Ранчо - Стил Даниэла

– Я приеду, – шепотом пообещала она.

– И опять споешь?

– Может быть. – Она улыбнулась. – В первый раз мне понравилось. – Оба испытали тогда не только радость, но и страх. – Смотря в каком настроении будет публика.

– Как же здорово ты смотрелась на той гривастой лошадке! – Она бы все отдала, чтобы ускакать на той лошадке с ним далеко-далеко. – Воскресенье принадлежит нам, а дальше видно будет.

– Звучит многообещающе. – Это было ново для обоих, и оба дрожали от предвкушения и страха.

Они подошли к Мэри Стюарт и Хартли. Прежде чем уйти, Гордон сжал Танину руку. Он был совсем близко, но она все равно не могла накинуться на него с поцелуями. От этого можно сойти с ума.

– Как покатались? – спросила она у Хартли.

Тот сочувственно посмотрел на нее:

– Мэри Стюарт рассказала мне о бедняжке Зое. Рак желудка – страшная болезнь. От него умер мой бостонский кузен. – (Таня кивнула. Мэри Стюарт не обманула ее ожиданий). – Как печально!

– Не то слово! – Таня переглянулась с Мэри Стюарт. – Она, наверное, протянет еще сколько-нибудь, но скоро могут начаться осложнения. – Ей было нелегко сочинять, но он согласно кивал.

– То же самое было с моим кузеном. Близким ничего не остается, кроме заботы об удобстве умирающего. Пусть делает, что хочет, зная, что вы окажетесь с ней рядом по первому ее зову.

Таня спохватилась, что забыла предупредить Гордона о своем решении удочерить Зоину девочку. Существовало немало причин, по которым ей хотелось поставить его в известность. Главное, она стремилась проверить его реакцию. Она не торопилась признаваться самой себе, что после трехдневного знакомства репетирует будущую совместную жизнь, но раз они собираются продолжить встречи, надо знать, как он отнесется к некоторым обстоятельствам, в частности к ребенку Зои.

Хартли составил им компанию за обедом. Все разговоры были посвящены одной Зое: ее здоровью, карьере, клинике, ребенку, ее будущему, блестящим способностям, ее самоотверженной преданности людям. Пока они возносили ей хвалу, объект их интереса сидел у себя в комнате, погрузившись в размышления. Зоя знала, что должна позвонить Сэму, но откладывала звонок. Предстояло спросить его, заменит ли он ее еще на несколько дней, но она боялась, что он расслышит в ее голосе что-то новое.

Пока она боролась с нерешительностью и подумывала, не лучше ли оставить ему сообщение, раздался телефонный звонок. В дело вмешалось Провидение: звонил сам Сэм, которому потребовался ее совет относительно одной из больных. Ей нужно сменить лекарства, и Сэм стремился сперва заручиться Зоиным согласием. Застав ее на месте, Сэм удивился: он собирался оставить для нее сообщение в администрации, но сперва решил проверить, не заглянула ли она на минутку к себе.

– Рад, что поймал тебя! – радостно произнес он и сразу задал свой вопрос, на который она дала обстоятельный ответ.

Зоя была довольна, что он обратился к ней за советом: мало кто из подменяющих врачей удосуживался предоставлять решение лечащему доктору.

– Спасибо, что спросил, – поблагодарила она. Именно поэтому и отдавала Зоя ему предпочтение среди всех возможных кандидатов. Другие в ее отсутствие вносили путаницу в систему лечения многих больных, не ставя ее об этом в известность.

– И тебе спасибо. – Он был крайне занят и страшно этим доволен. Оказалось, устроил себе короткий обеденный перерыв, – У тебя тут не больно разжиреешь. Никогда еще так не носился, с самого медицинского факультета. – Прежде он подменял ее на ночь, на полдня, отпуская на ужин, в театр, на прием. Впервые ему выдалось пробыть без нее целую неделю, и он находился на вершине блаженства. – У тебя тут настоящий цирк! Пациенты души в тебе не чают. Представляю, как нелегко было этого добиться.

– Теперь они, наверное, и думать обо мне забыли? Привыкли к другому врачу – доктору Уорнеру.

– Хотелось бы...

Прислушиваясь к ее голосу, он улавливал странные нотки. То ли она устала, то ли только что проснулась, то ли недавно плакала. Он встревожился и потребовал объяснений. Ее поразила его догадливость, и Зоя не сразу нашлась, что ответить. Немного помолчав, она залилась слезами. На связный ответ уже не приходилось рассчитывать. Теперь он разволновался не на шутку.

– Что-то случилось с одной из твоих подруг? – спросил он. – Или с тобой? – Его интуиция пугала ее до икоты.

– Нет-нет, они в полном порядке. – Она вспомнила, что должна спросить его насчет следующей недели. – Кстати, я все равно собиралась тебе звонить. Нам тут так понравилось, что я подумала... – Она запнулась и выпалила на одном дыхании, надеясь, что он не заметит фальши: – Не смог бы ты поработать вместо меня еще недельку? Это максимум. Скорее всего получится меньше. Я вернусь самое позднее в следующее воскресенье. Я не была уверена, свободен ли ты и как к этому отнесешься, поэтому решила спросить.

– Я бы с радостью, – тихо ответил он, напряженно прислушиваясь к ее интонации. Он не сомневался, что она плачет. – Только я все равно чувствую, что-то там не так. Скажи, чем я могу тебе помочь?

– Ничем. – Она не собиралась открывать ему правду. – Главное, скажи: сможешь ли ты пробыть в моей клинике еще неделю?

– Я уже сказал, что смогу, не беспокойся. Дело не в этом. Признайся, Зоя, что случилось? Вечно ты что-то от меня скрываешь! Зачем эта таинственность? В чем дело, детка? Я ведь слышу, как ты плачешь... Пожалуйста, окажи мне доверие! Я так хочу тебе помочь. – Он тоже был близок к слезам.

В трубке раздались всхлипывания.

– Не могу, Сэм. Пожалуйста, не проси.

– Почему? Неужели это такой страх, что ты обязана таиться и одна сгибаться под неподъемной тяжестью?

Собственно, зачем мучить ее вопросами? Ведь он и сам догадался. Это то же самое, с чем он сталкивается в последние дни ежеминутно. Бедствие, по сравнению с которым меркнет любая беда, губительный стыд, горе без дна. Имя ему – СПИД. Она отказывалась ему говорить, но теперь он сам это знал.

– Зоя?

Теперь и она поняла по его голосу: что-то произошло. Она притихла. Он бессильно закрыл глаза. Это сразу все объясняло: почему она ни с кем не желает знаться, почему так плохо выглядит. Эта ловушка подстерегала многих врачей, отваживающихся сражаться со СПИДом, при всей их осторожности. Ошибиться может любой: неверное движение – и укол, предназначенный больному, достается тебе. Усталость, оплошность – причин может быть множество, а результат один: летальный.

– Зоя? – повторил он тихо. Сейчас он хотел одного: оказаться с ней рядом, обнять, попытаться утешить. – Ты укололась? Я должен знать. Прошу тебя...

Последовало нескончаемое молчание, потом обреченный вздох. Дальнейшая борьба потеряла смысл. Он сам вывел ее на чистую воду.

– Да, в прошлом году. Девочка-крошка, ни секунды покоя, вот и...

– Господи! Так и знал! Почему ты скрывала? Каким же я был глупцом! И ты не лучше. Что ты делаешь? Почему от меня прячешься? Сейчас тебе плохо? – Он был близок к обмороку: У нее СПИД, а он ничего не сделал, чтобы ей помочь, всего лишь заменил ее на работе. Сердце билось с удвоенной скоростью, мысли путались. – Тебе плохо?

– Не очень хорошо. Ничего серьезного, но здешний врач советует соблюдать покой. Думаю, к понедельнику поправлюсь. Врач говорит, что надо выдержать неделю, чтобы избежать повторной инфекции.

– Делай то, что рекомендует врач. Что за инфекция? – Он заговорил убедительно, как и подобает медику, и она поневоле улыбнулась. – Респираторная?

Ее голос не выдавал простуду. Она плакала, но не кашляла.

– Нет, обычная гадость, сопровождающая эту болезнь: страшный понос. Я уже думала, что не переживу ночь. Странно, что еще жива.

– Ты еще долго не умрешь, – уверенно произнес он. – Я тебе не позволю.

– Я сама через это прошла, Сэм, – грустно молвила Зоя. – Не хватает, чтобы теперь то же самое повторилось с тобой! Помнишь, я рассказывала, как занялась СПИДом? Человек, с которым я жила, заразился при переливании крови. Я открыла клинику благодаря ему. Самое страшное, что было у меня в жизни, – это то, как он умирал. Перед этим мы прожили вместе несколько хороших лет. Никому бы такого не пожелала. Разве можно так начинать? Здесь впору не начинать, а все заканчивать. Я на это никогда не пойду.