Под прикрытием - Стил Даниэла

– Обойдемся без этого, – сказал он. – И никаких веревок. Просто накройте ее крышкой – и все.

Трое мужчин отвели Ариану к ненавистному ящику и уложили в него – ей снова пришлось поджать ноги, – накрыв тяжелой крышкой. Теперь, без мешка, она разглядела, что в крышке есть просверленные отверстия. Но ей все равно было душно и страшно, хотя она старалась не поддаваться панике. Чтобы отвлечься, она три раза прочла молитву, прося Господа помочь отцу поскорее найти ее – и незаметно для себя заснула.

На следующее утро ее разбудил скрежет сдвигаемой крышки. Двое вчерашних бандитов грубо выволокли ее из ящика и снова отвели к главарю. Тот уже сидел перед палаткой за складным столиком и что-то писал в толстой тетради. Щурясь на ярком солнце, Ариана остановила на нем взгляд, и он кивнул.

– Однажды весь мир прочтет мои записи и поймет, что мы боролись за правое дело, – проговорил он и, окинув Ариану еще одним взглядом, протянул ей стопку одежды. В стопке оказались армейская рубашка, оливковая мужская футболка, простые хлопчатобумажные брюки и высокие ботинки, которые были ей почти впору.

Переодеваться Ариану отвели в знакомую ей уборную на краю поляны. Там она обнаружила, что ее платье превратилось в лохмотья, тело под ним покрыто грязью и все в синяках, а волосы слиплись и перепутались, и от нее разит по́том… Впрочем, от бандитов воняет еще хуже, и только их главарь не пренебрегает личной гигиеной. Насколько она успела заметить, сегодня утром он даже побрился.

– Немного попозже, – пообещал главарь, когда Ариану снова привели к палатке, – я отведу тебя к реке, искупаешься. – И он велел конвоирам дать ей есть. Один из бандитов сразу куда-то ушел, но вскоре вернулся с миской риса и тарелкой, на которой лежало какое-то подозрительное мясо. Главарь налил ей большую чашку кофе, но она только кивнула в знак признательности. До сих пор она не сказала ему ни слова – лишь назвала свое имя.

– Как скоро вы отправите меня назад? – спросила Ариана после того, как от риса и мяса ничего не осталось. Сначала она хотела отказаться от еды, но голод перевесил, и она уничтожила все, что ей дали. И то сказать – в последний раз она ела вчерашним утром, с тех пор прошло больше суток, и живот у нее основательно подвело.

Услышав, что пленница заговорила, главарь вскинул на нее глаза.

– Как только получим выкуп. Кстати, кто ты такая? И откуда?.. – По ее выговору он, разумеется, сразу понял, что перед ним не аргентинка. – Может быть, ты – американка?.. – предположил главарь. Собственное открытие едва не заставило его растеряться, но он почти сразу сообразил, что так будет даже лучше, и с довольным видом улыбнулся.

Ариана кивнула, и главарь заулыбался шире.

– Так это же замечательно! Теперь о нашей борьбе узнают во всем мире!

– У вас ничего не выйдет! – не выдержала Ариана. – Да, о вас узна́ют, но никто не поверит, что вы боретесь за правое дело, потому что вы крадете и убиваете людей. Возможно, ваши цели действительно… гм-м… благородны, но вы пытаетесь добиться их негодными средствами. Насилие еще никогда не приводило ни к чему хорошему.

Она была уверена, что главарь разозлится, но ее дерзость, похоже, его только позабавила.

– Иногда мир можно заставить прислушаться к голосу здравого смысла только с помощью насилия. Ну или по крайней мере – привлечь его внимание… Кстати, что ты делаешь в Аргентине?

– Живу… – Ариана слегка пожала плечами. Ей казалось – пока никто не знает, что она дочь американского посла, грозящая ей опасность будет не такой большой. По радио, наверное, еще не сообщали о ее похищении, а газеты в эти джунгли явно не попадали или попадали с большим опозданием.

– Ты американка. Богатая американка. – Взгляд главаря на мгновение стал суровым, но он тотчас овладел собой. – А тебе никогда не приходило в голову задуматься, откуда взялось твое богатство? Знаешь ли ты, сколько людей ежедневно умирает от голода, чтобы ты могла вкусно есть и развлекаться?

– Если я тоже умру, им это никак не поможет. Моя смерть ничего не изменит! – с вызовом отвечала она.

– Ты не понимаешь, Ариана… Идет война. Священная война. Мы сражаемся за тех, кто голодает, за тех, кого вы, американские богачи, используете в своих целях, а потом выбрасываете как ненужную вещь. Простые аргентинцы выращивают для вас пшеницу и скот, добывают серу и уран – и не могут позволить себе купить своим детям лишний кусок хлеба!

Она ничего не ответила, и какое-то время спустя главарь отвел ее к реке. Он стоял на берегу и смотрел, как она купается. Сначала Ариана стеснялась, но потом решила – наплевать, и, повернувшись к нему спиной, быстро разделась и вошла в воду. Из реки она выбралась чистой и посвежевшей, и настроение у нее немного улучшилось. Она решила, что самое плохое осталось позади, однако вечером ее снова уложили в пропыленный деревянный ящик и накрыли тяжелой крышкой.

На этот раз быстро заснуть у нее не получилось, и она полночи лежала без сна, не в силах повернуться и думая об отце и гадая, когда же ее наконец освободят.

На следующий день главарь явился за ней сам. После нескольких часов, проведенных в ящике, Ариана едва могла идти, и ему пришлось поддерживать ее под руку. Как и накануне, он привел ее в палатку, налил стакан воды, который она с жадностью выпила, а потом предложил сесть на стул и подождать, пока принесут завтрак. То же самое повторилось и на следующий день. И на следующий за ним тоже. Однообразная процедура не менялась в течение целой недели, причем в ящик ее всегда укладывали бандиты, а главарь появлялся утром, чтобы вызволить ее из деревянной тюрьмы. Он же кормил ее, давал ей воду и водил на реку, чтобы она могла привести себя в порядок.

– Когда ты научишься мне доверять, я прикажу, чтобы тебя больше не закрывали в ящик, – сказал ей однажды главарь (к тому времени она уже знала, что он и есть тот самый Хорхе, которого упоминали бандиты).

Ариана хотела ответить, что вполне ему доверяет – проводить ночи в крошечном, душном гробу было для нее настоящей пыткой, но вместо этого только сказала грустно:

– Я хочу домой…

В последнее время Хорхе стал казаться ей вполне вменяемым человеком, с которым можно договориться. Во всяком случае, на своих головорезов – грубых и жестоких бандитов – он был совсем не похож, и она надеялась, что, быть может, ему станет ее жалко. Хорхе уже рассказал ей, что учился в Испании – в колледже Ордена иезуитов, а потом вернулся в Аргентину, чтобы освободить свой народ и сделать мир лучше. Самого себя Хорхе называл защитником бедных и угнетенных. Богатых, по его словам, он похищал только затем, чтобы потребовать выкуп, а полученные деньги тратил, чтобы вооружать свою маленькую армию и помогать беднякам. И в тот же вечер – всего-то через полчаса после этого разговора – он снова приказал двум своим подручным запихнуть Ариану в ящик. Она пыталась возражать, но Хорхе сказал, что ему очень жаль поступать так с ней, однако другого выхода он пока не видит.

Почти каждую ночь, проведенную в опостылевшей деревянной коробке, Ариана думала об отце. Она знала, что ради него должна быть храброй и мужественной, но лежать в тесном пространстве на голых досках было очень неудобно, поэтому рано или поздно Ариана начинала горько всхлипывать, пока не приходил милосердный сон. Но и утром, едва заслышав скрежет сдвигаемой деревянной крышки, первая ее мысль была об отце. Где он сейчас? Как себя чувствует? Что он делает для ее спасения?

Роберт вернулся в Буэнос-Айрес в тот же день, когда с Арианой случилась беда, и чуть не круглыми сутками сидел у посольского телефона, ожидая звонка от похитителей. Начальник столичной полиции продолжал уверять его, что похищенная вот-вот будет найдена, но прошло уже три дня, а о ней по-прежнему не было никаких известий. Никто не звонил, никто не требовал выкупа и не выдвигал никаких других требований, что было по меньшей мере странно. Похищение дочери американского посла мгновенно попало в топ мировых новостей; фотографии Арианы печатали крупнейшие газеты страны и регулярно показывало телевидение, однако преступники продолжали хранить молчание, которое казалось Роберту зловещим.