Дороти Иден - В ожидании Виллы

Дверь распахнулась и влетел взбешенный Питер Синклер.

— Грейс, они снова вам надоедают! Джорджия, Александр, как вы себя ведете!

— Не беспокойтесь, я люблю детей.

— Да, но ведь сейчас прием.

— Питер, — донесся голос Кэт, — приехала Эбба. Спустись.

На миг в глазах Питера мелькнуло смущение.

— Бог мой, не думал, что она приедет. Грейс, вам лучше спуститься и познакомиться с баронессой ван Стерн.

Через несколько минут Грейс уже слышала:

— Эбба, позвольте вам представить Грейс Эшертон из Лондона.

Узкое бледное лицо казалось ещё длиннее из-за высокой короны светлых волос. Грейс пожала худую руку с длинными пальцами. Вот и шведская аристократия — холодная, бледная, анемичная, с бесцветной кожей и водянисто-голубыми глазами. Нужно признать, женщина в простом черном платье, обтягивавшем гибкое стройное тело, производила впечатление. Правда, несколько пугающее…

— Вы новая секретарша посольства, мисс Элерон?

Грейс не хотелось говорить ей о родстве с Виллой.

— Нет, я писательница.

— Как интересно! Можем мы с мужем пригласить вас к себе? Хотите посмотреть наш дом, мисс Эшертон? Он не слишком велик, но достаточно стар и типично шведский.

— Весьма любезно с вашей стороны, — пробормотала Грейс.

— Эбба — добрейший человек в Швеции, — горячо заявил Питер. — Я прав, Эбба? Жаль, что Якоб не смог приехать. А теперь позвольте мне вас угостить.

Кэт оставалась в дальнем углу комнаты, мрачно комка темное платье. Грейс случайно поймала её напряженный, почти панический взгляд и вспомнила слова о скучных посольских приемах. Но почему её собственная вечеринка вызывала у хозяйки такую реакцию?

В тот же вечер, удобно устроившись в огромном кресле и листая дневник Виллы, Грейс говорила Польсону:

— Я знаю, кто такой Якоб. Барон ван Стерн не был на вечеринке, но там была его жена. Весьма впечатляющая особа. Синклер так волновались, что вряд ли она принадлежит к кругу их друзей. Может быть, её принимает посол, но уж никак не родовой служащий посольства. А вам эта фамилия что-нибудь говорит?

— Конечно. Это несколько обедневшее очень старое шведское семейство.

Польсон сделал какую-то пометку в маленькой записной книжке.

— А что вы записываете?

— Якоб, барон ван Стерн. Нужно действовать по системе. Вряд ли он имеет отношение к матримониальным планам Виллы. Он человек семейный и обожает красавицу жену. Но что еще? Вы видели Свена или Акселя?

Грейс покачала головой.

— Даже Густава не было?

— А как я могла встретить Густава, если он — жених Виллы?

Но Грейс продолжала думать о словах Уинфред Райт насчет связи Виллы с женатым человеком, пытаясь увязать их с детскими фантазиями про то, что Вилла потерялась в лесу.

Впрочем, не только у детей разыграется воображение, если вчитаться в то, что написала Вилла.

— Лес, дождь по крыше, — сомневаюсь, что дети что-нибудь об этом знают. А если она и в самом деле в лесу? Мы могли бы её найти?

— Вы знаете, сколько в Швеции лесов?

— А дневник нам не поможет?

— Как именно?

— Не знаю, — с несчастным видом призналась Грейс.

— И дождь идет повсюду. Нужно как-то изловчиться толком расспросить детей Синклера.

Грейс кивнула.

— Я так и сделаю.

— А завтра мы поедем в Гипсхолм, посмотрим портрет Густава IV.

— Прекрасная идея.

— Я тоже так думаю.

— Думаете, так мы доберемся до Густава?

— По крайней мере увидим, как он выглядит. Мой старый «Вольво» на ходу, а по дороге на берегу озера можно устроить пикник.

— Прекрасно.

В присутствии большой спокойной фигуры Польсона Грейс чувствовала себя уютно и умиротворенно, не так, как у Синклеров на вечеринке. И понимала, что таким покоем обязана ему. Она сказала это вслух и увидела, как лицо Польсона расплылось от удовольствия.

— Тогда снимите ваше шикарное платье, наденьте что-нибудь попроще, а то я чувствую себя чрезвычайно неуверенно.

Грейс рассмеялась.

— Вам стоило бы видеть баронессу.

— Ни малейшего желания. Она не в моем вкусе.

— А я?

— Вы смеетесь надо мной, Грейс? Что вы пили? Шнапс?

— Нет, обычный английский джин.

— Завтра, — сказал Польсон, — выпьем шампанского.

Глаза их встретились, и её сердце сбилось с ритма. Польсон смотрел на нее, словно приглашая заняться любовью.

— А что празднуем?

— Надеюсь, замужество Виллы. — Польсон отвел глаза.

— Но ведь вы в это не верите?

Он медленно покачал головой.

— В возможного ребенка верю. А в свадьбу — нет.

Она немного подождала пояснений, но Польсон молчал. Казалось, потянуло холодом.

9

Замок красного кирпича с круглыми башнями и винтовыми лестницами очень понравимся Грейс. Но портрет Густава IV никакого восторга не вызвал.

Блекло-голубые глаза, бледные щеки, капризно надутые губы, напудренный парик и женоподобная фигура. Грейс искренне удивилась, ощущая неприязнь и странную неловкость. Неужели таков возлюбленный Виллы? Как она могла ему довериться, не то что влюбиться?

— Красавцем его не назовешь.

Польсон рассматривал портрет более внимательно.

— Портрет просто плох, — объявил он. — скучный и мертвый. Но добавьте мысленно сверкающие живые глаза, улыбку… Такой чувственный рот наверняка умел улыбаться. Личность всегда привлекает больше, чем просто приятная внешность. И добавьте ещё темперамент и жизненную силу.

Грейс все ещё сомневалась.

— Это типично шведское лицо?

— Я бы не сказал.

— Если мы встретим похожего человека, сможем мы его узнать?

— Ну, надо учесть современную одежду, цвет волос, живость натур…

Он взял её за руку, и Грейс удивилась, как в его лапе утонула её собственная ладонь. Руки и ноги Польсона были так же велики, как и все тело. И ей нравилось, как он возвышается над ней. В какой-то миг его пальцы нежно скользнули вверх по её руке.

— Остается все-таки надежда найти Густава.

— Если бы мы искали кого-то вроде вас… Вы-то из толпы уж точно выделяетесь.

— Это комплимент? Лучше давайте побродим по замку и представим себе всех королей и королев, ходивших по этим лестницам.

— И Виллу с Густавом? Интересно, давал ли он ей королевские обещаний?

— Обещать-то мог, а вот чего она дождалась…

Лицо Польсона вдруг окутала такая печаль, что Грейс машинально прижалась к его руке.

Они шли по берегу озера. Бледно светило солнце, среди пожелтевшей осоки медленно плыл лебедь. Желтые и красные дома на той стороне озера сражался в воде, словно догоравшее пламя костра. Каркали вороны. Воздух замер, стыл и тих, даже листья не падали на землю.