Охраняемое сердце (ЛП) - Леблан Блэр

Бывали дни, когда я жалела о своем решении жить с папой. На моем столе стоял его портрет лет двадцати. У нас были одинаковые густые прямые брови и маленький рот. Его худощавое тело, широкие плечи и мочки ушей были точь-в-точь как у меня. Я цеплялась за это сходство, особенно когда он так смотрел на меня.

— Когда ты избавишься от фиолетовых волос?

— Я скрываю татуировки, — прошептала я. — Все, что ты ненавидел, исчезло из моего гардероба. А теперь ты хочешь докопаться до волос?

— Рейн, ты сама напросилась в эту семью.

Игла пронзила мое сердце.

— Ого.

—Ты же знаешь, я… я счастлив, что ты моя дочь.

— Ты никогда не хотел, чтобы я была здесь.

— Нет, — вздохнул он. — Нет, это неправда.

Как позитивный человек, я изо всех сил старалась увидеть светлую сторону.

— Ты не можешь выносить моего вида. Как будто я заразная.

— Мне трудно привыкнуть к этому. Но это не значит, что мне все равно.

Да, ему не все равно. Ему не все равно на избирателей и мир со своей женой, а не скандалы.

Я была свободолюбивой хиппи, против которых он выступал на своих предвыборных митингах. Ребенок с лавандовыми волосами не сделал ничего, чтобы помочь его карьере, но он не мог отделить меня от своей жизни, не оставшись полным ослом, поэтому он придирался к моей внешности. Рваные джинсы делали меня похожей на бездомную. Фиолетовые волосы — как у безработных неудачников. Что за безответственная мать позволила мне сделать татуировки?

Я не должна быть здесь.

— Жить с тобой было ошибкой.

— Не говори так! Я вложил в это слишком много сил, чтобы ты сейчас ушла.

Я проглотила комок размером с кулак.

— Это не успокаивает.

— Всегда нужно жертвовать, Рейн.

— Я не собираюсь менять свою личность!

— Не усложняй.

— Усложняй? — взорвалась я. — Это ты требуешь перемен. Я не стану осветлять волосы, чтобы слиться с твоей семьей на фотосессиях.

Он застонал.

Когда я нашла своего отца, я не могла отвести от него глаз. Другая половина моей ДНК, та, которой не хватало все детство. Мое безотцовщинное существование заставляло отчаянно искать связи с ним. А потом я встретила его.

И я была совсем на него не похожа.

Курт Монтгомери отождествлял себя с противоположностью политического спектра. Ему нравилось смотреть себя по телевизору и критиковать собственные речи. Его хобби включало дегустацию вин, занятие, которое наскучило мне до слез, учитывая, что я не могла пить, изысканные обеды, выходные в Кабо и зимы в Тахо. Слишком много неловких обедов с его сорокалетними детьми, которые ненавидели меня за то, что я родилась. Они все верили, что я жажду денег или что моя мать дергает за ниточки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но я просто хотела иметь отца.

— Рейн, можешь спуститься вниз? Твой охранник дал рекомендацию по безопасности, но ты должны услышать это от него.

Я последовала за папой по внушительному коридору к узкой лестнице. Мои босые ноги шлепали по дереву, когда он повел меня в свой кабинет к человеку, который не соответствовал светлым цветам нашего дома.

Кассиан смотрел на семейный портрет. Я никогда не видела, чтобы охранник игнорировал присутствие моего отца. Они, обычно, вытягивались по стойке «смирно» всякий раз, когда папа входил в комнату, но не Кассиан. Он оторвал свой взгляд от моих сводных братьев и сестер, разглаживая хмурый взгляд в решительное спокойствие.

— Доброе утро, Рейн. — каменное лицо моего телохранителя дернулось, и он двинулся вперед, словно ожив. — Нам с Квентином нужно обсудить кое-что важное.

Квентин с несчастным видом помахал рукой, сидя в кресле. Стальные голубые глаза Кассиана остановились на мне, ухмылка прорезала ямочку на его щеке. Невидимое пламя вспыхнуло вокруг меня, поднимаясь все выше с каждым шагом, который он делал ближе. Он пугал меня.

— В чем дело? — мои внутренности пронзило опасение.

Он стоял, как греческая статуя, нависая надо мной.

— Мы не можем позволить тебе поехать на концерт. Я вычеркиваю его из твоего расписания.

— Что? — дыхание со свистом вырвалось из моих легких, когда я перевела взгляд с него на Квентина, чья гримаса подтвердила плохие новости. — Но билеты я купила давным-давно.

— Там Квентин не сможет спрятать оружие, — спокойно сказал Кассиан. — Он не может быть безоружным в людном месте, набитом пьяными людьми. Это ужасная идея.

— Да ладно тебе! — это должно, наверное, наказание за ту историю с фальшивым бойфрендом. — Каковы шансы, что кто-нибудь меня узнает? — когда он не сдвинулся с места, я повернулась к Квентину. — Ты будешь стоять рядом со мной. Черт возьми, я обменяю свой билет на верхние трибуны.

— Они проданы, но это все равно не имеет значения, — Кассиан требовал моего полного внимания.

— Я купила их несколько месяцев назад. Я ждала этого целую вечность, — ярость закипела в моей груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я была сыта по горло тем, что всем заправлял этот человек. Я повернулась к папе, который потянулся к дверной ручке.

— Папа, скажи ему, что все в порядке. Ради бога, это же концерт Гориллаз.