Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

А мы стояли втроем в центре комнаты и улыбались. Я – сквозь слезы. Ди – счастливо и немного напряженно, потому что ждал реакции от нашего сына.

Александр в своей привычной манере сначала задумался, а потом произнес со всей доступной ему серьезностью:

– Я хочу сестренку. Тогда вы сделаете ей отдельную розовую комнату, а моя синяя останется мне.

Дружный смех облегчения разнесся по дому. Алекс хмурился, недовольный такой реакцией на свои слова, но Ди растрепал его прическу и тут же обнял, поднимая на руки. Он обнимал нас обоих, поочередно целовал и говорил о том, что безумно счастлив.

Вопроса о том, рад ли Диего новости о своем втором отцовстве, задавать я не стала – все было более чем очевидно.

– Милая, я так счастлива за вас! – спустя несколько минут меня подошла поздравить мама. Она крепко обняла меня, затем – Диего. В ее глазах стояли слезы. – Вы заслужили.

Папа согласно покивал и пожал руку моему мужу.

– Поздравляю. Надеюсь, в этот раз ты все сделаешь правильно.

Солер заверил, что так оно и будет, а после я оказалась в заботливых объятиях отца, чтобы почти сразу сменить их на сестринские.

– Оторвись тут по полной, – с улыбкой на лице шептала мне Лерка. – Пусть Диего наверстывает упущенное. Ему полезно почувствовать на себе, что это такое – жить с беременной женщиной.

Да, моя первая беременность была тяжелой, и не только из-за постоянного посещения больниц, но и из-за непроходящего токсикоза, скачущих гормонов, делающих меня практически истеричкой, и кучи странных желаний, которые удовлетворять приходилось сестре и родителям.

Поэтому на такое пожелание я смеялась, даже не допуская мысли, что что-то может пойти не так.

Пока рядом был Диего, я верила только в лучшее. В лучшее с ним.

– Ана.

Я развернулась, тут же попадая в голубой омут бездонных глаз моего любимого мужчины. Отца моих детей.

Ди тоже улыбался, но я чувствовала в этой улыбке не только счастье, но и не пойми откуда взявшееся напряжение. Именно из-за него я не сразу заметила коробочку, которую Солер держал в руках.

– Я планировал сделать это иначе, – начал Диего, почти пугая меня. – Совсем иначе. Но, видимо, опять немного опоздал.

Я не спросила, о чем он, лишь потому, что в этот момент Ди откинул крышку, демонстрируя мне два кольца.

Два очень знакомых кольца.

– Я бы хотел, чтобы ты была моей женой. По всем законам и правилам, – донеслось до меня как через слой ваты.

– Я и так твоя жена, – парировала на автомате, не в силах оторвать глаз от того, что видела. – Ди, откуда у тебя наши кольца?

Я не носила свое обручальное кольцо с тех пор, как попала в больницу в первый раз. Я была настолько худой, что боялась, как бы украшение не соскользнуло с пальца в самый неподходящий момент. Поэтому сняла его и бережно повесила на цепочку, а после заботливо припрятала в шкатулку с драгоценностями. Когда мне было совсем плохо, я доставала его, крутила в руках и вспоминала все хорошее, что было связано с Диего.

Это кольцо осталось в России. Я не привозила его сюда, даже мысли такой не возникло. А кольцо Диего я не видела и того дольше – в нашей новой жизни он никогда его не надевал.

Сейчас же оба золотых обруча с рисунком в виде морских волн лежали передо мной на бархатной подложке. Я ни секунды не сомневалась, что это именно наши кольца, а не реплики, сделанные по памяти. Я это чувствовала.

– Я спросил у твоей мамы, осталось ли оно, – кинув взгляд на коробку, пояснил Диего, сразу же поднимая глаза обратно к моему лицу. – И забрал его, когда приезжал за твоими родителями.

Он подумал об этом заранее – несколько недель назад. Тогда, когда между нами вообще не было ничего, кроме неопределенности.

Он уже тогда верил, что все будет хорошо. А я, кажется, окончательно понимала это только сейчас.

– Мне не нужна свадьба или клятвы, – вновь заговорил Диего, не дождавшись никакого ответа от меня, – лишь твое согласие. Что ты готова провести со мной оставшуюся жизнь. Снова.

Моим слезам будто только этих слов и не хватало, чтобы побежать по щекам с новой силой. Но я старательно стерла их ладошкой и улыбнулась мужу.

– Согласна, Ди. Я всегда была согласна.

Я протянула ему дрожащую руку. Солер взял ее с такой нежностью, словно держал хрустальную туфельку, а не мои мокрые пальцы. Его прикосновение было твердым и уверенным, когда он медленно, с каким-то почти священным трепетом, надел кольцо на мой безымянный палец. Оно село идеально, как будто и не снималось все эти годы. Как будто это место ждало его возвращения.

Затем я взяла из коробки кольцо побольше. Я подняла глаза на своего мужчину и повторила то, что он делал совсем недавно. В тот момент, когда украшение заняло место на руке Диего, внутри что-то щелкнуло, какая-то последняя шестеренка встала на свое место. Словно Вселенная с облегчением выдохнула, и я вместе с ней.

Мы стояли, сцепив руки. Наши обручальные кольца сверкали в лучах горячего испанского солнца, отражая один и тот же свет. Мы не целовались. Мы просто смотрели друг на друга, и в этом взгляде было все: прощение, обещание, надежда и та безумная, всепоглощающая любовь, что прошла через амнезию, расстояние, предательство и страх, и выжила. Стала только сильнее.

Диего держал мою руку, его палец нежно проводил по ободку кольца, заново ощупывая каждую гравировку, каждый знакомый изгиб.

– Знаешь, – его голос прозвучал тихо, только для меня, несмотря на окружающую нас суматоху любящих сердец. – Есть воспоминания, которые стираются. Как тот туман над морем утром. А есть те, что живут здесь. – Он приложил наши сцепленные ладони к своей груди, туда, где билось его сердце. – Не в голове. А здесь. И их не забыть. Их можно только… вспомнить. Заново. Сердцем.

Ди посмотрел на меня, и в его взгляде было столько безграничной нежности и уверенности, что перехватило дыхание.

– Это та любовь, – прошептал он, – которую ты вспомнишь. Даже если все остальное забудешь. Потому что она – часть тебя. Как дыхание. Как биение сердца.

И я поняла, что он прав. Это было