Бывшие. Запрети мне тебя любить

Череда новых поцелуев вынуждает тянуться навстречу. Вновь забываюсь, потянув руки вниз, чтобы обнять мужчину. Острая боль прошивает запястья, а я невольно морщусь, сожалея лишь о том, что до сих пор так и не могу прикоснуться к нему. Ничего не произношу вслух, но моя реакция остаётся услышанной. Металлические пряжки на кожаных браслетах оказываются вскоре расстёгнуты, и я с наслаждением опускаю затёкшие ладони на широкие сильные плечи, впиваясь в загорелую кожу ногтями.

— Я здесь, любимый, — шепчу несвязно.

Его член упирается мне в промежность. Нужно лишь податься совсем немного вперёд и тогда…

Тихий, но настойчивый стук в дверь разрушает ту иллюзию, которая только начала вырисовываться в моём воображении.

— Брат, я всё понимаю, — доносится из коридора приглушённый голос Рупасова-младшего. — Но у нас во дворе федеральный судья в компании злющего фээсбэшника, а ты заперся с его женой. Имей совесть!

Артём замирает на мгновение, а взгляд цвета бездонной синевы застывает.

— С-сс… — так и не договаривает он.

Резко выпрямляется и садится. На его лице мелькает болезненная судорога, а с уст срывает тяжёлый выдох. Руки сжимаются в кулаки с такой силой, что проступает рисунок вен, а кончики пальцев белеют.

— Не фээсбэшник он, — бормочу зачем-то в оправдание Косте. — Пограничник…

Поднимаюсь и сама, усаживаясь напротив Рупасова. В памяти максимально досконально прокручивается весь наш разговор за то время, что мы здесь находимся. Мужчина всё ещё предельно возбуждён. Даже представить себе не могу, что он может чувствовать сейчас. И тем более, не знаю, что он способен сделать дальше. Да мне и не особо интересно. Я уже приняла решение за нас обоих.

Вновь обнимаю Артёма за плечи с придвигаюсь ближе, прокладывая влажную дорожку из терпких поцелуев вдоль пульсирующей жилки на его шее, тем самым выказывая своё отношение к происходящему. Да, я намерена продолжать. И присутствие кого-то там, за пределами места, где есть только я и он — ничего не меняет.

— Вали на хрен, Сень! — следует от моего мужчины достаточно громко, чтобы послание дошло до адресата.

Не могу сдержать шальной улыбки, продолжая дарить любимому ласковые прикосновения своих губ и рук.

— Но… — слышится в ответ нерешительное.

Рупасов-младший так и не договаривает. Я обрываю его.

— Да, вали нахрен, Сень! — повторяю слова Артёма.

Немного отстраняюсь и всматриваюсь в его глаза. В них отражается такое буйство эмоций, что они в одно мгновение захлёстывают, утягивая в свой омут. Я тут же забываю обо всём остальном, возвращаясь в свой отдельный мир грёз, посвящённых самому идеальному мужчине. Хватает всего лишь осознания того, насколько сильно он хочет меня, чтобы почувствовать новую предвкушающую дрожь, въедающуюся в мою суть сладкой волной возбуждения. И, раз уж мои руки свободны, на этот раз всё будет так, как желаю того я. Не просто возместить полученный от него дар. Намного больше. Чтобы и Артём захлебнулся во всём этом точно также, как я совсем недавно.

— А как часто вспоминал обо мне ты? — возвращаю ему его же вопрос.

Рупасов немного прищуривается, слегка склонив голову влево. И даже рот успевает открыть, наверное, в намерении ответить. Но всё, что мужчине удаётся — лишь едва различимый хрип, когда я обхватываю его эрекцию у самого основания, сжимая так крепко, как только позволяют силы.

— Часто? — интересуюсь повторно.

Подаюсь вперёд, прижимаясь приоткрытыми губами к краю чёрной татуировки на мускулистом плече. И тут же спускаюсь в этой ласке ниже, аккуратно царапая ногтями каждый участок кожи, где оставляю влажный след от своих поцелуев.

— Ты же знаешь, что да… — гулко сглатывает Артём.

На секунду отстраняюсь от него, чтобы вновь взглянуть в его глаза. И так и не отвожу взгляда, смотря снизу-вверх, когда опускаюсь ещё ниже, прокладывая новую дорожку из нежных поцелуев вдоль кубиков пресса.

— Жень, — мучительным полушёпотом отзывается он.

Тяжесть мужской ладони ложится на затылок и стягивает волосы. Мне почти больно, но это ощущение лишь подстёгивает к дальнейшему. Подушечкой большого пальца я размазываю часть проступивших капель на головке и тут же слизываю оставшееся.

— Блядь… — шумно втягивает воздух Рупасов.

И тут же порывисто выдыхает, как только мои губы обхватывают возбуждённую плоть, вбирая в себя максимально возможно. Сжимаю ладонь на нём с новой силой, лаская вверх-вниз… С наслаждением отмечаю как член в моей руке подрагивает и пульсирует, а пальцы Артёма ещё крепче и болезненнее впиваются мне в затылок. Понятия не имею, насколько правильно я всё делаю, но мужчина кончает буквально в считанные секунды, позволяя горячей жидкости стекать по моему горлу. Я не отстраняюсь. Проглатываю абсолютно всё, чувствуя вязкий привкус подаренного удовольствия.

— Теперь я буду вспоминать тебя ещё чаще, — сипло бормочет Рупасов.

Отчётливо слышу в его голосе явную насмешку. Но она нисколько не задевает. Ведь то, что до сих пор хранит устремлённый на меня взгляд синих глаз — гораздо значимее всего, что Артём мог бы произнести.

Нежность, тепло, благодарность и что-то ещё, настолько безграничное, что я понятия не имею значения этой эмоции. Вполне возможно, то самое, которое многие называют «любовь». По крайней мере, я очень хотела бы, чтобы это было именно так.