Когда мы были осколками - Акация Блэк

– Она уже меня не узнает, – говорит он слишком спокойным голосом.

Внезапно сильные руки тянут меня назад, и вот я уже смотрю в широко раскрытые глаза Маттео.

– Дружище, какого хрена ты творишь? А ты убирайся отсюда, – приказывает он Кельвину.

Кельвин, покачиваясь, поднимается на ноги. В глазах появляется странный блеск. Это было почти незаметно, но я готов поклясться, что заметил довольную ухмылку, тронувшую его губы.

– Мы еще встретимся, – угрожает он.

– Ты знаешь, где меня найти.

Тыльной стороной ладони он вытирает текущую из носа кровь.

– Держись подальше от Луны, – предупреждаю я его, когда он выходит из коридора.

Маттео смотрит на меня как на человека, потерявшего рассудок.

– Когда я сказал тебе отбить у него Рапунцель, я говорил не об убийстве, кретин.

Игнорирую его попытку разрядить обстановку.

– Пришли мне то, что нашел в телефоне Луны! – кричу я ему, уходя.

– Куда ты, черт побери, собрался?

– Возвращать свою женщину.

Глава 44. Лиам

♪ Blame’s On Me – Alexander Stewart

– Лу, впусти меня, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

– Просто уходи. Твое молчание уже все мне сказало, – шепчет она из-за двери.

– Пожалуйста, впусти меня.

Дверь слегка приоткрывается, и я вижу, что Луна стоит босиком посреди комнаты в одной черной футболке Coldplay и смотрит на меня. Не в силах вынести, что она так далеко, подхожу ближе.

И тут я замечаю его – припухший след под глазом. Веки красные, будто она плакала. Внутри что-то немеет, и я, не задумываясь, влетаю внутрь.

– Кто это сделал? Этот ублюдок приходил к тебе домой?

В мгновение ока оказываюсь рядом с ней и обхватываю ее лицо ладонями.

– Что? Нет, – говорит она, отстраняясь. – Я ударилась о дверцу шкафа.

Подбородком она указывает на «виновника».

– Ты шутишь, Луна? Все так говорят.

Так говорила мама моей учительнице, почтальону и всем остальным, кто притворялся, что верит ей. Та легкость, с которой она лгала, разрушала меня с каждым днем все больше и больше, когда мне хотелось крикнуть всему миру: «Посмотрите, что он делает с моей мамой, помогите нам!» Кровь стучит в ушах. От вида покрасневшего лица Луны сердце еще сильнее сжимается в груди.

– Я убью его к чертям собачьим.

– Он и пальцем меня не тронул, Лиам, – бушует она, совершенно не обращая внимания на разъедающую меня боль.

– Не лги мне, Луна, – настаиваю я. – Дай его адрес.

Она хватает меня за предплечья и начинает толкать к двери, но я напрягаю мышцы, упираясь и не давая сдвинуть себя с места.

– Ага, чтобы ты мог закончить начатое? Ты ночь в обезьяннике хочешь провести?

Горький смешок срывается с моих плотно сжатых губ.

– Этот урод успел позвонить тебе, чтобы пожаловаться? Черт, если он еще может говорить, значит, я мало его бил.

– Для тебя это все шутка какая-то? Ты приходишь ко мне с разбитыми костяшками пальцев. Думаешь, насилие все решает?

– Нет, конечно, нет, но тот парень… Я не хочу, чтобы вы продолжали видеться. Держись от него подальше.

Луна грустно смеется.

– Иногда я думаю, что тебе действительно стоит запретить открывать рот.

– Я не шучу, Луна. Хоть раз ты можешь перестать упрямиться и подчиниться мне?

Она наклоняет голову, словно сомневаясь, правда ли только что услышала слово «подчиниться».

– Я не «упрямилась», когда ты заставил меня унижаться, умоляя трахнуть меня.

Ее зрачки кажутся бездонными. Я больше ничего не говорю. Просто смотрю, как она идет к двери, которую я не закрыл, когда входил, и готовлюсь к тому, что она снова попросит меня уйти, но вместо этого она закрывает ее и замирает, стоя спиной ко мне. Ее плечи напряжены. Когда она оборачивается, ее глаза в лунном свете даже пугают. Я открываю рот, чтобы извиниться и сказать, зачем пришел, но она меня опережает.

– Мне надоело делать один шаг вперед и пять назад.

В ее взгляде – пламя гнева.

– Сегодня ты снова оттолкнул меня. И без причины разбил голову бедному Кельвину.

«Ох уж этот бедный Кельвин», – смеюсь я сквозь стиснутые зубы.

– Это он тебе так сказал? Ты не слышала, как он говорил о тебе. Давай проясним это раз и навсегда, Луна, – говорю я, зажав ее подбородок между пальцами, – никто не будет относиться к тебе неуважительно в моем присутствии. Никто. В следующий раз я отрежу ему язык, прежде чем он даже подумает оскорбить тебя. Разве можно винить меня за то, что я забочусь о тебе?

– Нет! – вдруг начинает кричать она. – В этом-то и проблема, Лиам. Ты все берешь на себя, а я слежу за тем, чтобы с тобой ничего не случилось, и тебе наплевать. Черт… Мне пришлось умолять его не выдвигать против тебя обвинения.

– Боже правый, Луна. Я не просил тебя об этом. Никогда не сражайся за меня. Я этого не стою.

– Я знаю, когда нужна тебе. ТЕБЕ НЕ НАДО МЕНЯ ПРОСИТЬ, – рычит она, рыдая.

Ее грудь тяжело вздымается и опускается от едва сдерживаемой ярости. Глаза застилает пелена боли, но я не могу понять ее источник.

– Это не твоя работа – защищать меня. Это должен делать я, – напоминаю я, обхватывая ее лицо ладонями. – Пусть этот ублюдок выдвигает обвинения, если хочет.

Она отстраняется от меня: на ее лице написана дикая злость.

– Зачем ты явился?

Когда я не спешу с ответом, она качает головой и принимается расхаживать по гостиной. Ее футболка поднимается каждый раз, когда она поднимает руки, чтобы в очередной раз поправить светлые локоны.

Успокоившись, она подходит ко мне. Между нами всего несколько сантиметров.

– Скажи мне, почему ты здесь, или убирайся… хотя знаешь что? – продолжает она, не давая мне времени ответить. – Думаю, ты прав. Ты не заслуживаешь того, чтобы я о тебе беспокоилась. Ты недостоин того, что я для тебя сделала. Меня не волнует, что сказал Кельвин. Меня волнуют слова, которые говоришь ТЫ. Знаешь, как я ударилась об эту дверцу? Я плакала. Шла и не смотрела, куда иду, потому что плакала из-за парня, который не относится ко мне так, как я того заслуживаю. А теперь проваливай, Лиам.

♪ Эти слова разрывают меня на части. Я протягиваю руку, чтобы вытереть слезы с ее прекрасного лица, но она отворачивает голову. Не обращая внимания на пустоту в груди, разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Луна разочарованно вздыхает, но не останавливает меня. Не глядя на нее, поворачиваю ручку двери и ухожу. Мне кажется, я умираю. Сердце вот-вот перестанет биться.

Я