Огнепоклонники (Адский огонь) - Робертс Нора

— Погодите, погодите, я еще не сдаюсь! — Рина всегда считала, что головоломки созданы, чтобы их решать. — Точка возгорания?

— Письменный стол. Клееная фанера.

— Держу пари, на столе было полно горючего материала. Бумага, клей, сам стол, тетради, учебники, а может, и игрушки. Около окна?

— Прямо под окном.

— Значит, у него есть занавески, они занялись, поддержали огонь. Два пополудни… — Теперь она закрыла глаза, пытаясь вообразить картину, вспомнила, как выглядела комната Сандера, когда ему было восемь лет. Беспорядочное нагромождение мальчишеских игрушек, комиксов, школьных тетрадей. — Куда выходило окно?

— Ты просто снайпер, Рина. На юг.

— В это время суток в комнату сильно светило солнце, если только занавески не были задернуты. Мальчишки не задергивают занавесок. А какая была погода в тот день?

— Ясная, солнечная, теплая.

— Мальчик хочет стать детективом? Возможно, у него есть лупа.

— В яблочко! Лупа лежит в середине стола, прислонена в наклонном положении к книге как раз над кучей бумаг. Фанерный стол, матерчатые занавески.

— Бедный мальчик!

— Могло быть хуже. Разносчик увидел дым, позвонил 911. Им удалось погасить огонь прямо в спальне.

— Как мне не хватало профессиональных разговоров! Знаю, знаю, я только учусь, и самые нужные предметы я начну изучать только на третьем курсе, когда меня переведут в Тенистую рощу. Но все равно, мне кажется, что это профессиональный разговор.

— Я должен тебе еще кое-что сказать. — Он положил вилку и посмотрел ей прямо в глаза. — Пасторелли вышел.

— Он… — Рина выпрямилась и огляделась по сторонам, проверяя, не слышит ли кто-нибудь из семьи. — Когда?

— На прошлой неделе. Я только что узнал.

— Рано или поздно это должно было случиться, — мрачно проговорила Рина. — Его бы раньше выпустили, но лишний срок намотали, когда он ударил охранника.

— Вряд ли он будет доставлять вам неприятности. Скорее всего, он сюда больше не вернется. Никаких связей у него здесь не осталось. Его жена все еще в Нью-Йорке у своей тетки, я проверил. Его сын уже отбыл свой срок.

— Я помню, как его увозили. — Рина выглянула в окно, посмотрела на другую сторону улицы. На крыльце дома, который когда-то снимал Пасторелли, цвела герань в горшках, занавески на окнах были раздвинуты.

— Которого из них?

— Обоих. Помню, как они вывели мистера Пасторелли в наручниках, и как его жена закрывала лицо желтым посудным полотенцем, и как у нее на одной кроссовке шнурки были развязаны. Помню, как Джоуи бежал за машиной и кричал. Я стояла рядом с папой. Мы глядели на это вместе, и, мне кажется, это еще крепче привязало нас друг к другу. Я думаю, он именно поэтому разрешил мне пойти с ним, когда они забрали Джоуи. После того, как он убил этого несчастного пса.

— У тебя была в жизни печальная глава, когда этот маленький гаденыш набросился на тебя. Отец хотел показать тебе, что эта глава закрыта. Тревожиться не о чем, она по-прежнему закрыта, но и ты и твои родные должны знать, что его выпустили.

— Я им скажу. Позже, Джон, позже, когда мы все соберемся дома.

— Идет.

Рина снова посмотрела в окно, озабоченное выражение сбежало с ее лица.

— Это Сандер. Я сейчас вернусь. — Она выскользнула из кабинки, выскочила за дверь и бросилась через улицу к брату.

Возвращение домой во многом напоминало возвращение в детство. Запахи и звуки дома были те же, что и всегда. Полироль для мебели, которым всегда пользовалась ее мать, запахи еды, ставшие такой же неотъемлемой частью кухни, как и разделочный стол. Музыка, постоянно доносящаяся из комнаты Сандера, даже если его самого там не было. Журчащая в туалете вода. Там унитаз подтекал, если не подергать ручку.

Часа не проходило, чтобы не зазвонил телефон, сквозь открытые по случаю хорошей погоды окна доносился шум уличного движения и голоса прохожих, остановившихся поболтать.

Рине казалось, что ей снова десять лет и она сидит, скрестив ноги, на постели сестры, пока Белла прихорашивается перед маленьким трюмо перед уходом на свидание.

— У меня столько дел, просто голова кругом идет. — Белла смешивала разные оттенки теней для век с ловкостью профессионального визажиста. — Просто не представляю, как мне все успеть до свадьбы. Винс говорит, что я напрасно волнуюсь, но я хочу, чтобы все было идеально.

— Все будет идеально. У тебя потрясающее платье.

— Я совершенно точно знаю, чего хочу. — Белла встряхнула своими роскошными волосами. — В конце концов, я готовилась к этому всю свою жизнь. Помнишь, как мы играли в свадьбу со старыми тюлевыми занавесками?

— И невестой всегда была ты, — с улыбкой напомнила Рина.

— Но теперь все всерьез. Я знаю, папа психанул, когда узнал, сколько стоит платье, но, в конце концов, невеста должна быть королевой на собственной свадьбе. Не могу же я быть королевой в каких-то обносках! Я хочу, чтобы Винс ослеп, увидев меня в этом платье. Ой, ты только посмотри, что он мне дал на «что-то старое»! [15]

— Я думала, ты наденешь жемчуг Нуни.

— Нет. Он хорош, но старомоден. И потом, это же не настоящий жемчуг. — Белла открыла ящик туалетного столика, вынула маленькую коробочку, подошла и присела на край кровати. — Вот что он купил мне у антиквара-ювелира.

В коробочке были серьги: сверкающие бриллиантовые капли в обрамлении тонкой филиграни, словно сотканной волшебными паучками.

— О боже, Белла, неужели это настоящие бриллианты?

— Разумеется. — При каждом жесте на ее безымянном пальце вспыхивал солитер прямоугольной формы. — Винс не стал бы покупать мне стекляшки. У него прекрасный вкус. У него все семья шикарная.

— А наша нет?

— Я вовсе не то имела в виду. — Белла подняла одну сережку, любуясь игрой света. — Мать Винса летает за покупками в Нью-Йорк и в Милан. У них двенадцать человек прислуги, представляешь?! Ты бы видела дом его родителей, Рина! Это дворец. У них сторожа на полной ставке работают. Его мать так мила со мной: я теперь называю ее Джоанной. Утром перед свадьбой она возьмет меня с собой в свой салон красоты.

— А я думала мы — ты, мама, Фрэн и я — пойдем к Марии.

— Катарина! — Белла снисходительно улыбнулась, похлопала сестру по руке и поднялась, чтобы убрать серьги обратно в коробочку. — Мария не того класса мастер, она не сможет сделать мне свадебную прическу. Я стану женой важного человека, у меня теперь будет совершенно другой образ жизни, совершенно другие обязанности. Чтобы быть на высоте, я должна иметь соответствующую прическу, соответствующий гардероб, соответствующее… все.

— А кто решает, что соответствующее, а что нет?

— Это просто видно. — Белла взбила волосы. — У Винса есть кузен, очень симпатичненький, я думаю, было бы неплохо, если бы он сопровождал тебя на приеме. Он тебе понравится, я уверена. Он заканчивает Принстон.

— Спасибо, у меня есть бойфренд. Он приедет на свадьбу. Я уже договорилась с мамой.

— Бойфренд… — Белла даже позабыла про макияж и села на постель. — Когда, где, как? Как его зовут? Расскажи мне все.

Обида тотчас испарилась, они снова стали сестрами, и ничего для них не было в мире важнее разговора о мальчиках.

— Его зовут Джош. Он ужасно милый и очень симпатичный. Он хочет стать писателем. Я с ним познакомилась в колледже. Мы уже пару месяцев встречаемся.

— Пару месяцев? И ты мне ничего не сказала?

— Ну, у тебя других дел было полно.

— И было, и есть. — Белла задумчиво вытянула губы трубочкой. — Он из этих мест?

— Нет, он вырос в Огайо. Но сейчас он живет здесь. Летом подрабатывает в книжном магазине. Он мне очень нравится, Белла. Я с ним спала. Пять раз.

— Вот это да! — Белла даже подпрыгнула на кровати. — Рина, это потрясающе. Он хорош? — Она вскочила и закрыла дверь. — Винс просто супер в постели. Он может держаться часами.

— Мне кажется, он хорош. — «Часами? — подумала Рина. — Разве такое бывает?» — Я была только с ним.