Эхо Мертвого озера - Рэйчел Кейн

стемнело. Мои фары разрезают мрак, изо всех сил стараясь осветить дорогу впереди. Приходится тормозить, чтобы не врезаться в очередное дерево. Крепко стискиваю руль – так что костяшки пальцев побелели – и наклоняюсь вперед, как будто это поможет доехать быстрее.

Впереди что-то страшное, я знаю. В воздухе ощущается какой-то знакомый неприятный запах. И через секунду я понимаю: это дым. Причем не от лесного пожара: в нем есть ядовитый химический привкус, остающийся во рту. Горит то, что не должно гореть.

Колеи делают крутой поворот, я выкручиваю руль, внедорожник угрожает опрокинуться, но удерживает сцепление с дорогой. Впереди за деревьями замечаю извивающееся оранжевое пламя, и все во мне сжимается. Да, там что-то горит – пока не знаю, что именно и почему.

Я знаю только одно: там мои дети. Во рту пересыхает, мысли мечутся в панике. Нужно изо всех сил сохранять спокойствие, чтобы не сойти с ума от страха. Моим детям нужно, чтобы я сохраняла рассудок и держала себя в руках.

С помощью голосового управления приказываю телефону позвонить 911. Оператор начинает задавать стандартные вопросы, но я обрываю ее:

– В лесу недалеко от шоссе пожар. Рядом со старым домом Майлама.

Оператор, видимо, местная, потому что сразу уточняет:

– Вы имеете в виду Угрюмую хибару?

– Ее самую. Я думаю…

Я не успеваю договорить, потому что в этот момент выбираюсь сквозь деревья на большую поляну. Передо мной все в огне. Ударив по тормозам, резко останавливаюсь.

Зрелище одновременно красивое и ужасающее – языки пламени извиваются на стенах старого дома, их кончики подпрыгивают, рассекая воздух над крышей. Клубы дыма застилают небо, горло и глаза начинает щипать.

Оператор еще что-то говорит, но я не слушаю. Потому что по поляне бежит фигурка и отчаянно машет мне. В свете пламени я вижу только ее очертания.

Срываю ремень безопасности, распахиваю дверцу и выскакиваю наружу. Меня мгновенно окутывает жар, и я делаю шаг назад. Густой и тяжелый воздух обжигает горло при каждом вдохе. Гул нарастает, старая древесина трещит, стропила стонут и выгибаются, стены рушатся.

Фигурка проскакивает перед машиной, на нее падает свет фар. Это Мэнди. Я в замешательстве, внутри раздается тревожный звоночек.

– Помогите! – кричит она.

Впиваюсь взглядом в ее лицо, пытаясь отыскать какие-нибудь скрытые признаки монстра, но вижу обычную девочку-подростка, похожую на мою дочь.

– Где Коннор и Ви? – кричу ей.

Мэнди рыдает, она почти в истерике:

– Не знаю. Я получила сообщение от Уиллы, что мы должны встретиться здесь. Но когда я пришла, все горело.

Я хватаю ее за плечи:

– Коннор в доме?

Она качает головой, широко раскрыв глаза, явно напуганная:

– Я не знаю.

Непонятно, верить ей или нет, но у меня нет времени на раздумья. Надо найти сына. Надо убедиться, что Ви в безопасности.

Я смотрю на Мэнди, соображая, что с ней делать. Ей нельзя доверять. Нужно изолировать ее, чтобы не беспокоиться. Я подталкиваю ее к машине.

– Залезай, – велю ей. – Там безопаснее.

Как только Мэнди оказывается внутри, нажимаю большим пальцем на ручку и блокирую дверцу. Теперь хотя бы услышу сигнализацию, если Мэнди попытается сбежать. А потом бросаюсь через поляну и бегу вокруг дома в поисках каких-нибудь следов моих детей. Все окна в огне, входная дверь – как пустая черная пасть, охваченная пламенем.

Я отказываюсь верить, что дети там, внутри. Просто не могу. Если я буду думать об этом – пусть даже недолго, меня разорвет от боли на куски. Зову детей, хотя в горле пересохло, а жар опаляет лицо и руки.

Мне нужны мои дети. Мне нужно ощущать их, прикасаться к ним, вдыхать их запах и знать: с ними все хорошо.

Позади раздается резкий звук, напоминающий человеческий крик. Оборачиваюсь и в свете пламени вижу Ви, стоящую на коленях на опушке леса. Мокрая футболка приклеилась к животу, который она зажимает обеими руками, волосы прилипли к голове, на щеке блестят слезы.

– Ви! – Я бросаюсь к ней, опускаюсь рядом на колени, машинально тяну руки проверить ее раны. Она вздрагивает от моего прикосновения и отстраняется:

– Я в порядке.

Разумеется, она не в порядке. Столько крови – просто кошмар… Но я стараюсь, чтобы страх не отразился на моем лице: не хочу, чтобы Ви тоже запаниковала. Я и так напугана за нас обеих. Начинаю отрывать край своей рубашки, чтобы как-то остановить кровотечение. Но Ви останавливает меня.

– Коннор там, внутри, – захлебывается она. – Он вернулся, чтобы спасти ее.

Я в ужасе. Мой мальчик. Там, в доме. Сейчас нельзя об этом думать, чтобы не расклеиться. Нет, не сейчас.

Ви цепляется за мою руку окровавленными пальцами:

– Я пыталась его остановить.

Накрываю ее руку своей:

– Я знаю, детка. Где он?

Ее подбородок дрожит, глаза остекленели от боли.

– Наверху. – Ви почти не слышно из-за рева пламени. – Пожалуйста, будь осторожнее. Пожалуйста, вернись.

Вскакиваю и бросаюсь к дому, не думая о риске, об опасности. Во мне столько адреналина, что нипочем даже невыносимый жар и дым, заполняющий легкие. Еще не поздно, говорю я себе. Я смогу его найти. Я смогу его спасти. Я должна.

Огонь пожирает угол переднего крыльца, старые гнилые бревна быстро загораются. Металлическая крыша от высокой температуры скручивается и выгибается с диким скрежетом. Она может рухнуть в любой момент. Но сначала мне нужно попасть в дом.

Я уже совсем рядом со ступеньками, когда замечаю в дверном проеме какое-то движение. В клубах дыма, где пляшут тлеющие угольки, появляются две фигурки. Поддерживая друг друга и пошатываясь, они выбираются из огненного смерча.

Коннор. Уилла.

Я издаю прерывистый вопль, не в силах сдержать страх, и подскакиваю к крыльцу. Коннор спотыкается, цепляется за Уиллу, пытаясь удержать равновесие, но она выворачивается из его рук, и он падает.

Уилла ковыляет к поляне, держась за бок, едва не врезается в меня и резко останавливается, таращась от страха. Да уж, ей сто́ит меня бояться. Бояться до чертиков. Я в ярости. Из-за нее мой ребенок чуть не остался в этом аду. Так хочется ей врезать… Хочется схватить ее и отшвырнуть с дороги.

Но вместо этого я бросаюсь мимо нее к крыльцу. Его край выгибается, обдавая горячей волной. Я хватаюсь за него руками, почти не замечая, как тлеющие угольки падают на кожу и одежду.

Коннор стоит на четвереньках, весь дрожа и пытаясь подняться. Я подхватываю его, прижимая к груди, как когда-то давно, когда сын был маленьким. Глажу его голову, опускаю ее к себе на плечо, чтобы защитить как можно лучше, пока мы не