На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

Хантер уверенно входит в меня. В его взгляде плавно сочетаются страсть и нежность, от которых по моему телу пробегают мурашки, словно каскадный дождь в теплый день. Его ладонь скользит по моей талии, легко гладит мою кожу, словно проверяя каждую ее чувствительную точку, а затем крепко сжимает.

– Хантер…

Однажды, я сказала, что никогда не лягу под него на этом столе? Забудьте, я лгала. Я мечтала об этом с того самого дня, как вошла в его кабинет.

– Тея, – отвечает он, продолжая «любить» меня.

– Я… ты… – пытаюсь произнести слова, соединяя их в предложения, но буря эмоций, которая накатывает на меня, мешает. Каждое слово словно застревает в горле.

– Что я и что ты, Тея? – Он наклоняется ближе, его голос становится чуть громче, полный ожидания.

– Тебе… удобно… разговаривать? – спрашиваю я сбивчиво, спотыкаясь на собственных словах.

– Мне удобно сейчас делать все, зная, что я буду делать это с тобой.

– Ты помнишь, что ел на завтрак?

– Ты уверена, что хочешь обсудить именно ЭТО сейчас? – Он поднимает меня за руку и обвивает рукой мою талию, не позволяя отстраниться.

– Сейчас… прямо сейчас я хочу, чтобы мы оба заткнулись, – шепчу я, когда ощущаю, как его движения становятся более настойчивыми, как финальный аккорд нашей встречи. Он делает несколько контрольных толчков, прежде чем тепло растекается внутри меня.

– Я говорил, что люблю, когда ты не носишь белье? – спрашивает, прислонившись к моему лбу своим.

– Приблизительно семьсот сорок восемь раз.

– Скажу семьсот сорок девятый: Тея, я обожаю, когда ты рядом со мной без белья.

– А я обожаю, когда…

– Мистер Каттанео, если вы закончили, не могли бы принять наконец-то своего гостя? – перебивает меня настойчивый голос Милли.

– Обожаю, когда нам мешают, – делаю жест кавычками вокруг слова «обожаю», а затем спрыгиваю со стола, поправляю юбку и привожу себя в порядок. Собрав важные бумаги, я намереваюсь выйти, но он ловко хватает меня за запястье и останавливает.

– Что ты делаешь завтра вечером, Тея? – его взгляд пронзает мои глаза.

– Хочешь повторить? – игриво спрашиваю я.

– Хочу пригласить тебя на свидание. Как смотришь на это?

– Оу, мистер Каттанео, интересное предложение, но завтра у меня дела.

– Послезавтра? – настаивает он с неугасаемым энтузиазмом.

– А послезавтра мне нужно помочь Эви.

– Похоже, что ты на ходу придумываешь это.

– Могу дать тебе номер Эви. Спросишь сам, – блефую я.

– Хорошо, я тебе верю, Тея.

Почти у двери я оборачиваюсь и спрашиваю:

– Как насчет субботы?

– В субботу у меня дела, Тея, – говорит он, слегла улыбаясь и застегивая ремень на своих брюках.

– Ну тогда, это была наша последняя встреча, – с напускной грустью произношу я и, пожав плечами, проворачиваю ключ в двери.

Я улыбаюсь до тех пор, пока моя рука не отворяет дверь. В одну секунду мое жизнерадостное выражение лица сменяется напряженным, ведь я поворачиваюсь к тому самому «гостю», которого Милли так настойчиво желала пустить в кабинет Хантера.

– Добрый день, миссис Стоун, – произносит он, удобно располагаясь в инвалидном кресле.

– И вам доброго здравия, мистер Каттанео! Рада видеть вас в таком состоянии. – Как только слова слетают с моих губ, я замечаю, как его ухмылка сменяется выражением отвращения. – Я имею в виду, в приподнятом настроении, а не то, что вы могли подумать. Очень жаль, что с вами это произошло. Правда, очень и искренне жаль.

Секунду спустя он презрительно хмыкает:

– Не стоит меня жалеть, Галатея. Моему состоянию может позавидовать каждая шавка, лежащая под своим кабелем.

Собрав все свои внутренние ресурсы, я поджимаю губы и с язвительной учтивостью отвечаю, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно:

– Ну, вам виднее.

Нужно держать дистанцию – это единственный способ сохранить лицо и не впустить его в свое сознание.

– Разрешите, я пройду ножками по паркету? – произношу я спокойно, хотя внутри меня разгорается пожар ненависти и отвращения к этому «человеку». – Мне нужно работать. Знаете, в развитии компании нужно принимать активное участие, потому что пассивность здесь совсем не ценится.

Он наклоняет голову, иронично поднимает бровь, как будто только что услышал беспрецедентную глупость.

Я делаю шаг в сторону, желая обойти его.

– Стоун знает, чем ты занимаешься? – раздается его противный голос, который словно механический звонок привлекает внимание к себе.

Я замедляюсь и останавливаюсь, собирая мысли. Стою спиной к нему, считывая обстановку и пытаясь найти нужное слово, которое выговорю с той тонкостью, что позволит избежать конфликта.

– Конечно знает, – отвечаю я, оборачиваясь с неподдельной легкостью, стараясь скрыть злость. – Он тоже принимает в этом непосредственное участие.

– Шлюха, – шепчет он, но мой слух улавливает каждую произнесенную им букву, – такая же, как и сестра. Неудивительно, что он на тебя запал, ведь все разработано как нужно профессионалом. Каждый дюйм твоего тела подстроен под мужчину. Но каждый участок кожи пропитан гнилью и мерзостью как напоминание того, что ты – испорченный товар, без возможности стать целостной и живой, сука.

Эти фразы, сказанные вполголоса, расползаются вокруг словно ядовитые змеи, разъедая остатки прежнего еле уловимого спокойствия.

Каждое слово – как нож того самого ублюдка, но сейчас безжалостно проникает гораздо глубже, чем я могла себе представить. Я проглатываю унижение, не позволяя себе показать ни малейшего проблеска того, что с его словами приходит внутренняя буря.

Но за этой внешней невозмутимостью скрывается предвкушение, ожидание момента, когда его гордость – его самодовольное превосходство – обрушится на землю передо мной. Я представляю, как он будет стоять на сломанных коленях, осознавая свое бессилие. Все, что его ждет дальше, – мучительная смерть, которая освободит мою голову и сердце от всего мерзкого, что там так долго сидит.

Такой человек, как он, не заслуживает легкой смерти от пули – я могла бы сделать это в первый же день. Он должен страдать, но прежде чем это произойдет, он должен рассказать всю правду, сдать всех, кто связан с ним, и ответить за все, что натворил. Это нужно Дому, а то, что нужно мне…

Искренне не завидую ему, потому что мой травмированный мозг работает в турборежиме, когда речь заходит о том, как я вижу его смерть.

«Спасибо, Джеймс Каттанео, за то, что подкрепил уверенность в моих действиях. Я сделала маленький шаг. Я сделала то, из-за чего костяшки домино падут одна за другой. И пусть это ошибка, которая разрушит все, что было между мной и Хантером. Я ее уже совершила. А дальше… дальше что-нибудь придумаю».

Захожу в кабинет, чувствуя на ладонях холодный пот и усиленную дрожь в коленях. Стараясь успокоиться, я