Баба Яга: Начало бессмертия - Katali

она отнесла чистую рубаху, которую с любовью вышивала долгими зимними вечерами, флягу с водой, самые редкие травы, которые было трудно достать, и несколько пузырьков со снадобьями.

После того, как всё было аккуратно спрятано, Ядвига ушла на кухню, где, как примерная дочь, она приготовила для родителей похлёбку и испекла в печи свежие, душистые лепешки. Впрочем, после, как плохая дочь, припрятала для побега два коржа и кусок вяленого мяса.

Но самое важное, без чего Ядвига никогда бы не ушла, это была маленькая черная книга, завещанная покойной колдуньей.

Каждую свободную минуту Ядвига пряталась по углам и читала, читала, читала. Каждое слово буквально впивалось в её молодой пытливый ум, навсегда оставляя в памяти заветные слова. Прошло совсем немного времени, но она уже знала четверть из описанных ритуалов и заклинаний.

Однажды Веслав увидел в руках дочери книгу, которую тут же признал. Ему сделалось дурно, как в ту самую тёмную в его жизни ночь. На несчастного с новой силой нахлынули призрачные воспоминания прошлого, распаляя в груди адское пламя, от которого сперло и без того затрудненное дыхание. И лишь любимое сияние добрых зелёных, полных непонимания и тревоги глаз смогло вырвать мужчину из пучины мучительного отчаяния. Всё прошло. Жена с дочерью рядом. Они живы и здоровы. Плата за жизнь была отдана и больше ужасы минувшего над ним не властны.

Веслав не спрашивал, откуда взялась книга, но точно знал, что так должно было случится. Он не вмешивался, а Ядвига с упоением продолжала свое обучение.

Окончательно покончив со сборами, девушка всмотрелась в своё отражение.

— Разве могу я так поступить с отцом и матушкой? — она застыла в ожидании, словно зеркальная копия сейчас ответит и утешит её, сказав, что она всё делает правильно, но ответа не было.

— Я себя знаю. Если сбегу, то ни о чём не буду жалеть, с какими бы трудностями не пришлось столкнуться. Однако если останусь — до конца века не прощу себе, что упустила такую возможность.

Она кивнула своему отражению и с уверенностью заявила:

— Отрекусь от дара, если не найду колдунью. Я должна доказать, что достойна благословения богов, а не принимаю всё как должное.

Она опустила взгляд ниже, приподнимая тяжёлую шерстяную юбку и приоткрывая тонкие щиколотки.

— Точно… — задумчиво протянула она. — Это словно иметь ноги и до сих пор не уметь на них ходить.

Подобное сравнение лишь наполнило упрямое сердце решимостью и укрепило в вере, что она всё делает правильно.

Натянув на босые ноги удобные сапожки на низком каблучке, Ядвига надёжно спрятала дорожную сумку от посторонних глаз и вышла в переднюю, откуда донеслись голоса.

Родители воротились домой. Отец стаскивал с ног пыльную обувь, а мама перевязывала голову платком. Она всегда так делала перед тем, как зайти на кухню и приступить к приготовлению ужина.

— Уже всё готово, — ласково улыбнулась дочь, наслаждаясь редким моментом, когда отец был безмятежен.

— В таком случае накрывай на стол. Сейчас и мы подойдем.

Совсем скоро вся семья собралась вместе.

— Сегодня я повстречала мать Николаса. Она просила передать, что он идёт на поправку и уже вольно ходит, уверенно опираясь на больную ногу, — защебетала мама, гордясь своей девочкой.

Ядвига предусмотрительно решила смолчать о том, что уже видела Николаса и даже успела поговорить с ним.

— Я рада, что ему лучше. Слава богам, что удалось помочь ему.

— Ах, Веслав, — мечтательно вздохнула мать, — совсем скоро наша девочка станет целительницей вместо Зофьи. Я так горжусь ею.

Как бы мать не тешилась, но отец оставался, как всегда, задумчив и пугающе молчалив. Конечно, сейчас он не бранился и не сыпал упреки в адрес дочери, но его хмурый взгляд холодил душу Ядвиги.

— Всё в порядке, папа? — как-то неуверенно спросила девушка, виновато улыбаясь.

— Это ты мне скажи.

«Не может быть. Неужели он догадался?» — в ужасе подумала она.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Гнетущее молчание повисло в кругу семьи. Веслав хорошо знал свою дочь и за столько лет научился безошибочно определять, когда в её огненной голове зарождалась очередная затея.

— Нет… ничего…

— А мне кажется, что ты что-то задумала. Слишком покорно ведёшь себя, — он грозно нахмурил широкие брови. — Лучше выкладывай всё как на духу. Ведь сама знаешь: будет хуже, если я узнаю от посторонних.

Чтобы не выдать себя, Ядвиге пришлось проглотить обиду и бесстрастно пожать плечами.

— Хотела спросить у тебя позволения на рассвете уйти в лес.

— Зачем это? — Веслав с подозрением покосился на дочь, но, не заметив в ней признаков лжи, продолжил: — Что тебе надобно в лесу? Отвечай.

Ох, как же сильно бедной девушке хотелось прямо сейчас вскочить из-за стола и убежать, вырваться из удушающей отцовской опеки. Он даже представить себе не мог, какую боль приносил дочери своим недоверием и страстным стремлением контролировать каждый её шаг. Порой Ядвиге казалось, что близок тот час, когда каждый вдох можно будет делать лишь с позволения отца.

Оставаясь внешне спокойной, внутри Ядвиге хотелось кричать, но, несмотря на это, она спокойно ответила:

— Необходимо собрать кое-какие травы для нового отвара. Зофья наказала к следующему дню явиться со всем необходимым.

К счастью, не только Веслав за это время научился понимать дочь. Ядвига в свою очередь обучилась искусству владения своими эмоциями при необходимости. Конечно, получалось не всегда и тем более недолго, но этого оказалось достаточно, чтобы изредка добиваться своего, усыпляя бдительность строгого родителя.

— А сама она не может?

— Может. Но в таком случае деревенским доведется обождать ещё денёк, пока она соберёт всё необходимое и вернётся к своей работе.

Веслав недовольно поджал губы, но, кажется, поверил.

— Ну ладно. Пойдешь с первыми петухами, но вернуться должна до начала захода солнца.

Большего Ядвиге и не требовалось. Дня вполне будет достаточно, чтобы уйти далеко и сбить отца со следа. А в том, что он отправится её искать, у девушки не было никаких сомнений. Только поймёт, что она солгала, и тут же бросится вслед.

Остаток времени почти не говорили. Скоро отужинали и разошлись по комнатам.

Ядвига сгорала от волнения, то и дело выглядывая в окно. Она прислушивалась к малейшим шорохам в доме и присматривалась к гаснущим окнам деревенских домов. Когда всё стихло, а последняя свеча лишилась пламени, беглянка схватила спрятанную сумку, сожгла заранее подготовленный венок сухоцветов на удачу в подношение богам и тихо прошмыгнула в окно.

Крадучись, обошла дом и бросилась в сторону дороги, где её уже должен поджидать Николас.

Она бежала