Джеки Коллинз - Голливудские жены

По-прежнему он способен распалить ее одними только словами. А ведь если б он не бросил ее, жизнь могла бы сложиться иначе.

— Спляшем? — потребовала Карен Ланкастер у Бадди Хадсона.

Он сидел между ней и Фрэнсис Кавендиш — и пребывал в растерянности. Должен, по идее, чувствовать себя превосходно, а вместо этого он пялится на Ангель, стол которой — в другом конце, и вовсю нервничает, напоминая самому себе — сдерживайся, подожди, пока не будет подписан контракт.

Черт! Это лучший вечер в его жизни. Но и худший тоже. С каким это хером сидит Ангель? Он подумал, что сейчас вот пойдет и пригласит ее на танец. Потом отведет в укромный уголок и спросит: «Почему ты избавилась от нашего ребенка? Почему ты ушла от меня? Почему бы нам снова не попробовать?»

— Ну, так что — спляшем? — невнятно лопотала Карен. Она здорово набралась, зрачки огромные. Они с Шелли под стать друг другу.

Он хотел отказаться, но прикинул, что с таким папашей, как Джордж Ланкастер, и со всем прочим будет, наверное, лучше сказать «да», и повернулся к Фрэнсис, только что вернувшейся из туалета, где она выкурила сигаретку с марихуаной.

— Не возражаешь, если я потанцую? — спросил он.

— Делай как знаешь, — раздраженно буркнула Фрэнси. Она была недовольна. На внимательного кавалера, каким она его себе представляла, он вряд ли тянет. А о работе на «Юниверсал» пусть и не думает. Она так ему и скажет, когда он отвезет ее домой.

— Да, конечно, пошли, — сказал он Карен, и они пустились в круговерть вместе с третьей самой богатой женщиной в мире, которая танцевать не умела, и с Россом Конти, который танцевать не умел.

Карен могла бы исполнять «Наброситься!»с самыми лучшими из танцоров. Ее движения были такими, что тело устремлялось в одну сторону, а грудь с экзотическими сосками, не прикрытая лифчиком, — совсем в другую.

— Эй! — воскликнул Бадди. Танцевал он всегда с удовольствием, а в такой компании — с особым.

Ангель, детка, пойми: это только дела ради.

Карен перескочила поближе к Россу.

— Памела, старая ты пройдоха, — зачастила она, глотая слова. — Не знала, что ты можешь так выкаблучивать. Иди-ка сюда, Бадди, ты танцуй с Памми… а я забираю Росса.

Она ловко пролезла между ними, и получилось, что Бадци оказался напротив Памелы Лондон, от чего он ошалел.

Бадди вежливо осклабился. В ответ Памела ощерила желтые лошадиные зубы.

— Пойдем, Элейн, раз у них получается, то и мы ничуть не хуже, старушенция, — прогудел Джордж Ланкастер, вытаскивая ее из-за стола.

Элейн выдавила улыбочку. «Старушенция» особой радости ей не доставила. Карен стиснула Росса и, как похотливая сука, терлась своим поганым телом о его ногу. И все это видели.

Изобрази радость, Элейн.

А пошла ты на хрен, Этта!

— Кажется, я сейчас кончу от твоей коленки, . — пьяно просипела ему в ухо Карен.

— Возьми себя в руки, все смотрят, — бросил он резко, не спуская глаз с Сейди, которая занята была беседой с Шакирой и Майклом Кейнами.

— Ну и что? — невнятно бормотнула Карен.

— Уймись, вот что.

— Уймись… уймись. — Она задрала руки над головой и стала извиваться, словно в стриптизе.

— Во девка моя дает! — гаркнул Джордж и, бросив Элейн, перескочил к дочери.

И получилось, что Росс — к его неохоте — стал танцевать с Элейн. В этот самый момент рядом оказалась, отплясывая буги-вуги, та блондинка, которая утром-махала ему из «Порша». Он узнал в ней сейчас Шарон Ричмонд.

— Так у кого ты сегодня утром был? — захихикала она. — Что, застукала я тебя? — И снова захихикала. — Шучу, Элейн, шучу.

Всем же известно, что только в моем доме практикуют три зубных врача.

Ее партнер, почувствовав, что Росс взбешен, уволок ее в сторону.

Элейн сощурилась.

— Ах ты, сволочь! — прошипела она.

Оба разом покинули танцевальную площадку.

— Бег трусцой — полное дерьмо! — заметила девица в кудряшках, вульгарно икая.

— Знаешь, что я хочу? — задумчиво произнесла ее подруга, со вкусом одетая брюнетка, у которой фигура была, как у Бо Дерек. — Я бы хотела, чтобы какая-нибудь большая кинозвезда мыла мне окна.

«Блеск остроумия», — подумала Монтана.

Поскольку на музыкальную вахту заступили Рик и Фил, а после трехчасовых возлияний у всех и каждого отпустили тормоза, тут и пошло-поехало. Но только не у нее. Может, если б показался Нийл, и она бы развеселилась. А его отсутствие начинало ее тревожить. Оливер не знает, где он. Она разыскала его секретаршу, но и та ничего не знала. Стали вдруг закрадываться неприятные мысли — о том, как он водит свой «Мазерати». Гоняет. Очень уж гоняет. Не попал ли в аварию?

Как только Памела вышла из-за стола, Оливер вскочил и поспешил к Ангель.

— Это ведь вы, правда? — спросил он, наклонившись над ее креслом.

Она вздрогнула.

— Простите?

— Это вы та девушка с пляжа? Только не уверяйте меня, что я ошибся. Я знаю, что это вы.

— А…да.

— Я посылал людей, чтобы разыскать вас. Вам разве не хочется стать кинозвездой?

— Я… я… — Она подумала, что ребенок Бадди, которого она носит в себе, куда важнее восхождения к звездам.

— Нет, — ответила она.

— Нет? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Нет, — твердо повторила она.

— В чем дело? Вы нездоровы? Никто никогда не говорит «нет» предложению стать звездой.

— А я говорю, — произнесла она тихо.

— Сейди, у нас ведь с тобой было все так здорово. Где же сбились мы с дороги?

Мы. Еще имеет наглость говорить «мы». Какой же Росс Конти себялюб, помешанный на самом себе эгоист!

Так что он еще ей такого скажет?

Она помахала Уоррену Битти и Джеку Николсону, которые, опоздав, только-только появились.

— Иногда проснусь среди ночи, — продолжал он, — и думаю про себя: почему тут не лежит Сейди? Почему нет ее рядом?

С мягким теплым телом и с дивными большими сиськами.

Этот мужик по-прежнему называет их сиськами. Прямо ей в лицо. И думает, что ей это льстит. Он что, ничего не слышал о движении феминисток и сексуальной революции? Вяжется к ней как к дуре-девке, которой зубы заговорил — и тащи в постель.

Бедный Росс. За эти долгие годы так ничему и не научился.

А он совсем разошелся.

— Я хочу тебя, Сейди, — шептал он. — Я так тебя хочу, что, если ты сунешь ко мне сейчас руку под столом, почувствуешь, как сильно я хочу.

— Желаю, чтобы меня отвезли домой, — сухо бросила Фрэнсис Кавендиш.

— Сейчас?

— Нет. Можно и завтра утром. — Она прищурила недобрые глаза. — Сию же минуту, Бадди.

— Но вечер-то как раз и начинается.

— А для нас он как раз кончается.

На какое-то мгновение он подумал, что надо бы послать ее куда подальше. В конце концов, он теперь — в «Людях улицы».