Ребенок (не) от босса

Сволочь. Все-таки, Царев был той еще сволочью!

Поглядывая на тихого, милого Ваню, я даже представить себе не могла, как у такого чудища, как Станислав, мог родиться такой славный ребенок.

Может быть, пошел в мать? Может быть, она была хорошей женщиной, которая просто не выдержала адского характера своего чудовищного мужа-тирана?

— Василиса Ивановна, все в порядке? — с опаской поинтересовался Станислав, откладывая вилку в сторону. Он так и не съел мои запеченные овощи, к рису тоже не притронулся.

— А что? — спросила я, отправляя морковку в рот.

— Вы странно смотрите на меня…

— Странно – это как?

— Мам, ты как будто пытаешься проклясть его… — прошептала Эмма.

Так, нет, ну, правда, это было уже слишком! Как-то уж быстро они спелись с Царевым! Где это видано, так открыто выступать против родной матери?!

— Вот теперь у меня точно пропал аппетит, — пробубнил Станислав, вытирая губы салфеткой. — Малая, тебе какой сендвич заказать? — он обратился к Эмме, отворачиваясь от меня.

— Какой еще сендвич? У нас тут здоровое питание, — я обвела рукой стол, полный еды. Благо, что Ваня кушал мои яства, не обращая внимания на перепалку взрослых. Хоть кто-то из семьи Царевых умел быть благодарным.

— Ребенок голодный, — Станислав указал рукой на Эмму. Та лишь еще ниже опустила голову. Ее тарелка осталась нетронутой, как и у начальника.

— Да вы издеваетесь! — громко оповестила я их.

— Я лучше поем… — Эмма придвинула тарелку обратно к себе и с печальным видом приготовилась поедать овощи.

— Можно Вас на минутку?!

— А что такое?!

— Прошу, — Царев поднялся из-за стола и махнул рукой в сторону, призывая меня выйти и поговорить наедине. Так, чтобы не слышали дети.

— Ну? — прошипела я, когда мы оказались в холле.

— Вы решили специально доводить меня до белого коления, Карась? — жестко процедил Станислав, скрещивая руки на груди.

Я сглотнула и сделала шаг назад. Оказывается, я успела забыть, каким иногда злым и страшным может быть Царев. Такое случалось в офисе, когда я в очередной раз косячила. Но тогда я наивно полагала, что дело в атмосфере рабочей строгости, деловом костюме и сером цвете, который у Царева преобладал во всем.

Ошиблась. Потому как сейчас он стоял передо мной в домашних брюках, футболке, на нем не было галстука, зато выражение лица было таким же злым и недовольным, как и в те времена, что я работала на него в компании.

— Я…

— Решили заморить нас голодом сегодня вечером? Что Вы пытаетесь доказать?

— Я…

— Вы не отличаетесь особым умом, это я уже понял из общения с Вами. Талантливой в своей профессии Вас тоже не назовешь, опять же, я исхожу из нашего рабочего опыта. Но, знаете, я как-то смирился со всем этим, как говорится, махнул рукой, потому что речь идет о моем сыне. Я готов был Вас терпеть, однако Ваше абсолютно неуместное и, больше того скажу, идиотское поведение, загоняет меня в угол и ставит перед сложным выбором. Я не понимаю, Вы специально ведете себя, как маленький ребенок, может быть, Вы считаете, что это делает Вас очаровательной? Или же Вы на самом деле подросток в теле женщины, который так и не повзрослел? Что Вами движет, когда Вы провоцируете меня на скандал? Глупость? Желание мне что-то доказать? Или просто охота вылететь с единственной работы, на которую Вы и то, попали по воле случая? У Вас вообще есть что-то в голове, Карась?

Царев что-то говорил и говорил еще, но я уже не слышала. Столько оскорблений за раз, да еще и из уст того, кто проходился по мне при каждом удобном случае, это оказалось выше моих сил. Его монолог стал последней каплей.

— Хватит, — прошептала я, поднимая на своего начальника глаза, полные слез.

— Василиса… — Станислав удивленно на меня взглянул, а потом замолчал.

— Мы уходим. Эмма! — Я резко повернулась и окликнула дочь, после схватила свою сумку, брошенную как раз в холле и быстрыми шагами направилась к входной двери. За те несколько дней, что я успела поработать на Царева, успела хорошо запомнить планировку квартиры.

— Мам, что случилось? — Эмма подоспела быстро и удивленно уставилась на меня.

— Одевайся, быстро, — я протянула ей куртку. — И не забудь ничего, мы уходим и больше не придем.

— Но…

— Эмма, не заставляй меня повторять! — прокричала я, понимая, что зря срываюсь на ребенке. Просто по-другому не получалось. Слезы все еще застилали глаза, а Царев по-прежнему ошарашенно наблюдал за мной.

— Ладно… — послушно кивнула дочь, забирая из моих рук свою верхнюю одежду.

— Вы уходите? — мы втроем повернулись на источник звука и поняли, что вопрос задал никто иной, как Иван.

— Мы… мам?

— Да, Ваня, мы уходим. Попрощайся с Эммой.

— Василиса Ивановна…

— Вы исчерпали лимит своих обращений ко мне на сегодня, — повысив голос, я прервала Царева, бросив на него такой взгляд, что он мигом стушевался, замолчав. — Все, Эмма, идем! — скомандовала я, разворачиваясь к двери.