. В конце концов, у них нет выбора, ведь ты их единственный ребенок, а платформу родительских советов твоей маман только что продали за кучу золота.

Он приподнимает бровь.

– Ты что, следишь за мной?

– Да об этом все знают, – легкомысленно отвечаю я, не подтверждая и не отрицая его вопроса. – Твоя семья – неисчерпаемая кормушка для таблоидов.

– И ты знаешь, – говорит Таслим, кривя губы.

– Да, – отвечаю я, глядя на него снизу вверх. – Своего врага надо знать в лицо.

– И почему же я твой враг? – спрашивает