Светлана Бестужева-Лада - Рокировка

— Да что происходит, черт побери?! — взорвался Вадим Сергеевич.

— В том-то и дело, что ничего не происходит, — услышал он тихий шепот. — Я пойду спать, ладно? Уже поздно…

Было вовсе не поздно, чуть больше десяти часов вечера. Вадим Сергеевич только вздохнул.

— Иди, конечно. Ты, наверное, сегодня слишком долго каталась на лыжах.

— Наверное…

Вадим Сергеевич отправился спать много позже. Он сидел, глядя на уже тлеющие угли, курил и думал о том, что никогда, наверное, не научится понимать женщин. Возможно, Алина все еще не оправилась после страшной гибели матери. А возможно… Возможно, она разлюбила Сергея — если вообще любила его по-настоящему, она ведь, в сущности, только-только начала взрослеть, — и теперь не знает, как ей быть. А возможно влюбилась в кого-то другого…

При этой мысли Вадиму Сергеевичу почему-то стало больно. Словно ручная птичка, к которой он так привязался, вдруг клюнула его до крови. Странно. Алина ведь ему все-таки не настоящая дочь.

А кто она ему?

Глава третья

Венский вальс

Дома все быстро вошло в привычную колею. Алина снова повеселела, с азартом взялась за учебу и с не меньшим — за домашние дела. Вадим Сергеевич облегченно вздохнул: конечно, у девочки просто были отголоски нервного перенапряжения, а уж перспектива недалекой свадьбы способна выбить из колеи и вполне зрелую, уравновешенную женщину.

Правда, в обустройстве новой квартиры — той самой, купленной на имя Сергея, Алина проявила значительно меньше энтузиазма. Казалось, ей было все равно, в какой обстановке жить в дальнейшем. Но однажды вечером Вадим Сергеевич сказал то, что давно собирался сказать.

— Знаешь, ведь в той квартире на самом деле буду жить я.

На какое-то время Алина остолбенела.

— Ну, посуди сама: я один, дома, в принципе, только ночую. Выходные впоследствии планирую проводить с вами… то есть с внуком или внучкой. Зачем мне эти хоромы?

— Но…

— Нет, конечно, окончательное слово — за вами, или, как ты сама, наверное, понимаешь — за Сергеем. Но все-таки логичнее вам с самого начала жить просторно и… начинать готовить детскую и все такое. А в той квартире можно сделать для меня очень даже приличную берлогу. Кухня большая — считай, вторая комната…

— А если… если вы снова захотите жениться? — выдавила из себя Алина, густо залившись краской от смущения.

— Думаю, тогда и будем решать эту проблему, — усмехнулся Вадим Сергеевич. — Пока что-то не хочется.

И с этого разговора Алину словно подменили. Она притащила в дом кучу журналов по интерьерам и дизайну, часами над ними сидела, что-то мудрила на компьютере, освоив специальную программу для архитекторов. В результате всех этих изысканий появился необыкновенно элегантный и очень оригинальный проект того, что в России принято называть «студией».

На эскизах огромная «жилая зона», выдержанная в теплых, приглушенных тонах, плавно переходила — через небольшой подиум — в выложенную плиткой «под камень» кухню-столовую, отделанную хромом и зеленым мрамором. Подсобные, так сказать, помещения, очень удачно были замаскированы массивными дубовыми дверями, точь-в-точь такими же, как входная дверь. И все это великолепие дополнялось умело расположенными скрытыми в потолке светильниками, плюс — расставленными кое-где напольно-настольными источниками света.

— Н-да, — только и сказал Вадим Сергеевич, оправившись от первого потрясения. — Хоромы.

— Вам не нравится? — огорчилась Алина.

— Ну, что ты, конечно же нравится. Я даже думаю, ты поторопилась с выбором профессии. Тебе бы в архитектурном учиться…

— У нас нет архитектурного. И я плохо рисую.

— Зато хорошо интерьеры создаешь, — хмыкнул Вадим Сергеевич. — Теперь займись перепланировкой этой квартиры.

— Зачем? — искренне изумилась Алина. — Спальня есть, гостиная есть, кухня на месте…

— А детс…

— А детскую еще рано. Нужно будет — Сережину комнату приспособим.

— Ну-ну. Тебе виднее.

А время летело так, что, казалось, недели сливались в месяцы. Уже и Сергей в своих не слишком частых посланиях больше рассуждал о том, как станет жить «на гражданке», чем об «успехах боевой и политической подготовки». Уже была отделана «студия» для Вадима Сергеевича. И, наконец, наступил апрель, а с ним — и день рождения Алины. Девятнадцатый.

Такой долгожданный когда-то восемнадцатый день ее рождения прошел тускло и обыденно — не до того было. Вадим Сергеевич даже не помнил, какой подарок сделал, хотя что-то, разумеется, подарил. На сей раз он решил: у девочки должен быть праздник по полной программе.

Только вот какой? Сама Алина традиционно ничего не хотела: ни гостей, ни застолья, ни прочей шумихи. От вопросов о подарке просто отмахивалась. Наконец, Вадим Сергеевич написал сыну и спросил совета у него. Ответ был, мягко говоря, неожиданный:

«Алька всегда мечтала о море и о Вене. Почему о Вене — без понятия. Я прикидывал, чтобы в свадебное путешествие поехать на Кипр, к этому ее морю. А на день рождения можно подарить поездку в Вену. Только одну не пускай».

Что ж, идея была замечательная. Вадим Сергеевич продемонстрировал Алине письмо жениха и сказал:

— Видишь, обсуждать тут нечего. Съездим в Вену денька на три. Там и отметим — в каком-нибудь ресторанчике в венском лесу…

— Почему в лесу? — засмеялась Алина.

— Потому что больше я про Вену ничего не знаю. А ты, кстати, могла зимой сказать, что мечтаешь Вену посмотреть: мы же через нее могли полететь.

— Мало ли о чем я мечтаю, — неожиданно грустно вздохнула Алина.

— Поделись. Вдруг смогу помочь.

Алина промолчала и свернула разговор на какие-то бытовые мелочи, а потом и вовсе ушла — что-то там конспектировать, как она объяснила.

Путевки Вадим Сергеевич приобрел, как говорится, самые-самые. Да еще освободил себе дополнительные два дня, чтобы показать Алине Москву. Впрочем, он и сам с удовольствием посетил столицу, в которой не был, как минимум, лет пять, да и тогда приезжал в командировки, перенасыщенные всевозможными делами и деловыми же встречами.

На сей раз все было по-другому. Не дешевенькая гостиница на окраине, в которой все равно только ночевать, а двухкомнатный номер в «Марко Поло», респектабельном отеле, притаившемся в самом сердце Москвы, в причудливом переплетении узких улиц и переулков. А вместо деловых встреч — неспешные прогулки по апрельскому городу, уже теплому, но еще не душному, благоухающему первой зеленью, первыми цветами, словом, весной.

А потом была Вена, по праву считающаяся одним из самых прекрасных городов Европы. Вена, с ее роскошью, с налетом старины. Вена — город музыки и великих музыкантов, город фиакров и запряженных в них гарцующих белых лошадей. Одним словом — Вена, чарующая и прекрасная, как сама музыка, с непременным ароматом кофе, яблочного штруделя и уже зацветающими садами.