В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

class="p1">Официальное обращение – это от смущения. Алекс подходит к ней и забирает одежду.

– Перестаньте, Жанин. – Он подмигивает. – Не вы ли напомнили, что я вырос у вас на глазах?

Она разглядывает одежду: синие джинсы «стретч», узкая белая футболка, тонкая водолазка. Он ласково улыбается: несмотря на свой возраст, Жанин знает, какой одежде отдают предпочтение мужчины его склада.

Она собирается выйти, но Алекс удерживает ее:

– Минуточку, Жанин. – Натягивая джинсы, он продолжает: – Полагаю, вы уже знаете, что произошло?

Не моргнув глазом, Жанин твердо отвечает:

– Новости разлетаются быстро. Надеюсь, вы не поранились.

– Ничего страшного, всего лишь поцарапал палец. Ну и гордость, конечно, пострадала.

– Это поправимо.

Следующая за этими словами тишина так насыщена недосказанностью, что Алекс бормочет:

– Смотрите, Жанин, как бы мне не пришлось послать вас в хозяйственный отдел за клещами, чтобы тянуть из вас слова…

Он уже оделся. Мягко взяв помощницу за локоть, он принуждает ее сесть.

– Мы с вами должны быть честными друг с другом. С тех пор как не стало моего отца, вы – душа «Галереи». И не только душа, но и глаза и уши. Вы ничего не упускаете. Не будем ходить вокруг да около, выкладывайте все, что у вас на сердце.

Он позволяет себе так с ней разговаривать в силу их давнего знакомства. Она не только наблюдала, как он рос, но и была свидетельницей его подростковых переживаний и огорчений, радовалась его успехам. От нее он готов услышать буквально все.

Жанин вздыхает.

– Раз вы настаиваете, то я скажу, при всем уважении, что вы неловко обращаетесь с персоналом.

Алекс обходит стол, садится напротив Жанин и упирается подбородком в сплетенные пальцы.

– Я вас слушаю.

– Рискуя злоупотребить своим положением, я позволю себе предупредить вас, что вы взяли в корне неверное направление. Излишне напоминать, как относился к работе и к своим подчиненным ваш отец. Понимаю лучше кого-либо еще, как тяжело вам должно быть занимать его место, тем более при таких непростых обстоятельствах…

Она волнуется и берет паузу, чтобы совладать с чувствами. Алекс сидит неподвижно и ждет, пока она все выскажет.

– Я знаю вас достаточно давно, чтобы понимать, что вы представляли себе свое будущее вне этих стен. Но судьбе угодно, чтобы вы стали новым патроном, а это значит, что вы не должны небрежно отвергать то, что досталось вам в наследство.

Алекс еще крепче сцепляет пальцы, в задумчивости поворачивается в кресле сначала влево, потом вправо, целую минуту молчит, после этого тянется к столу, открывает одну из папок и пододвигает ее своей помощнице.

– Полагаю, Жанин, вы не хуже меня знаете, что это за документы?

Та отвечает, даже на взглянув на папку:

– Конечно, это годовой бухгалтерский баланс. Я отлично знаю, что за пять недель до закрытия отчетного периода результаты, хотя и далеко не катастрофические, все же недотягивают до показателей трех прошлых лет.

– Совершенно верно, и именно поэтому я обязан исправить ситуацию, даже если для этого придется нарушить отцовские традиции и пойти против консерватизма некоторых хранителей этого храма.

В словах Алекса нет никакой агрессии, только холодная и непреклонная констатация владельца бизнеса. Жанин реагирует на это совсем не так, как он ожидал.

– Я полностью согласна с вами, Александр, – говорит она.

Алекс замирает в кресле от растерянности.

– Вы со мной согласны?

– Да, пришло время многое устроить по-другому, иначе мы отстанем от времени. «Галерея» уже давно зарабатывает главным образом в рождественские праздники. Видит Бог, этот магазин очень нуждается во встряске.

Она прерывается, чтобы отдышаться, и продолжает:

– Оформление, как всегда представлял его себе Жорж, все меньше отвечает вкусам молодежи. Вне сомнения, через четверть века оно снова будет выглядеть модным, но вы не хуже меня знаете, что предшествует возврату к моде: чистилище. Поэтому я тоже считаю, что оформление нужно переделать, причем, без сомнения, как можно скорее.

Алекс Артман не верит своим ушам. Если на его стороне даже Жанин, непреклонная верная Жанин, свято чтящая память Жоржа Артмана, то как понять ее слова, что он идет в неверном направлении?

– Очень рад это слышать, Жанин, я боялся, что окажусь единственным здравомыслящим во всем магазине. Но раз так, почему вы говорите, что я сбился с пути?

Помощница встает и разглаживает морщинистыми руками складки на своем подоле.

– Неверен не сам диагноз, Александр, а то, как вы действуете согласно ему. Решения надо было принимать гораздо раньше. Если бы ваш отец прожил дольше, то, уверена, мы смогли бы его вразумить. Увы, судьба рассудила иначе. Вы предъявляете к нашим сотрудникам справедливые требования по сути, но они неразумны фактически. У вас ничего не получится, если вы будете чередовать улыбки и завуалированные угрозы и требовать от сотрудников, чтобы они выполняли самые безумные ваши просьбы. Ваш отец хорошо это понимал. Возможно, ему было по вкусу слишком перегруженное оформление, но он лучше кого-либо еще знал, как добиться уважения к себе и к своим указаниям.

Немного поколебавшись, она с волнением заканчивает:

– Я из тех в «Галерее», кто знает вас лучше всех, и понимаю, что вы хороший человек, получивший в наследство нежеланный подарок. Но не надо заблуждаться, у всех нас общая цель – спасти «Галерею» от крушения, вернуть ей былой блеск, утрату которого надо было предотвратить. Капитан не может позволить себе остаться без матросов в открытом море, тем более при угрозе шторма. И последнее: Агата знает свое дело. Взгляните, во что она превратила последний этаж, когда ей никто не мешал. Обопритесь на нее, не прогадаете. А теперь прошу меня извинить, у меня много дел.

Прежде чем бесшумно покинуть кабинет, она добавляет со вздохом:

– Я верю в вас, Александр.

Алекс потрясен. В нем происходит борьба: он раздражен тем, что с ним поговорили, как с ребенком, но при этом осознает, что многие доводы Жанин справедливы. В его голове продолжают звучать ее слова: «капитан», «моряки», «шторм».

Звуковое напоминание смартфона отвлекает его от нелегких мыслей: через час у него обед с матерью, Эмильеной Артман.

Главное, чтобы у нее не приготовили рыбу.

Алекс входит в семейный особняк, как всегда, со странным гнетущим чувством. В этой внушительной загородной цитадели он рос, познавал детские радости, испытывал юношеские метания. Все здесь – любая комната, угол, крыша, подвал, пристройка – связано с его воспоминаниями, с дорогими ему чувствами. Здесь он вырос и возмужал, пока учеба в самых дорогих образовательных заведениях не вырвала его из семейного гнезда.

Сначала ему было знакомо одно это место, и все же чем-то оно всегда